Страница 23 из 39
После задержания в мае 1972 г. стало сложнее выпускать журнал. Приходилось встречаться со своими помощниками где-нибудь в Абрамцеве или Загорске. 6 июля того же 1972 г. я был схвачен милицией в Москве вторично. Снова обыск. Плюс – двухчасовое содержание в камере (чтоб освежил память). Протокол. Милиция нависла так плотно, что я понял: посадят. Год по уголовной статье оформят, не моргнув глазом. Пришлось совсем воздержаться на время от поездок в Белокаменную. И только когда отпевали в московском храме моего соратника по «площади Маяковского» поэта Юрия Галанскова, погибшего после операции в зоне 4 ноября 1972 года, решил пренебречь угрозами. В следующем, 1973 году снова зачастил в столицу, как и прежде (счет «нарушений» начинается вновь, с нуля). Как жужжание ос, чувствовал постоянное мельтешение ЧК.
Все материалы, связанные с Православной Церковью, ее жизнью и вероучением, печатались только с одобрения отца Димитрия Дудко, ставшего фактически членом редколлегии. Помимо незабвенного архитектора-реставратора М.П. Кудрявцева, его коллеги В.А. Виноградова и их соратников, в журнале сотрудничали отец Варсонофий Хайбулин («Памяти епископа Афанасия Сахарова»), поэт Алексей Марков, писатель Петр Дудочкин, ученый Л.Н.Гумилев. Помогал изданию великий русский художник И.С.Глазунов. На его квартире и с его помощью, в частности, писали мы редакционную статью против оголтелого русофоба А.Н.Яковлева. Леонид Бородин, с которым я успел познакомиться летом 1968 г. в Дубравлаге, едва освободившись по концу своих шести лет, сразу включился в работу, вступил на минное поле. Он стал, по существу, членом редколлегии. Измученный ворохом проблем, в начале января 1974 г. я собирался передать ему бразды правления журналом и имел с ним доверительный разговор (который КГБ, по-видимому, подслушал). И по странному стечению обстоятельств буквально через несколько дней, как он согласился стать редактором, в том же январе 1974 г., его домик в Калужской области, на другом «101-м километре», сгорел среди бела дня. Леонид Иванович едва успел выкинуть кое-какие вещи. Пожар, естественно, выбил его на время из колеи, надо было срочно определяться с бытием. А через два месяца (1 марта 1974 г.) кому-то понадобилось проверять, где поселилась, по какому адресу и чем занимается выехавшая при моей поддержке из далекого Ставропольского края недавно освободившаяся «матерая антисоветчица» политзечка (с двумя сроками за спиной и гласным административным надзором) В.Е.Машкова. Уж не готовит ли террористический акт эта Вера Фигнер? «Проверка» эта Валентине Ефимовне крайне не понравилась, она была вне себя от внезапного «контроля», и возник еще один узел задач. Всю ее жизнь наследники Ягоды мстили ей за громовое скандирование на политическом процессе: «Позор кремлевским бандитам!»
Помимо отца Димитрия и Бородина, в редколлегию входили Светлана Мельникова (с третьего номера) и Анатолий Иванов (Скуратов). Сегодня, в период идейных размежеваний, кажется странным присутствие в одной «партии», в одной команде православного священника и, скажем, открытого оппонента христианству Иванова-Скуратова. Но в те годы представлялось вполне естественным объединение всех русских патриотов против общей опасности. Помнится, отец Димитрий был уверен, что «Толя придет к Христу». Увы, не пришел и по сей день. Даже накатал жуткий опус «Христианская чума».
