Дар памяти

Куда переместимся?

Ясно, что не домой, но куда он собрался с пакетами? На секунду мелькает мысль, что он сам нашел дом, но Ромулу не дает мне додумывать:

Набрось чары и обними меня.

«Набрось» - это значит, что он сам опять не может. Магия продолжает шалить. Что ж, мне грех жаловаться – ведь именно из-за проблем с магией я с ним и познакомился, верно?

Выполняю просьбу, он подхватывает и просит уменьшить пакеты, вынув предварительно две бутылки вина. Через полминуты мы оказываемся где-то черт знает где, и мне крепко попадает одной из бутылок по бедру. Ромулу, упавший на спину и выставивший бутылки вверх, чтобы не разбились, смеется. Помогаю ему подняться и осматриваюсь.

Мы на дороге, ведущей на холм. Внизу его обвивает лентой крепостная стена, а вверху… вверху замок. Три прилепленных друг к другу высоких квадратных башни со стрельчатыми окнами, и я сразу понимаю, что это – Севера. Удивительно, но замок выглядит и основательным, и хрупким одновременно. В общем, как Ромулу.

Крайняя правая башня слегка разрушена вверху, над окном нависает гнездо.

Аисты, - говорит Ромулу. – В Галисии они живут только здесь. Пойдем?

Он предлагает мне руку, я беру одну из бутылок, и мы начинаем подниматься на холм. Вокруг нас – на многие мили, кажется, тоже только одни холмы, нераспаханные, кое-где покрытые лесом.

Доходим до полуразрушенной арки ворот в зубчатой стене, опоясывающей двор.

Двенадцатый век, - говорит Ромулу, когда мы оказываемся внутри. – Построен без применения магии, но теперь он под чарами и магглы его не видят.

Едва мы входим, пара аистов с криком снимается с места и уносится прочь.

Двор местами вымощен камнем, местами - трава по пояс. Справа – хозяйственные постройки, а слева ничего нет, кроме собственно стены. Ромулу ставит бутылки у высоких кованых дверей и берет меня за руку:

Пойдем.

Я едва сдерживаю возглас изумления, когда от стены, к которой он выводит меня, оказывается видно море.

Здесь тихо.

Да, противопогодные чары действуют, - говорит он. – Здесь жили очень сильные волшебники когда-то, и чары не полностью разрушились. Как моя магия, - смеется. – Два инвалида, замок и я.

И тянет меня в объятия, засовывает руки под свитер. Господи, как я этого ждал. Неужели и правда мог думать о том, что куда-то от него убегу? Проклинал бы себя потом всю оставшуюся жизнь.

Выправляет мне рубашку и прячет голову на плече:

Я так скучал.

А я как… Всего-то два дня не виделись, как быть, когда закончатся каникулы? Как быть, когда закончится все?

Прижимаю его к себе, путаюсь пальцами в распущенных – и когда успел? вроде только же с хвостом был? - волосах.

Горячие руки шарят по моему телу, расстегивают ремень, большие пальцы залезают под пояс брюк.

Аппарируй нас на пляж, - шепчет он, прикусывая мне мочку уха, зарываясь носом в волосы.

Я вдруг со стыдом вспоминаю, что несколько дней уже их не мыл, но ему, кажется, все равно. Вытягиваю шею, примеряясь с аппарацией. Внизу скалы, и мне немного страшновато, но до моря, по моим прикидкам, не меньше пары миль, да и не понятно, как именно добираться. Ладно, в конце концов, у него полно портключей, найдет кого-нибудь, чтобы меня подлатать, пошлет Патронуса.

И уже когда мы с громким хлопком оказываемся внизу, вспоминаю, что его старший братец даже не знал, что такое Патронус. Но мы переместились благополучно. Над нами скалы, под нашими ногами белый песок, и море, море от нас – в двух шагах. Ромулу скидывает куртку и придавливает ее камнем. На пляже погодные чары точно не действуют – ветер ударяет в лицо, я ежусь, поскольку здесь холоднее.

Поднимаю палочку, чтобы наложить Импервиус, но Ромулу меня останавливает:

Не надо. Можешь сделать так, чтоб был хотя бы легкий ветерок?

Я качаю головой.

Тогда просто согревающие.

Он стаскивает через голову свитер, потом начинает раздеваться.

Ты что, плавать собираешься? Ты с ума сошел!

