Страница 239 из 286
И вообще, как сильно пригодился бы хроноворот. Если бы только можно было его достать!
Мария Инесса провела кончиками пальцев по облупившейся позолоченной раме. Магдалина тут же перестала плакать и ухватилась за протянутую руку, ветер унес ее косынку, и красивые груди бесстыже вывалились из платья. Мария Инесса вздрогнула от отвращения и прикрыла глаза, когда Магдалина решила довершить начатое и, искушающе поводив бедрами, задрала юбки и потерла себя двумя пальцами между ног. Раздался щелчок, и рама поехала в сторону, однако тут же остановилась. Открыв глаза, Мария Инесса вздохнула – она забыла отодвинуть кресло. Пока она перемещала его, Магдалина с любовником, лица которого так и не было видно из-за ее пышных юбок, оказалась уже в тенистой роще, и теперь, открывая рот в сладострастном стоне, совершала равномерные движения вперед и вверх, на зрителя, и назад. Оставалось только порадоваться тому, что картина была немой.
Наконец сейф открылся. Мария Инесса вытащила из него кипу толстых тетрадей и выбрала одну, с ничем не примечательной обложкой в ржавых пятнах. В такой тетради могла бы решать задачи любая школьница из бедной семьи.
Листы ее были девственно белыми. Дойдя до стола, Мария Инесса взрезала ладонь и окропила первую страницу. Тетрадь недовольно заурчала, потом немного почавкала и замолкла.
Старая калоша, неужели тебе мало?
Мария Инесса сделала порез сильнее, однако тетради и этого не хватило.
Да чтоб тебе!
Взрезав вену на запястье, Мария Инесса направила темно-красную струйку на тетрадь. Та снова принялась чавкать, но страницы так и остались белыми. Чувствуя головокружение, Мария Инесса опустилась на стул.
Зачем ты делаешь это? Что тебе еще нужно? – раздраженно спросила она.
В ответ на странице, пересекая ее по диагонали, появилась надпись: «Так редко выпадает случай поесть».
Черт тебя дери! – Мария Инесса с силой швырнула тетрадь через весь кабинет. Потом подняла палочку, чтобы залечить порез, и в тот же миг почувствовала резкую боль в середине груди.
О Мадонна, только не это! – палочка выпала из обессилевшей руки и покатилась по полу.
Мария Инесса попробовала призвать ее, но дышалось так трудно, что простое Акцио никак не выходило. Она изо всех сил представила, как палочка ложится в руку, и на этот раз сработало, но палочка ткнулась в правую руку, из которой текла кровь, а не в рабочую левую. Ткнулась – и тут же снова свалилась с громким стуком на пол.
Представив, как ножки стула плавно сгибаются, Мария Инесса опустилась вместе с ним на пол. Теперь палочка была в досягаемости, в каких-нибудь полпье*, но руки по-прежнему не слушались. Боль стала еще сильнее, и от нее, и от нехватки воздуха темнело в глазах.
Направив все силы на палочку, Мария Инесса стала представлять, как та поднимается в воздух на уровень замочной скважины и выводит отпирающее заклинание. Однако на середине заклинания она споткнулась – доведенные до автоматизма пассы не вспоминались. Тут же послышался стук – палочка упала на пол и откатилась через всю комнату к креслу. Теперь до нее было не меньше пасо**.
Отчаяние прибавило сил, палочка прилетела и ткнулась Марии Инессе в бедро. Баронесса чувствовала, как начинаются судороги. Игнорируя боль, она представила, как палочка подлетает к двери, поднимается в воздух и… Бомбарда. Дверь слегка дернулась и – ничего. Быть может, запечатывающее заклинание было мощнее, а может, опять не хватило сил.
Оставалось только одно. Застонав с досады, Мария Инесса попробовала вскинуть левую руку, но не преуспела. Представила, как вытягивает ее, но предыдущее усилие поднять ее сделало боль почти непереносимой. Мария Инесса упала лицом на пол, в лужицу крови, которая натекла за это время, и между рваными вдохами, которые все равно не давали ей достаточно воздуха, попыталась выговорить формулу призыва. Руку было не видно, но Мария Инесса и так чувствовала – лента не вспыхнула. Она принялась говорить ее про себя. Огненные буквы формулы стояли перед глазами, уж ее-то она бы не забыла никогда, но сознание путалось, и буквы перед глазами тоже путались, и в конце концов это оказались уже не буквы, а руны, которые так хотела она найти в той тетради, и Мария Инесса еще успела подумать, что это месть от того, кого она так хотела уничтожить сама, что он достал ее раньше, а потом и это все перепуталось окончательно.
