Дар памяти

До ритуала осталось несколько дней. Мерлин, почему я не попросил у Владыки сразу убрать этого мага, уберечь Поттера, убить Лорда? Боялся отказа. Потому что однажды уже просил спасти Лили, и не получилось. И, наверное, и на этот раз отказали бы, попроси я больше. Козлочеловек и так сказал: «Ты всегда просишь за десятерых». С другой стороны, он говорил, что тому, кто просил управлять миром, дали поуправлять им час. После чего тот сам отказался. Но дали же! Значит, желания такого порядка они тоже рассматривают. И был шанс такое попросить. Но что бы взяли взамен? Если сейчас возьмут троих и счастье, и мне еще предстоит «пройти через ад», что бы взяли взамен тогда? Но если все-таки был шанс, а я им не воспользовался? Все равно со мной по большому счету уже кончено, какая разница, что дополнительно отдавать?

Встряхиваюсь, надеваю талисман. Ричард задумчиво потягивает виски.

Кто такой Карл? – вспоминаю я.

Пожимает плечами:

Убежище Хенрика.

Убежище?

Ну да. Тебя, как я понимаю, прикрывает Хенрик. У Хенрика для того же самого есть Карл. Тоже врач, кстати.

Не то чтобы это все проясняло.

Почему его боится Марианна Маршан?

Ричард на секунду морщится:

Она всего боится.

И все же?

Ричард задумывается.

Хенрик не отчитывается передо мной, знаешь ли, - наконец говорит он. – И он, конечно, не является образцом человека, который не впутывается в сомнительные дела.

Да уж, судя по одному только мне – точно не является.

Я его, разумеется, не спрашиваю. – Он устремляет на меня серьезный взгляд. - И не хотел бы.

Оно понятно. Наверняка Ричард еще связан с Маршаном обетами, которые также наверняка с помощью нашей вассальной связи можно обойти. Но стоит ли? Узнать-то я узнаю, но как дорого заплатит за это Ричард? Да и нужны ли они, тайны Маршана, мне?

Ричард уходит к стойке и возвращается с новой порцией виски.

У меня есть к тебе просьба, - говорит он. – Возможно, немаленькая. Но ты мне порядочно всего должен, Снейп…

Вот как?

Ричард игнорирует мою реплику.

Летом, в конце июня, мне понадобится отлучиться на месяц-полтора. В это время у Джейн обычно обострение, и в любом случае я не хочу в это время оставлять Берилл одну. Есть некоторые… сложности с тем, что я буду делать. Конечно, если я тебе понадоблюсь, ты всегда сможешь меня вызвать, - добавляет он, но весь вид его ясно говорит, что лучше этого не делать.

Интересно, что он задумал.

И если возможно, - пряча взгляд, быстро говорит он, - я не хотел бы рассказывать еще и тебе, потому что в случае моего провала количество тех, кто жаждет твоей головы, значительно вырастет.

Я молчу.

Он вздыхает, все-таки смотрит в глаза и прибавляет виновато:

Я специально отложил это задание до того времени, когда у тебя закончится семестр. Мы подновим закрытую сторону дома, и сделаем прекрасную лабораторию, ты даже пересекаться ни с кем не будешь… если не захочешь.

Сердцу так больно, будто кто-то его выкручивает. Значит, это Ричард уйдет. Будет выполнять свое «задание», и…

Я сделаю то, что ты просишь, - отвечаю я.

И это он еще не стал напоминать мне о том, что сюзерен обязан защищать своих слуг. В конце концов, какая разница, если все равно ничего не изменить?

Письмо от Ромулу – с общипанной казенной совой – настигает меня у входа в Хогвартс.

Я не могу дотерпеть настолько, что читаю его прямо во дворе, где меня может увидеть каждый, в том числе направляющийся ко мне Люпин.

«Привет.

Мы взяли новый проект, и я поменял свой график. Теперь я не работаю днем а работаю в первой половине дня и вечером. Напиши, в какие дни у тебя нет отработок. Но я буду тебя ждать в любой день».

Едва успеваю сложить письмо, как Люпин подходит. И спрашивает со своим тошнотворно участливым видом:

Как ты, Северус?

Я похож на человека, которому нужна помощь? – огрызаюсь я.

