Страница 53 из 63
— С мужем часто видитесь?
— Он постоянно занят в Лондоне, но через выходные всегда сюда выбирается. Лето проводим вместе, часть Рождества и Пасхи. Конечно, нам проще вести такую жизнь, раз нет детей.
— У вас нет…
— Не получилось. Но теперь это не имеет значения. Мои дети — собаки.
— Хорошо идут дела?
— Отвратительно. Нам постоянно требуются деньги, Тони посылает, когда удается. Но он живет в Лондоне, а это дорогой город.
— Вы упоминали, чем он занимается, но я забыл. — Сидни сказал это как можно непринужденнее. Ему требовалось последнее подтверждение, и он сразу направится в отдел записи актов гражданского состояния.
— Преподает в университете.
— Какой предмет?
— Физику. Все это выше моего понимания, но он меня успокаивает: не тревожься — ты мой отпуск. Говорит, когда он здесь, то не хочет находиться ни в каком другом месте. Тяжело разлучаться, но надо зарабатывать деньги, иначе не на что будет существовать. Понимаю, кажется немного странным, если супруги живут порознь, но я могу на него положиться, а если меня что-нибудь начнет беспокоить, Тони сразу приедет.
— Плохо, когда трудности с деньгами.
— Ничего не поделаешь. Но на прошлой неделе Тони сказал, что ему дают большую работу и она принесет хороший дополнительный заработок. Придется уезжать далеко от дома, но дело того стоит. Мы сумеем перестроить служебные помещения, прикупить земли и, вероятно, даже вместе поехать в отпуск. Он что-то говорил об Америке.
— Вы там не были?
— Никто из нас не был. Тони боится летать, но обещал свозить меня в Калифорнию. Здорово, правда?
Похоже, у этого Картрайта железные нервы, если он называл свою предстоящую свадьбу обстоятельствами, которые потребуют более долгих дальних отлучек. Сидни начал размышлять о психологии двоеженства.
— Так мы продолжим с вашим псом? Дело предстоит хлопотное.
— Пожалуй, повременим. Но если можно, подпишусь на щенка. — Сидни подумал, что песика нужно подарить Леонарду хотя бы ради того, чтобы посмотреть на выражение его лица.
— Оставьте адрес. К сентябрю у нас появятся щенки на продажу.
— Очень любезно с вашей стороны. Рад был познакомиться. Простите, не расслышал вашего имени.
— Зовите меня Мэнди. Мэнди Картрайт.
Сидни восхитился выдержке мужчины, решившего обзавестись двумя женами с одинаковыми именами.
Он зашел в отдел регистрации актов гражданского состояния и выяснил необходимые факты. Затем снова прогулялся по улицам Кингс-Линн. Люди мужественно боролись с ветром, надеясь, что дождь все-таки не начнется. Сидни позвонил сестре выяснить, где Аманда, и узнал, что она готовилась к репетиции свадьбы, которая была намечена на вечер. Единственное время, когда свободен викарий, объяснила Дженнифер, и спросила, почему он интересуется.
— Скажу сразу: незваных гостей не ждут, если это у тебя на уме, — добавила она.
Сидни промолчал. Ему предстояло нелегкое дело — объяснить Мэнди Картрайт, почему ей нужно сесть вместе с ним в ближайший уходящий в Лондон поезд.
Церковь Святой Троицы на Слоун-стрит была вполне подходящим местом для проведения торжеств — апофеозом декоративно-прикладного искусства с внушительным фасадом из итальянского мрамора и витражами Уильяма Морриса и Берн-Джонса. Сидни считал ее кричащей, слишком бросающейся в глаза и, на его вкус, чрезмерно близкой римскому католицизму.
Входя в сумрак с яркого, только начинающегося летнего вечера, он наткнулся на группу цветочниц, устраивавших свободные экспозиции из гвоздик, хризантем, лилий, гладиолусов и роз. Сидни знал, что будет скандал, и на мгновение усомнился, правильно ли поступает. Но Картрайт собирался нарушить закон, его жена должна была собственными глазами увидеть, что происходит, а Аманда не хотела слушать никаких предупреждений.
