Узы крови

И самое страшное заключалось в том, что это лишь начало. Начало бесславного падения династии.

========== Жертва ==========

Aron Wright – In the Woods

Breaking Benjamin – Angels Fall

Знойные лучи солнца проникали в каждый потаенный уголок замка. Соломонова Твердыня огромной тенью нависала над городом, в то время как Твердыня Царицы Савской изнывала от жары. Ни высокие белые кирпичные стены, ни многочисленные фонтаны и маленькие речушки, ни темные помещения – ничего из этого не могло спасти от беспощадного светила. Летом Висячие Сады переживали едва ли не самую страшную пору года из всех, какая когда-либо была.

Южный регион, обогащающий Беленор фруктами, ягодами и овощными культурами, должен был терпеть подобную немилость от погоды, имея при этом плодородные земли. Жители города, окутанные со всех сторон плотным кольцом поражающих своей белизной стен, старались по возможности не покидать собственные дома. Большое количество детей купались в одном из главных фонтанов, в центре которого была расположена статуя Архангела Михаила из белого камня, окруженная по сторонам двумя черными левиафанами. Маленькие струйки воды вытекали из их приоткрытых пастей. Крестьяне старались избегать работы на открытых пространствах, где бушевал солнцепек.

Стражники, попавшие в ловушку собственных доспехов, давно прекратили патрулировать улицы города и городские стены – облокотившись о каменные зубцы, они старались не двигаться. Лишь один человек во всем замке, казалось, не чувствовал на себе отрицательного действия погоды. Привыкшая к жаркому климату Дорна вместе с его зыбучими песками, леди Ирина спокойно восседала на одном из своих любимых мест, откуда открывалась прекрасная возможность наблюдать за жизнью небольшого сада.

Раскинувшиеся под скромным покровительством Соломоновой Твердыни фруктовые деревья избежали печальной участи быть полностью сожжёнными. Яблоки, груши, персики, виноград – все эти фрукты и ягоды покоились на каменных дорожках, проходивших по территории всего сада. Деревья нежились в тени, блаженствуя от обилия заветной жидкости, которой их только что одарили благодаря ближайшим фонтанам.

Несколько рабочих старательно убирали упавшие продукты в корзину, чтобы затем отнести в кладовую как личный запас леди Тирелл. Тем не менее при каждой их попытке подойти поближе к центру аллеи, где происходил ожесточенный поединок, за которым внимательно следила жена Лэнса, им приходилось резко отпрыгивать в сторону, чтобы не быть задетыми острием клинка.

Один из сражавшихся ловко парировал удары своего оппонента, после чего перешел в решительное наступление. Светло-коричневые волосы, унаследованные от матери, разметались по прямому лбу, покрытому маленькими капельками пота. Голубоватые глаза следили за хитрыми приемами полностью закованного в доспехи рыцаря, чей меч был гораздо больше и острее.

Тем не менее будущий лорд Простора отскакивал при каждом удобном случае. Полное отсутствие сковывающей движения кольчуги способствовало подобным маневрам, а стройное телосложение – упрощало весь процесс. Уверенно держа в руках небольшой клинок, мальчик старался извести оппонента, чтобы тот, уставший и изможденный, замешкался, пропустив роковой для себя удар. Столь искусной тактике весьма способствовал царивший в воздухе зной. Схватка длилась не меньше получаса, в течение которого оба соперника тяжело хрипели, высунув языки, словно собаки.

Желание побыстрее покончить со столь неудачной идеей пришло уже на второй минуте, теперь ими двигал чистый энтузиазм и желание покрасоваться перед незримой наблюдательницей. Наконец доспехи тяжелым пластом накрыли взмокшее тело, заставляя рыцаря оступиться и пропустить роковой для себя удар. Эфес меча пришелся по незащищенному бедру, после чего раздался слабый выкрик и грузный воин повалился на траву. Возвещая о своей победе, молодой Тирелл салютовал матери высоко поднятым мечом, блеснувшем на солнце.

