Дар памяти

«Утром 9 января при облаве в притоне Лютного переулка было обнаружено тело 18-летней Мэри Уэнделл. По предварительной версии, озвученной аврором Честером Кавендишем, юная волшебница погибла от передозировки дурманящего зелья, которое в изобилии имелось в притоне. «Весьма вероятно, что Мэри Уэнделл оказывала известные услуги посетителям притона», - заявил аврор корреспонденту «Ежедневного пророка» Эмеральд Бэмбер.

Редакции удалось установить, что Мэри Уэнделл является дочерью аврора Патрика Уэнделла, погибшего в схватке с Пожирателями смерти в декабре 1981 года. В 1969 году Патрик Уэнделл был награжден Орденом Мерлина второй степени за спасение шести семей в Гвенсалльской резне. Брат погибшей девушки, Джордж Уэнделл, работает в кафе «Морнинг-Роуз» в Косом переулке. Получить у него комментарии не представилось возможным…»

Мать и сын посмотрели друг на друга.

Макс, - сказали они в один голос.

Мэри Уэнделл была девушкой младшего брата Ромулу, Максима.

========== Глава 14 Люциус ==========

POV Северуса, 1994 год

Десятого января я просыпаюсь на пару часов раньше обычного. Тело должно быть расслабленным после такой дозы успокоительного, но лихорадочное возбуждение, накатившее на меня, с лихвой перекрывает эффект зелья. Я кидаю в сторону камина Инчендио и несколько минут лежу в постели, медля перед тем, как вылезти в промозглую сырость. Над моей головой болтается зеленый фонарик, сделанный в виде хэллоуинской тыквы. Это подарок Люциуса, еще с последнего курса, напоминание о тех временах, когда дамоклов меч не висел над моей головой.

Если мои поиски в течение дня не увенчаются успехом, то возможно, вечер я проведу в библиотеке Малфой-Мэнора. Я бываю там нечасто. И Люциус, и Нарцисса рады меня видеть, я знаю это. Но я не хочу там бывать.

После падения Лорда с Люциусом мы не виделись лет восемь. Расстались мы вполне пристойно: он меня не сдал, я его тоже, так что поводов для открытой вражды между нами не было. Периодически я получал от него подарки на Рождество, и сам посылал что-нибудь в ответ. Года за два до появления Драко в Хогвартсе Люциус пригласил меня на ужин, и мы вновь начали общаться. Просто общаться. В конце концов, я никогда не забывал слов Альбуса о том, что Темный Лорд вернется, хотя тогда это не было еще настолько очевидным, как после его двух попыток обрести новое тело. Так что Люциус может быть еще полезен. Друзьями мы с ним не сможем быть уже никогда. Мы были. И, Мерлин мой, я отдавал этой дружбе все, что мог отдать кому-нибудь другому. Пока Люциус, после моего отказа углубить отношения, не попросил меня у Темного Лорда.

Лорд рассказал мне об этом сам. Впрочем, он не был единственным источником столь занятной информации. Эйвери, хоть его и не назовешь образцом благородства, все же предупредил меня, пересказав подслушанную беседу. Пары дней мне хватило для того, чтобы обезопасить себя и сделать так, чтобы Люциус после провала порученной ему операции оказался в немилости. Поэтому вместо меня он получил несколько Круцио. Правда, Темный Лорд спросил меня, не хочу ли я получить Люциуса? Прямо при обсуждаемом объекте, разумеется. Лорд был довольно мстительным типом, надо заметить. Я ответил отрицательно. Больше эта тема не поднималась, а вскоре и самого Лорда не стало.

Вернувшись домой после той встречи, я, помнится, так напился, что пролежал в отключке целый день. Меня трясло от одной мысли о том, что было бы, если бы Альбусу не понравился план предложенной мною операции, или если бы его потом не одобрили в ордене. Кроме того, как бы ни был я близок к трону, Лорд мог отдать меня Люциусу просто для того, чтобы поднять себе настроение, или же для того, чтобы держать меня в узде.

Его действия не были совсем уж непредсказуемыми, но эта предсказуемость была слишком многовариантной. Поэтому я привык готовиться к худшему.

Не знаю, что было бы, если бы задумка Люциуса удалась. Конечно, я бы не покончил с собой по этому поводу. Но даже представить себе не могу, как бы я себя чувствовал. Как вообще живут люди, с которыми это когда-либо случалось?