Градусов четырнадцать по Цельсию, - самодовольно говорит он. – Но я не плавать собрался. – Он снимает ботинки.

И тут до меня доходит.

Ты хочешь что?

Не что, а кого, - ухмыляется и пребольно пинает меня ногой по щиколотке, - раздевайся давай.

Холодно же! - пытаюсь отговориться я.

Согревающие, - напоминает он, ухмыляясь.

Мерлин. Раздеваться. Он хочет от меня, чтобы я разделся. Не где-то в комнате, в полутемноте, а здесь – на открытом пляже, на солнце.

Он переплетает свои пальцы с моими:

Северус, ну же, я же уже видел тебя сто раз.

И то, что он угадал – еще унизительнее, чем просто стоять и бояться. Снимаю все с себя заклинанием, отправляю под камень.

Ну?

Ну что ты смотришь с таким восхищением, мальчишка? Будто бы я не знаю, что ты видишь… белая кожа, выступающие ребра, почти безволосая грудь. Противно же.

У меня в связи с тобой только два желания, - смеется Ромулу и опять переплетает наши пальцы, - заняться сексом и накормить.

И к чему вот все это? У меня даже желания никакого нет.

Призываю из кармана мантию и, увеличив, расстилаю между камнями. Не на песке же, в самом деле…

А дальше… дальше мы стоим и пялимся друг на друга. Все это чрезвычайно мучительно, и у меня ощущение, что сейчас он просто покажет мне глазами вниз, обозначая, что это мое место там, с раздвинутыми ногами. Тогда я оденусь, пожалуй, и аппарирую к чертовой матери.

Но Ромулу начинает бережно целовать мои плечи, шею. Потом добирается до рта. И вкус его губ (с еле уловимыми нотками кофе и сигареты), нежные касания ладонями моей спины заставляют расслабиться. Мы вместе опускаемся на мантию, сплетаемся, и, кажется, все должно пойти как по маслу, вот только… только я не чувствую желания. Вообще. И когда горячая рука Ромулу скользит вниз и пальцы обхватывают мой член, обводят головку, это приятно, но и только. Возбуждения нет.

То ли это действительно обстановка так действует, то ли… то ли проблемы с потенцией, обещанные Хенриком, меня все-таки нашли. Пытаюсь расслабиться, но внутри наоборот все каменеет. Подступает паника. Мерлин, но почему сейчас? И Ромулу отодвигается. Конечно же, он все понял. Отчего бы не понять? Здравствуйте, дорогой граф, ваш любовник – импотент.

Он всматривается в мое лицо, встревоженно и растерянно, не знаю, каким чудом мне удается не отвернуться, но дальше в любом случае так нельзя все это оставлять, надо встать. Однако какая-то сила словно приковала меня к месту. Словно не делать ничего и застыть изваянием – лучший способ убежать, чем убегать в самом деле.

И тут Ромулу вдруг улыбается, несмело, но хитро, дергая уголком рта, — ясно, задумал что-то, и у меня внутри от этой улыбки все вздрагивает, и каменная оболочка трескается. И когда он целует меня - это как обещание все исправить. Способом, который сейчас знает и понимает только он. Способом, который приводит меня в ужас, когда Ромулу шепчет:

Ложись и разведи ноги.

Видимо, у меня все отражается на лице.

Нет, ты не то подумал, - со смехом заявляет он. – Давай ложись, раздвинь ноги, чтобы я между ними поместился, и задницу приподними.

Он же не будет?..

Северус, давай, - Ромулу нависает надо мной и пытается поцеловать, но я отвожу его лицо рукой. – Перестань, я не собираюсь покушаться на твою невинность.

И что же ты тогда собираешься?

Охххх, - вздыхает он. – Ну в кого ты такой медведь? Просто доверься мне. Давай.

Я сдаюсь. Он помогает мне лечь, как ему надо. В целом, сопротивляться глупо, я понимаю. Если ему захочется побыть сверху, разве я имею право ему отказать?

А потом его язык ныряет к моей заднице, ввинчивается в нее. Мерлин, он сумасшедший! Отталкиваю его, хватаю палочку и наскоро бормочу очищающие. Если бы я знал… Он забирает у меня палочку, подныривает снова и начинает меня вылизывать. И все тело прошибает сладкой, обморочной дрожью, когда он в очередной раз пальцами трогает мой член…