Страница 176 из 214
Гирмонт ещё при жизни отца был избран на великое княжение Литовское, Русское и Жмудское общим волеизъявлением всех сословий, а после отцовской смерти в 1272 году в Кернове был в княжеской шапке возведён на престол по издавна привычному и идущему от предков обычаю 31.
Жеглище трупов между Вильной и Вилией. Потом, исполняя то, о чём говорилось прежде, по воле отцовой учинил и заложил большое жеглище между горами, на том месте, где Вильна река впадала в Вилию; все окрестные леса приказал вырубить и, расчистив широкий плац, по языческому обычаю освятил это место со своими волхвами 32, забивая разную скотину в жертву своим богам. Литовские волхвы были как у римлян фламины и авгуры.
Погребение Свинторогово. И первым делом по обычаю сжёг там тело отца своего Свинторога Утенусовича, облачив его в самые дорогие одежды и доспехи с саблей, сайдаком и копьём. Борзых с гончими (chartow z wyzlami) по паре, ястреба, сокола, чистокровного коня, на котором сам езживал, и его любимца слугу, наивернейшего и разумнейшего, живого вместе с ним спалили (что за радость быть у него любимцем?) 33, сложив огромный костёр [из] дубовых и сосновых деревьев.
Верования старой Литвы о судном дне. А паны и бояре, стоявшие рядом, бросали в огонь рысьи и медвежьи когти, потому что верили в судный день, на котором все умершие должны были вернуться к новой жизни, а один из их богов (которого не знали, только в него так верили), всемогущий и наибольший над всеми другими богами, должен был судить добрые и злые дела всех людей, сидя на высокой и страшной (przykrej) горе, на которую, верили, трудно влезть без когтей рысьих и медвежьих. Об этом боге думали так же, как афиняне о боге огня (Atenienses de ignolo Deo). Но о том уже пространно поведано выше, в описании различных идолопоклонств русских, польских и литовских. Вот таким способом отца [своего] Свинторога, великого князя Литовского, сын [его] Гермонт отправил на тот свет с помощью огня, а кости, собрав, заколотили в гроб и потом на том месте насыпали высокую могилу.
А тот способ и обычай сжигания трупов на месте погребения Литва узнала от Палемона или Либона и других занесённых в эту страну римлян, которые тоже привыкли жечь трупы умерших. Римляне же и другие итальянцы сберегли этот обычай, взятый от Энея Троянского. Ибо и троянцы и все греки трупы всегда сжигали. О чём найдёшь у Вергилия (Энеида, 6), где начинается: Itur et antiquam silvam stabula alta ferarum и т. д. И у Теренция (Terentius in Andria), Ливия, Овидия и др. А Гомер в таких прекрасных словах описывает погребение Патрокла, любимца Ахиллеса, убитого Гектором (Илиада, кн. 23):
Те лишь остались, кто должен участвовать был в погребенье.
Сруб они вывели в сотню ступней шириной и длиною,
И на вершину его мертвеца положили, печалясь.
Много и жирных овец, и тяжелых быков криворогих,
Перед костром заколов, ободрали. И, срезавши жир с них,
Тело Патрокла кругом обложил Ахиллес этим жиром
От головы до ступней; на костер побросал он и туши.
(Тот же [обычай], когда побитую скотину сжигали с трупом, сохранили и литовцы)
Там же расставил сосуды двуручные с маслом и медом,
К ложу их прислонив. (И мёд на огонь лили и ставили)
Четырех лошадей крепкошеих (кони отборные)
С силою бросил в костер, стеная глубоко и тяжко.
Девять собак у стола Ахиллеса владыки кормилось;
Двух из них заколол Ахиллес и туда же забросил (пара борзых);
Также двенадцать отважных сынов благородных троянцев
Острою медью зарезал, свершив нехорошее дело 34.
(Всё то же самое проделывали и литовцы, когда вместе со своими убитыми часто сжигали крестоносцев, [принося их] в жертву).
Погребение же Гектора так описал жалостливыми стихами:
В повозки волов тяжконогих и мулов
Стали они запрягать и пред городом быстро собрались.
Девять дней подвозили несчетное множество леса.
Вместе с десятою свет приносящею смертным зарею
Вынесли, горько рыдая, отважного Гектора тело,
Наверх костра положили и снизу подбросили пламя.
Рано рожденная, в небе взошла розоперстая Эос.
Люди сходились к костру, на котором покоился Гектор.
После того как сошлись и большая толпа собралася,
Первым же делом вином (а литовцы мёдом) искрометным костер загасили
Всюду, где сила огня сохранилась. А братья с друзьями
Тщательно белые кости героя средь пепла собрали,
Горько скорбя и со щек обильные слезы роняя.
В ящик потом золотой (а в Литве из отборного дуба) те кости они положили,
Их покрывши пред тем пурпуровой мягкой одеждой.
Тотчас спустили в могилу глубокую, после того же
Поверху часто камнями огромными плотно устлали.
Сверху насыпали холм 35.
А то, что собственно греческие и троянские погребения схожи с литовскими, я изложил также и в других книгах, поведав о том в стихах, по стихам Гомера собственными стихами.
Римляне тоже сохранили этот обычай сжигания трупов; так, если опустить других историков, Сервий Сульпиций пишет Цицерону (Письма, кн. 4) о погребении благородного римского патриция Марка Марцелла, предательски убитого в Афинах Магием Хилоном, в таких словах:
«Похоронить его в черте города Афин уговорить не могли, ибо до этого такого никому не позволяли, однако в какой захотим школе или коллегии нам разрешили его похоронить и прочее. Nos in nobilissimo orbis terrarum gimnasio Academiae locum delegimus, ibique eum combussimus. Подумав, сказали выбрать место в наизнатнейшей всего мира школе в Академии и там его сожгли, а потом хлопотали, чтобы ему на этом месте афиняне поставили мраморную гробницу». То же через несколько месяцев находим у римских и греческих историков и т.д.
То же я сам видел в Константинополе, Никее, Халкедоне и в Шиле (w Sylibriej), [где] очень много старинных колонн или высоких каменных столбов из мрамора, на которых и ныне ещё лежат круглые урны (truny) или мраморные скринии, в которых хранится пепел сожжённых тел греческих князей и знаменитых людей и можно читать надписи на этих столбах или стихотворные эпитафии, каждая по-гречески и по-латыни.
Также во Фракии и в Болгарии очень часто видели высокие могилы из тёсаного камня, а другие в виде больших насыпных курганов, в которых лежат тела доблестных князей, о деяниях которых сербы ещё и сегодня рассказывают и на скрипочках подыгрывают, воспевая нам их жизни. (Год 1574).
Жеглище Свинторога, где ныне Вильно. Так же и литовцы по примеру других языческих народов узаконили огненное погребение своим князьям на том месте, где Вильна впадает в Вилию и где первым сожгли Свинторога. Знатнейших панов жгли там же аж до времён Ягелловых, а звалось то место Свинторога, по имени своего князя, первым на нём сожжённого.