Ухмыляющийся Снейп промелькнул перед ней, а потом все погасло.
Эухения пожевала карандаш, подняла голову от пергамента, на котором так усердно записывала совместный ответ для отправки в «Вестник», взглянула на часы, стоявшие на подоконнике, и ойкнула.
Сворачивай балаганчик, - сказала она. – Пора идти на ужин.
Эухенио, мешавший по часовой стрелке внезапно приятно пахнущий и неожиданно приобретший роскошный ультрамариновый цвет доксицид, театрально вздохнул.
Это ты пришла, - упрекнул он.
Это кто-то не рассчитал зависимость времени настаивания зелья на первом этапе от размера котла, - хмыкнула Эухения.
Эухенио загасил огонь, уничтожил активно бурлящую массу и взял стоявшее на краю стола перечное:
Пойду Алисии отнесу. Подожди меня, вместе домой пойдем.
Эухения сладко потянулась, засунула пергамент в «Вестник», собрала справочники, валявшиеся на диване, и встала, прислушиваясь к звукам в глубине дома. Шаги на лестнице вверху замерли, дверь открылась, дверь закрылась и вновь наступила привычная тишина.
Мор, вдруг вспомнила Эухения. Она же собиралась позвать Мора.
Моооооооор! – протянула она, выходя в соседнюю комнату – ту, в которую он первый раз перенес ее когда-то. – Мооооооооооор! – Потом решилась и закричала что было сил: - Моооооооооооооооооооор!
И тут за ее спиной послышался хлопок, и что-то шумно ударилось об пол.
Эухения повернулась, обрадованная, и замерла.
Мор, весь в странной зеленой слизи, лежал посреди лаборатории. Камзол его был изорван, обнажая густую растительность на груди, босая нога неуклюже дергалась и казалась непривычно тонкой. Заставив себя подойти ближе, Эухения увидела, что из бедра Мора вырван кусок мяса и из того, что осталось, торчат сломанные кости. Из-под костей тоже текла слизь.
Боже мой, - сказала Эухения, прижав руку ко рту.
Она вытащила палочку и стала лихорадочно вспоминать диагностирующие заклинания, которые учила, готовясь к дуэльному «клубу». Наконец ей удалось вспомнить, как точно звучали чары общей диагностики. Она навела палочку на Мора, и в этот момент он открыл глаза.
Госпожа… звала… - прошептал он.
Мор, - Эухения ласково провела рукой по всклокоченным и перепачканным волосам.
А-ри-эль, - произнес он с силой. Из его рта выстрелил фонтанчик слизи со сгустками, и глаза закрылись. Нога тут же перестала дергаться.
Эухения встала, медленно дошла до дивана и так же медленно села, не отрывая взгляда от замершего посреди лаборатории маленького тела.
Что это? – ошеломленно пробормотал Эухенио, застыв в дверях.
Это лепрекон, - прошептала Эухения, стирая бегущие по щекам слезы. И добавила зачем-то: - У лепреконов зеленая кровь.
*Пье – старинная испанская мера длины, пье=27, 86 см
** Пасо – старинная испанская мера длины, пасо=1 м 39 см
========== Глава 111. Будние дни ==========
Вторник, 19 апреля
Вторник – пожалуй, самый спокойный день. С утра у меня первый и пятый курсы Гриффиндор-Слизерин, балбесы, конечно, но это не Поттер-Малфой, и не Уизли, на первом курсе Гриффиндора уже нет столь ярых последователей Поттера, как в прошлый год, и задирать моих змеек некому, да и второго Драко с его тонкой психикой – любовь у них с Поттером, что ли? – тоже нет, чтоб нарываться. И пятый курс уже посерьезнее, эти думают про СОВ, им не до дури. После обеда же шестой, отобранная мною группа, всего шесть человек, - эти слушают меня предельно внимательно и можно расслабиться.