Узы крови

Если ему повезло и в замке до сей поры никто не хватился одного из королевских детей, то все будет нормально, но, разумеется, на такое везение даже не стоит рассчитывать. Несколько стражников с бесстрастными лицами проехали мимо, казалось, даже не узнав в этом привлекательном юноше продолжателя рода столь славного воина, как Майкл Ланнистер. Впрочем, это было на руку Колу, который спокойно продолжал идти вперед, лишь изредка отталкивая кого-то из прохожих.

Настроение на драку исчезло, поэтому теперь его можно было принять за благовоспитанного кавалера. Тем не менее, оказавшись у деревянного моста, принц не без удовольствия обнаружил, что его заметил один из конных соглядатаев. Всадник сразу же направил верное животное вперед и оказался перед Львом через несколько секунд.

– Ваша милость, поторопитесь! Я уже собирался выехать на ваши поиски! – Кол тяжело вздохнул в напряженном ожидании последующего выговора. – Ваш отец созвал срочный военный совет, на котором требуется присутствие всех сыновей!

Эта новость ошарашила принца. Он ожидал чего угодно, но не требования правителя Беленора о посещении сыновьями военного совета, двери которого всегда были закрыты для непосвящённых. Это был первый раз, когда отец соблаговолил пригласить их к длинному прямоугольному столу. Тем не менее в душу Ланнистера закрались сомнения. В последнее время произошло слишком много событий – не самых лицеприятных – и это сразу заставило призадуматься.

Порыв старшего Льва нельзя было расценивать с позиции его внезапно проснувшихся родительских чувств; оставался лишь один вариант – произошло что-то нехорошее, что-то ужасающее. Кол не собирался разгадывать подобную загадку в одиночку: не колеблясь ни секунды, он вскочил на норовистого жеребца соглядатая, который к тому моменту спешился, чтобы размять кости. Дурак. Громкие крики и требования вернуть животное сопутствовали уносящемуся в замок юноше. Он остановился лишь тогда, когда достиг безопасного расстояния и произнес в своей типичной шутливо-издевательской манере:

– Приношу тысячу извинений, но если я не прибуду в замок в течение десяти минут, то отец отрубит мне голову. А эта привлекательная часть тела слишком дорога для меня, чтобы так просто ее лишиться.

С этими словами Кол ударил уставшего жеребца по бокам и помчался по спиральной улице, ведущей к главному замку. Он заставлял несчастных прохожих резко отскакивать в стороны, привлекал излишнее внимание королевской стражи – в общем, делал то, что обычно делает Кол Ланнистер. Понадобилось менее десяти минут, чтобы добраться до главных ворот и проскочить в них под всеобщее недовольство охраны. Тем не менее его не посмели задерживать, позволяя свободно пройти по главным коридорам и залам, чтобы в итоге достигнуть самой отдаленной башни замка.

Она представляла собой круглое строение с винтовой лестницей, примыкающей к плотно закрытой каменной двери с львиной головой, держащей в зубах кольцо вместо ручки. Нужно было пройти большое количество ступеней, освещаемых лишь тремя факелами в отдаленных концах стены. При подъеме нельзя было смотреть вниз, поскольку мрак, казалось, медленно заполнял все пространство.

Впрочем, принц достаточно быстро взобрался на самый верх, даже не почувствовав особой усталости, отчего и без того завышенное самомнение взметнулось почти до небес. Зал заседания военного совета представлял собой небольшую полуовальную комнату, главным достоянием которой был широкий стол. Он занимал почти все место, от одной стены до другой, позволяя собрать вокруг себя больше тридцати особ. Само помещение было украшено многочисленными картинами и доспехами, которым не нашли применения в других частях обители королей. Они превосходно гармонировали с общим видом зала, придавая ему некой таинственности и скрытности. Он находился на недосягаемой для простых смертных вершине, что сразу же делало его желанным.