– Браво, Аларик, – не поднимаясь с удобного сидения, проговорила леди Висячих Садов, поднося к губам стакан с водой. В центре круглой столешницы была нарисована золотистая роза Тиреллов с девизом, написанным на другом языке. – Но, как мне кажется, тебе стоит вести себя менее агрессивно.

– Менее агрессивно? – усмехнувшись, переспросил Рик. Поверженный рыцарь сделал несколько безуспешных попыток подняться, но тяжесть доспехов клонила его вниз. Лишь при помощи троих слуг он смог ощутить под ногами твердую почву и снять давящий на голову шлем. – Мама, вся суть боя в том, чтобы одержать победу. И неважно, какими средствами.

– Твои таланты явно пропадают зря, – не без иронии парировала леди Манвуди, поправляя темные волосы. – Нужно было ехать в Королевскую Гавань и продемонстрировать свои умения при дворе, думаю, там это оценили бы.

– Поехать в столицу ради чего? Чтобы смотреть, как Хойт без конца таскается за Клаусом и всей его сворой? Покорно благодарен, но нет. Ты сама видишь, к чему это привело, а мне не хочется быть обвиненным в убийстве. Впрочем, роль маленького братца свелась к одной небольшой царапине, после которой он потерял сознание. Это меня не удивляет.

Протяжный вздох вырвался из груди женщины после того, как она услышала слова старшего сына. Братья с детства не ладили друг с другом, а смерть отца внесла еще больший раздор в их семью. Аларик, будущий лорд Простора, предпочитал каждый день фехтовать, побеждая одного противника за другим; Хойта же интересовали лишь книги и забавы.

Разумеется, для правления столь обширными землями железная воля первенца была вполне оправданной, но иногда в глубине души пробуждались некоторые сомнения. Неоправданная жестокость довольно часто мелькала в лучистых глазах Рика, иногда он увлекался битвой до такой степени, что побежденных уносили в лазарет с многочисленными кровоточащими ранами. Лэнс не был таким, как и Мозер. Эта неизвестная доселе черта характера пугала Ирину, заставляя опасаться собственного сына.

Тем не менее в последнее время, после известия о причастности Хойта к убийству Мартелла, наследник Висячих Садов все чаще высказывался относительно произошедшего. Обвиняя младшего брата во всем, что произошло, Аларик постепенно начинал переходить от простого унижения к открытой ненависти, что начинало беспокоить. Тогда дочь Дагона всерьез задумалась о том, чтобы отправить первенца в Гавань к дяде и остальным. Однако этим планам не суждено было сбыться: смерть Хенрика, шестого ребенка в семье Майкла и Эстер, ввела страну в глубокий недельный траур. Вассалы Простора изъявили желание приехать на похороны, но все их прошения были отвергнуты.

Ирина хотела бросить все и стремглав помчаться в Гавань, чтобы утешить королеву, старую подругу, но здравый смысл возобладал над мимолетным порывом, и она ограничилась лишь одним письмом, которое осталось без ответа. Как бы то ни было, она никогда не знала, что значит потерять сына, свою плоть и кровь, поэтому душевные излияния на бумаге казались ей не самым лучшим выходом, но личное появление и глупые слова утешения – еще хуже. Именно такой, погруженной в раздумья, ее застал старый друг семьи – Спайк Кордвайнер.

Ветеран многократных битв, верный советник Лэнса и один из самых преданных сторонников Майкла. Двадцать лет взяли свое над этим и без того немолодым мужчиной, но овальное лицо, слегка израненное морщинами, до сих пор озаряла лучезарная улыбка. Едва заметный шрам тянулся от прямого лба до искривленного носа, задевая потускневшие глаза. Седые волосы покрывали незначительную часть непропорционального черепа, в то время как выпуклые скулы придавали этому гиганту поистине комический вид.

Жилка на бычьей шее вздулась из-за невыносимой жары, а массивные доспехи теперь покрывали вспотевшее тело. Испарина объяла мясистое лицо, добавив к красному цвету несколько желтых вкраплений. Старый рыцарь уверенно зашагал в сторону своеобразного балкона, отделенного от покоев небольшой перегородкой. Каждый его шаг отдавался неприятным позвякиванием металлической кирасы.