Спустя четверть века в правозащитной газете «Экспресс-хроника» (№ 8 от 21.02.1998 г.) был опубликован очерк демократа Владимира Прибыловского «Русские язычники. Религиозные предпочтения национал-экстремистов», в котором зарождение так называемого язычества приписывается чуть ли не журналу «Вече». Ранее в газете В.Аксючица «Путь» в 1993 г. были напечатаны воспоминания моей помощницы С.А.Мельниковой, но и она ни о каком язычестве не показывает. Православно-церковный отдел в «Вече», как я уже отметил, вел священник отец Димитрий Дудко. Если бы даже я оказался «плюралистом», терпимости к язычеству не допустил бы он. А.М. Иванов напечатал в журнале «Вече» под псевдонимом свою большую (в нескольких номерах) сугубо историческую работу о славном русском полководце Михаиле Дмитриевиче Скобелеве (1843–1882) и ряд полемических статей. Одна из них мне инкриминировалась – «Суд скорый и неправый», где он защищал легальный патриотический журнал «Молодая гвардия» от нападок одного французского коммуниста. Андроповские чекисты настолько люто ненавидели русское державное направление, что нашли криминал в защите органа ЦК ВЛКСМ от зарубежных «еврокоммунистов». Масонствующие «еврокоммунисты» им оказались милее отечественных державников. Ни в одной из опубликованных в «Вече» статей А.М. Иванова не было и не могло быть даже запаха язычества. Позже, когда я уже пребывал в Мордовии, он написал злополучную «Христианскую чуму», которую я и по сей день не брал в руки, но, разумеется, к любой хуле на Господа нашего Иисуса Христа и Его учению отношусь как к беснованию. Глубоко сожалею, что мой бывший сокурсник по МГУ так рвется в ад. В.Прибыловский утверждает: «Неоязыческое КРЫЛО в круге авторов журнала «Вече» представляли А. Иванов-Скуратов, Николай Богданов и художник Константин Васильев». Не было, господин Прибыловский, никакого «неоязыческого крыла» в «Вече»! Никаких печатных материалов художника К. Васильева я не знаю. В «Вече» он не публиковался. Ни Светлана Мельникова, хорошо его знавшая, ни его друг православный Ан. Кузнецов из Казани ни о каком язычестве выдающегося русского художника К. Васильева не говорили. Николай Богданов печатался у меня (под псевдонимом), но он в то время был настолько усердным православным верующим, что советский режим даже упек его за это в психушку. Мне пришлось хлопотать о его освобождении из больницы, в т. ч. с помощью правозащитных ресурсов. Позже, когда я сидел, Н.Богданов под влиянием Иванова действительно порвал с Верой. Но это произошло ПОЗЖЕ. При «Вече» он был правоверным христианином. Впрочем, в начале перестройки он стал посещать христианские семинары Огородникова и снова, видимо, заколебался…
В.Прибыловский – один из авторов объемистого досье Прошечкина «Политический экстремизм в России» (Москва, 1996 г.), где дана для желающих подробная информация о моих взглядах, деятельности и личной жизни. Я не имел времени комментировать упомянутую «базу данных». Мое молчание, видимо, подвигло литератора на дальнейшее развитие темы. Не пора ли остановиться в фабрикации домыслов?
В разное время то один, то другой сочувствующий приближался к изданию журнала, внося свой вклад по мере возможности. Архитектор В.А. Виноградов, подельник Бородина по ВСХСОНу Г.Н.Бочеваров, талантливейший публицист и глубокий мыслитель Г.М.Шиманов, писали из Нальчика, Казани, Магадана.
По окончании следствия я узнал, почему при моем задержании 28 ноября 1974 года кагебисты Евсеев и Плешков, едучи со мной, арестованным, во Владимир, не свернули в село Рождествено обыскивать принадлежавший мне дом, где я ночевал время от времени (в других случаях ночуя в общежитии пожарной охраны, где у меня была койка). Оказывается, летом 1974 года группа молодых людей, которых возглавил «дачник» К.Н.Ефанов из города Люберцы, вломилась в мой дом в мое отсутствие и учинила там обыск. Братья Морковкины, Поленова, Т.Н.Филиппова, Н. И.Ушпарова – всего человек шесть-семь, вволю похозяйничали в моем жилище. Забрали все мои бумаги. Но из их добычи мне инкриминировали только статью С.А.Мельниковой «По поводу первых выступлений русских националистов». (Я показаний не давал, и чекисты приписали эту статью мне.) Прочли «что-то нехорошее про нашу родную советскую власть» – и сдали все в КГБ. Юные питомцы ГПУ дали обо всем этом молодецкие показания. Прихватили и кое-что из вещей для личной надобности. А пока я сидел в Дубравлаге, дом разворовали подчистую. Разобрали даже печь и крышу. На кого власть, на того и люди.
В октябре 1999 г. вышел десятый номер журнала «Москва» с письмом Евгения Викторова – одного из «посетителей» моего дома в Рождествено летом 1974 года. К сожалению, инициатор затеи Таня Кочулаева позже погибла в автомобильной катастрофе, кто-то из тех молодых людей спился, но кто-то и протрезвел, стал верующим христианином. Неисповедимы пути Господни. «Уже на пенсии, – пишет автор письма, – в годы перестройки застрелился в Коврове бывший начальник УКГБ по городу Александрову Цыбульник». Кстати, где-то летом 1973 г. я явился к Цыбульнику и предъявил ультиматум: «Если власти не вернут мне жилплощадь, отобранную при аресте в 1961 году, я буду обращаться в мировую прессу!» – «Вы советскую власть не запугаете!» – отпарировал Цыбульник. Квартиру, конечно, мне никто не вернул. Но, видно, болел за свою идеологию чекист, что, пожалуй, достойно уважения.