И ухожу. На ступеньках в подземелье, оставшись наконец без назойливого внимания, дочитываю:

«p.s. Мне очень стыдно говорить это, но… то, что ты сделал ночью, было одной из моих самых первых фантазий, связанных с тобой. И если возможно, чтобы еще как-нибудь…

p.p.s. Люблю тебя».

Сжигаю письмо и, закрыв глаза, на миг прислоняюсь затылком к холодной стене. Даже здесь, на этой бесконечной лестнице, я чувствую его запах, вижу его сияющий взгляд, его руки стискивают меня. И все меняется.

Этот мальчишка с такой легкостью разрушает весь мой мир.

Переворачивает все с ног на голову.

И мне плевать.

========== Глава 103. Любовь ==========

Очищать сознание я научился еще тогда, когда осваивал легиллименцию. Никогда не думал только, что придется применять это в таком количестве в сердечных делах. Однако – работает. В который раз за сегодня сосредотачиваюсь на звуках улицы за окном, потом перевожу внимание на тишину спальни, на собственное дыхание и дыхание спящего в моих руках Ромулу.

Ну что ж, хватит изводить себя. Сколько отмеряно, столько и отмеряно. От судьбы не деться никуда, да и договор с ней есть договор, разве что только темную сторону осталось вызвать - прибрать к себе Ромулу в обмен на обещание души и силы стихии, например. Душа моя, наверное, и так уже почти погибла. Или погибнет неминуемо. Но пока в ней что-то еще шевелится… Осторожно касаюсь губами его макушки. Все пустое. Сейчас, в этот момент нет ничего, кроме его дыхания, запаха его волос и моего поцелуя, прошлого нет и будущего нет.

Вдох-выдох. Вдох-выдох-вдох.

Лежать не очень удобно, рука затекла - когда он навалился, я не думал, что это надолго, но теперь жалко его будить. Он сказал, ему две ночи без меня снились кошмары и он плохо спал. Почему-то у меня в голове образ Аргуса с его кошкой, он так же вот ни движения не сделает, когда она у него на коленках. Раньше это вызывало брезгливость (терпеть эту старую облезлую кошку не могу), а теперь смешно. Каждый любит свое.

Нет. Я ведь не имел в виду именно это? Нет?

Вдох-выдох-вдох.

Когда я пришел около двенадцати (к обеду), он так на меня набросился, с порога опять, и терся, и терся, что мы кончили оба еще в коридоре, сползли по стене, и сидели бы, обнимаясь, до бесконечности, если бы не сова, постучавшаяся вдруг в кухонное окно. Ромулу отправился за письмом, а я в ванную, думая о том, что до него так активно в штаны кончал разве что подростком.

Я все утро провозился с закупкой ингредиентов на остаток семестра, и у меня во рту не побывало ни крошки - только пару глотков какао перед выходом. Потому сейчас и надеялся на скорый обед, но Ромулу вышел из кухни такой мрачный, что, понятное дело, стало не до еды. Я притянул его к себе, потом не удержался от поцелуев, а потом мы оказались в спальне сам не знаю как. И я опять его хотел, хотя только что каких-нибудь пять минут назад кончил, и мне даже не понадобилось входить в него, хотя он явно этого добивался. Наскоро стащил одежду, раскинул свои длинные стройные ноги так провокационно и наглаживал себя, а потом трогал пальцем между ягодицами и поглядывал нагло. Но с иллюзиями ему пришлось расстаться – я всяким глупым мальчишкам не подчиняюсь, что и доказал, выбрав иной способ.

Мне, в принципе, сосать всегда нравилось не меньше, чем вставлять, но сегодня я никак не мог насладиться вкусом, хотелось еще и еще. Еще лизать – сверху вниз и снова вверх и отдельно головку, посасывать и втягивать, проводить языком по щелке и путаться пальцами в волосках вокруг яичек.

А он только тихонько постанывал и пальцами то вцеплялся мне в волосы, то впивался в простыню. А потом выдохнул «Северус» и так дернулся, отодвигаясь, что я чуть зубами его, сумасшедшего, не задел. Это он хотел, чтобы я не глотал. А я бы даже позволил ему кончить мне на лицо - думал, по крайней мере, об этом. И когда поймал себя на этой мысли, тогда, когда уже себя самого довел до разрядки, то это меня совершенно не ужаснуло. Я догадывался, что будет еще много такого, что должно бы меня ужасать.