Страница 36 из 63
— Vertrauter — верный друг. Wegbegleiter — тот, кто идет с вами по жизни. Verbundeter — тот, кто ощущает с вами связь.
— Пожалуй, охватывает все аспекты дружбы.
— Есть еще общность мыслей — Geistesgeschwister или даже души — Seelenfreund. Немцы любят точность. Мы всегда хотим знать, как обстоят дела. У вас есть бойфренд?
Прямой вопрос застал Аманду врасплох.
— У меня есть поклонники, но ни одного из них я бы не назвала бойфрендом. Никто из них не сравнится с Сидни — все проигрывают, если я начинаю с ним сравнивать.
Хозяин вернулся с кухни в тот момент, когда она произносила эти слова. Подгадал так точно, что Хильдегарда подумала, уж не подслушивал ли он под дверью.
— Не сомневаюсь, что так оно и есть, но мы не должны ему льстить.
— Мне больше нравится подтрунивать над ним, — улыбнулась Аманда. — Ведь ему больше свойственно тщеславие, чем стеснительность. Вы знаете, у него тоже есть обожательницы.
— Хватит, Аманда! — Сидни хотел положить конец этому разговору. — Давайте лучше обедать.
Но Аманда продолжила:
— Я видела этих женщин, которые приходят помогать на церковных праздниках. Их всех зовут либо Вероника, либо Маргарет. А еще есть Агата Редмонд. Это она снабдила его лабрадором. Всякий раз теряет голову, когда видит его. Не удивлюсь, если даже миссис Магуайер тайно в него влюблена.
— Миссис Магуайер? — воскликнул Сидни. — Не смеши меня!
Вернулся Леонард с переброшенным через руку полотенцем:
— Это похоже на правду.
— Только не начинайте…
— Вполне возможно, — подхватила Хильдегарда.
— Миссис Магуайер в меня не влюблена, — возразил Сидни. Он хотел выйти из комнаты, но сообразил, что это будет невежливо. — Есть еще шампанское? — спросил он.
— То-то я смотрю, эта дама постоянно спорит, — вмешался Леонард, разливая напиток.
— Перестаньте! — взмолился Сидни.
— Вас никто не называет Хильди? — поинтересовался Леонард.
— Не припоминаю, — ответила Хильдегарда. — Но не стану возражать, если вы будете меня так называть.
— В фильме «Его девушка Пятница» героиню зовут Хильди Джонсон. Помните?
— Экранизация комедии Бена Хекта «Сенсация» с Розалиндой Рассел? — уточнила Аманда.
— Да. — Хильдегарда встала. — Надо посмотреть, как там наш обед. — Она положила руку Сидни на плечо. — Я — его девушка Воскресенье.
— Это было бы здорово. — Его голос прозвучал хрипло.
От Аманды не ускользнуло, как по-хозяйски выглядел этот жест, но постаралась подавить в себе недовольство.
— Думаю, что всегда сумею утешить себя ролью его девушки Субботы.
— В таком случае, — не удержался Леонард, — миссис Магуайер достаются обязанности девушки с понедельника по пятницу.
— Послушайте, — тихо произнес Сидни, — хватит вам про миссис Магуайер.
Его просьба была встречена общим смехом, но никто и не подумал послушаться. Он никак не мог решить, как поступить, чтобы овладеть ситуацией. Неужели ему изменило чувство юмора?
После обеда все пошли прогуляться к реке, и Диккенс, увязавшись за ними, радостно скакал вокруг компании. Сидни дал возможность Хильдегарде и Аманде поговорить друг с другом, а сам намеревался обсудить насущные дела со своим кюре. Но того больше тянуло побеседовать о Достоевском, чем вспоминать о нуждах прихода. У мужчин были свои посторонние увлечения, которые только подогрела случайная встреча с семейством инспектора Китинга, тоже пожелавшего пройтись по лугам.
Три юные дочери Китинга обрадовались возможности поиграть с лабрадором: бросали ему палки, гонялись за ним, а Кэти Китинг заметила, что у ее мужа это первый выходной за много месяцев.
— Да, он постоянно твердит, что все время находится на службе, — кивнул Сидни.
— Вы оба очень много работаете.
— Вы преувеличиваете.
— С вами-то, каноник Чемберс, вообще все ясно. Вы не только выполняете свои обязанности, но стремитесь выполнить работу за моего мужа.
— Поверьте, миссис Китинг…
— Называйте меня Кэти.
— Поверьте, я не ищу приключений.
— Но они вам нравятся.