Однажды я спас одного человека, после того, как мы основательно поработали над ним. Не знаю, что в нем было такого особенного, что заставило меня рисковать собственной шкурой. Конечно, я устроил так, чтобы все выглядело, как побег, но он был в слишком плохом состоянии, чтобы аппарировать самостоятельно. Сначала Круцио по кругу, потом мои коллеги трудились над ним во всю мощь своих членов, потом я испытывал на нем одно интересное зелье, ну и разные мелочи, вроде как следует приложить головой о стену камеры, тоже применялись.

Не знаю, почему я захотел помочь именно ему. Высокий, крепкий кареглазый волшебник лет пятидесяти с сединой в темных волнистых волосах - он ничем не отличался от многих других боевых магов, сначала гордый, потом сломленный. Но все время, пока мои «коллеги» обрабатывали его, у меня было ощущение, что между нами двумя идет дуэль. Даже если я стоял в стороне и просто наблюдал за ними. Взгляды, полные ненависти, предназначались именно мне, а не кому-то другому, я ощущал это достаточно ясно. Под воздействием зелий он пресмыкался и просил оттрахать его, когда желание становилось нестерпимым. Я в этом не участвовал, но чувствовал, что он хочет спровоцировать меня. Когда дуэль взглядов прервалась, и он перешел к словесным оскорблениям, предназначенным лично мне, не отвечать уже было нельзя.

Чтобы не скомпрометировать себя в глазах товарищей, я лениво покруциатил его, затем так же лениво избил, чтобы он заткнулся, а потом ночью, как последний придурок, поперся его спасать. Собственно, его бросили в камере умирать, даже добивать не стали, потому что не было сомнений, что он загнется к утру, но я, перед тем, как покинуть камеру, успел влить в него пару-тройку заживляющих зелий под предлогом очередного эксперимента.

Потом, после пары Круцио от Лорда за то, что не досмотрели пленника, я ругал себя последними словами. Даже при условии, что пленник владел беспалочковой магией, и это было известно, поверить в то, что он ушел сам, было бы слишком наивным. К счастью, у Лорда оказались свои соображения об этом человеке, и Авады никому не досталось. Однако выкидывать подобные номера я зарекся. Но после не раз задумывался о том, как тот человек пережил все это, как вернул себе самоуважение, смотрел людям в глаза?..

Наконец в комнате ощутимо теплеет, я встаю, щелкаю по улыбчивому фонарику и иду умываться. У меня впереди длинный день поисков. И начнется он в запретной секции.

Нужных книг там, конечно, не находится. Ирма смотрит на меня с сочувствием и досадой: ей невыносима мысль, что в нашей библиотеке чего-то нет. Сама она на месте с раннего утра, и, как всегда, когда нет учеников, погружена в чтение. Малолетние балбесы не любят ее за строгость, а я ловлю себя на том, что чувствую к ней в этот утренний час почти нежность. Возможно, она единственная в этом замке, кроме Альбуса, кто понимает меня.

К Альбусу я захожу за полчаса до завтрака. Он занят, и, выслушав меня, лишь сухо кивает на шкафы с книгами. Надежды у меня практически нет. Все фолианты в его покоях давным-давно в моем распоряжении, и я не раз просматривал их корешки. Делая это в очередной раз, я спиной ощущаю Альбусово недовольство. Но хоть не запретил, и то хорошо. Я не буду, не буду думать, в какую игру он играет, не сейчас. Сейчас я просто делаю свое дело.

Следующая остановка – Малфой-мэнор. Уроки для первого дня семестра проходят удивительно спокойно, на отработку никто не нарывается, и я со спокойной душой, получив заверения Альбуса, что он будет настороже и в любую минуту вызовет меня обратно, покидаю замок.

Люциус встречает меня в одиночестве. Он сидит в кресле перед камином, в той малой комнате, где мы часто вели наши дружеские беседы, с приготовленной бутылкой огневиски и бокалами на столике. Какое-то время я стою у косяка, втайне любуясь им. Малфой, как всегда, высокомерен и красив. Без этого высокомерного выражения лица он не был бы таким красивым. Ему бы не пошло быть магглом или рядовым волшебником. Он – это он.