Когда они пришли, репетиция уже шла полным ходом. Дженнифер стояла рядом с Амандой, роль застывшего возле Картрайта шафера играл незнакомый Сидни мужчина. Священник объяснял молодым, когда сделать шаг вперед, где встать, когда опуститься на колени, спросил у шафера, есть ли у него кольцо. Все понятно и без утайки, сказал он будущим жениху и невесте. Этот день — начало их счастья, и он сделает все возможное, чтобы он запомнился им на всю жизнь.
Рассказывая о том, как будет проходить венчание, священник упомянул, что в его практике никто ни разу не заявлял, будто знает какую-либо причину, препятствующую браку.
— Всегда что-то бывает в первый раз, — раздался голос Мэнди Картрайт.
— В чем дело? — поднял голову священник. — Я не вижу никаких препятствий к бракосочетанию; объявления о предстоящем браке были сделаны три раза.
— Этот человек — мой муж, — заявила Мэнди Картрайт.
— Ничего подобного! — вспыхнула Аманда. — Он скоро будет моим мужем.
— Аманда… — произнес Сидни.
— Что тебе здесь надо?
— Боже! — ужаснулся Энтони.
— Как ты мог? — воскликнула его жена.
— Ради нас. Ради денег, — ответил муж.
Аманда поняла, в какое ужасное положение попала, повернулась к жениху и отвесила ему пощечину. Сидни подошел к горе-охотнику за деньгами.
— Доктор Картрайт, когда я вас спросил, не давали ли вы раньше брачных обетов, вы ответили отрицательно.
— Верно.
— Следовательно, вы солгали.
— Отнюдь. Вы спросили, не давал ли я обетов перед Богом. Я же сочетался браком, расписавшись в отделе регистрации актов гражданского состояния. А это не одно и то же.
Сидни поразило, что этот человек не смутился и не испытал чувства вины.
— Законы церковные и законы людские в вопросах брака не противоречат друг другу, — заявил он. — Вы уже женаты. Вы ни разу не ездили в Америку и солгали о своей карьере. Вы жестоко обидели женщину, которая является моим близким другом. Я слишком возмущен, чтобы продолжать. Вы обманом обокрали мисс Кендалл.
— Она добровольно давала мне деньги.
— Как ты мог так поступить со мной? — всхлипнула Аманда.
— Я пытался полюбить тебя, — ответил доктор Картрайт.
— Прекрати! Не усугубляй положения! — остановила его жена.
— Скоты! — вырвалось у Аманды. — Вы оба заодно? Проворачивали подобные штуки и раньше? Как вы могли? Что мне теперь делать? Что сказать людям? Подлецы! Все вы подлецы!
Дженнифер взяла ее под руку и увела прочь.
— Пошли! — бросила Мэнди мужу. — Тебе еще придется со мной объясняться. И не думай, что легко отвертишься.
Они повернули в другую сторону, и за ними без слов поплелся шафер. Сидни остался наедине со священником.
— Я думал, что навидался всякого, — произнес преподобный Лайонел Тулис. — Но это уж ни в какие ворота.
— Интересно, откуда пошло такое выражение? — спросил Сидни. — Но и его недостаточно, чтобы описать, чему мы только что стали свидетелями. Миссис Картрайт — очень здравомыслящая женщина. Невольно задаешься вопросом: уж не случалось ли чего-нибудь подобного раньше?
— Нам сейчас не помешало бы выпить по чашке чаю, — предложил Лайонел Тулис. — Если вы, конечно, не предпочитаете чего-нибудь покрепче.
— Полагаю, виски у вас нет?
— Есть. Дело в том, что я терпеть не могу херес.
— Значит, у нас с вами много общего.
Хоть это был и не четверг — традиционный день их встреч в «Орле», — Сидни попросил инспектора Китинга прийти туда следующим вечером, чтобы обсудить недавние события. Полицейский называл такие разговоры «вскрытием без трупа».
— Интересно, — начал он, — неужели жена действительно знала мало, как утверждает, и как ей удалось оставаться настолько спокойной? Может, они вместе задумали потрясти Аманду? К счастью, до этого не дошло. Вы хорошо сработали, Сидни. А как вы догадались?
— Не знаю, — ответил священник, все еще переживая, что Аманда подверглась публичному унижению. — Наверное, интуиция.
— Не уверен, что она существует.
— Я тоже. Но надо надеяться.
— Думаете, то же самое, что осознание Бога? У одних есть, у других нет?