— Если честно, то нет. Но я хочу, чтобы люди жили лучше и не прибегали к насилию и убийствам для достижения своих целей. Но если они становятся на такой путь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вашему мужу.
Хильдегарда взяла Сидни под руку, и это не ускользнуло от Аманды.
— Он просто не способен устоять. Такова его натура.
— Хорошая натура, — кивнул Китинг.
— Не уверен. — Сидни вдруг понял, что в светлый день Пасхи ему не хочется, чтобы над ним посмеивались, а также хвалили его.
Аманда уехала в Лондон вечером в воскресенье, на прощание поцеловав Хильдегарду и сказав, как она рада знакомству с ней. Сидни нашел ее манеры безукоризненными и радовался, что две самые близкие ему женщины поладили друг с другом.
— В ней есть искорка, — заметила позже Хильдегарда. — Она умнее, чем кажется. Аманда нарочно так себя ведет?
— Вряд ли. Она начисто лишена жеманства.
— Поскольку она из богатой семьи, людям кажется, будто ей не обязательно работать.
— К своей работе она относится очень серьезно, — заметил Сидни.
— Серьезнее, чем к вам?
— Она считает, что надо мной нужно подтрунивать.
— А вы?
— Предпочел бы, чтобы меня любили.
— Любовь надо заслужить, Сидни, — улыбнулась Хильдегарда. — А для этого — упорно трудиться.
Они провели второй и третий дни Пасхи вместе: гуляли в ботанических садах, ходили на концерт в часовню одного из колледжей, посетили Музей Фицуильяма. Иногда, разглядывая картину, Хильдегарда стояла совсем близко к Сидни, и ему это нравилось. Она была на пять или шесть дюймов ниже его, и он вспомнил, как однажды, прощаясь с ним, Хильдегарда поднялась на одну ступеньку, чтобы заглянуть ему в лицо и расцеловать в обе щеки. Вспомнил, как они впервые сидели вместе на диване, и ему пришлось сообщить ей, что найден убийца ее мужа. Потом они молчали, но ничего не могло быть естественнее. Никогда прежде Сидни не испытывал такой легкости, если находился рядом с человеком, но не говорил ни слова.
— Когда мы снова увидимся? — спросил он во время расставания на станции.
— Приезжайте летом, — ответила Хильдегарда. — Полюбуемся на Рейн. В Германии убивают не так часто. Там безопаснее.
— Не понимаю, что происходит с Кембриджем?
— Закрытая община, здесь сильнее дух соперничества.
— Фридрих Рихтер говорил, что ученому неведома скука. Он, конечно, имел в виду немецкого ученого.
Хильдегарда улыбнулась:
— А вам бывает скучно, Сидни? Иногда мне кажется, что меня вам недостаточно — вам нужны вот эти развлечения.
— Мне они не очень-то нужны, но они явно испытывают меня на прочность.
— Смотрите не обломайтесь.
— Что?
— Пошутила. И не очень удачно.
— Вы все делаете удачно, Хильдегарда.
— Вам надо начинать шутить по-немецки.
— О, до этого пока далеко. Герр Гюнтер бьется, не знает, как обучить меня основам. Я совсем начинающий.
Шум поезда заглушил тихое замечание Хильдегарды:
— И не только в немецком.
Она не понимала, почему человек, откровенно увлекающийся раскрытием преступлений и стремящийся проникнуть в человеческие характеры, так беспомощен с тем, кого любит. Когда же он хоть что-нибудь предпримет?
Шапочный трюк
В субботу в середине мая Сидни попросили судить на стадионе «Феннерз» крикетный матч между командами «Гранчестер» и «Уиттлфорд». Дождя не было, все складывалось удачно, и с утра на одной из самых идиллически-безмятежных площадок округа стала собираться толпа зрителей.
Сидни немного раздосадовало, что его пригласили только судить. В другой жизни он мог бы стать профессиональным игроком в крикет. В одиннадцать лет он был первым в классе, кто получил «цвета»[7]. Затем в частной школе заработал своей команде важные семьдесят пять очков, и они принесли ей трудную победу над командой Веллингтона. Когда Сидни исполнилось тринадцать лет, родители привели его посмотреть, как на этом самом поле отражает подачи знаменитый Дональд Брэндман. Однако мальчику не повезло: не принесшего команде ни одного рана кумира вывел из игры мастер крученых бросков Джек Дэвис. Сидни сам играл за колледж Тела Господнего и мечтал выступить за сборную Кембриджа в ежегодном университетском матче против команды Оксфорда. Но началась война.
7
Поощрительная награда за высокие достижения в командном виде спорта.