Кол, к своему облегчению, не обнаружил внутри отца. Стражники с должной поспешностью распахнули дверь, из-за столь плохого освещения приняв принца за короля. Лев воспользовался этим моментом и очутился внутри, сразу же закрывая рукой глаза. Непривычно яркий свет врезался в зрачки. На его приход отреагировали неоднозначно: Мозер Тирелл, сидящий в самом конце стола, напротив главного места, одарил вошедшего гневным взглядом, по-видимому, приняв того за Майкла, но, поняв свою ошибку, сразу же опустил глаза и нервно забарабанил пальцами по столу; Элайджа кивнул головой в своей типично-сдержанной манере; Мануэль Джаст, старый друг короля, занимающий в столице пост командующего военными силами, взглянул на принца лишь мимоходом, после чего продолжил поглаживать собственные усы; Орсон Темплтон, десница короля, стоял немного поодаль от общий суматохи, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

– Финн, мне кажется, или ты занял место Клауса? – поинтересовался младший из Ланнистеров, нависая над старшим братом. Третий сын Майкла и Эстер, унаследовавший от родителей темно-каштановые волосы и зеленые глаза, не был похож на остальных детей. Слегка вытянутая форма лица с заостренным носом хорошо гармонировала с легкой щетиной на худощавых щеках. Несмотря на это отличие от братьев, его смугловатая кожа, привлекательные черты лица и яркость сомкнутых губ все же позволяли причислить их обладателя к породе Ланнистеров. Небольшой шрам над правым глазом немного срезал бровь, что сразу же делало его гораздо взрослее, чем было на самом деле. Он спокойно сидел, сложив руки на столе своеобразным домиком, пока не подошел маленький братец, как его называли, и не помешал внутреннему монологу.

– Полагаю, Никлаус не будет против, что во время его отсутствия я занял это место, хотя, строго говоря, на них не написано, кому они принадлежат, – речь шла о крайнем стуле по левую руку от трона короля, который отличался от остальных высокой спинкой и удобными подлокотниками. Как правило, он занимался самыми близкими людьми, имеющими родственные связи с правителем Беленора.

– Это, безусловно, хорошее место, но мой тебе совет: не привыкай к нему, – сказав это, Кол едко усмехнулся и дружески похлопал старшего брата по плечу, чем причинил последнему большие неудобства. После этого младший из семейства Львов вальяжно развалился на своем месте, рядом с Элайджей, положив при этом ноги на стол. Тем не менее подобный жест не вызвал ожидаемой реакции: большая часть присутствующих погрузилась в немое созерцание входной двери, ожидая, когда в ней появится его величество.

– Колемон, я смотрю, ты сегодня в ударе. Какие-то продвижения с Хеленой? Мне стоит об этом знать? – иронично приподняв бровь, осведомился второй сын Майкла.

– Ты выдаешь желаемое за действительное, милый брат, но не беспокойся – когда произойдут какие-либо продвижения, ты будешь первым, кто о них узнает, – подложив обе руки под голову, Ланнистер поудобнее устроился на стуле, изредка перекладывая одну ногу на другую. – Но я был бы ужасным братом, если бы не поинтересовался твоей личной жизнью. Ну же, порадуй дядюшку Кола – зима уже близко или нет?

Элайджа хотел парировать удар, даже поднял для предстоящей речи правую руку, однако в этот момент двери резко распахнулись, пропуская вперед помрачневшего монарха. Присутствующие моментально забросили прежние занятия и вскочили с мест. Колемон, не сразу отреагировавший на столь неожиданное появление отца, едва не упал со стула, запутавшись в нескончаемых попытках убрать ноги со стола. Впрочем, его неудачу заметил лишь Элайджа, чьи слегка приподнятые уголки губ свидетельствовали о неописуемом наслаждении этой сценой.

Майкл не обратил внимания на происходящее в зале военного совета. Казалось, его отрешенный взгляд блуждал по чему угодно, кроме собравшихся в комнате людей. Он сел в предназначенное для правителя места лишь спустя несколько секунд внутренних поисков и тайных сомнений. Это был негласный сигнал, позволяющий всем остальным также присесть за стол переговоров. Напряженное молчание, в течение которого собравшиеся обменивались многозначительными взглядами, не могло продолжаться вечно. Все ожидали первого слова от опоздавшего короля, но тот лишь рассеяно оглядывался по сторонам. Даже двусмысленные покашливания не смогли вывести лидера совета из транса, в который он, судя по всему, погрузился слишком глубоко.