Цари-жрецы

— Нужно избавиться от этих двоих. Верь мне, я сделаю так, что они умрут до заката.

— Бедняга, ты сошел с ума! Ты уже однажды проиграл этому Хети, и теперь думаешь, что сможешь убить людей, живущих в резиденции Шарека, в покоях царского зятя? Я не желаю, чтобы ты появлялся при дворе.

— Мой господин опасается, что самый верный его слуга может его предать?

— Я хотел бы, чтобы подобная мысль никогда не приходила мне в голову! Нет, я опасаюсь того, что тебя могут узнать, схватить и привести к царю.

— Даже если это случится, я не предам моего господина!

— Ты сам в это веришь? Знай же, царь решил, что, поймав злоумышленника, он подвергнет его пытке — палач заживо сдерет с него кожу, чтобы он назвал имя своего хозяина. Нет на свете человека, который смог бы вытерпеть такую ужасную пытку… Сегодня ночью к тебе придет Акирум. Он отведет тебя в мой дом в Бет-Шеане, что в долине Иордана. Ты спрячешься там и будешь ждать, когда я тебя позову. Радуйся: какое-то время поживешь в покое в окружении финиковых пальм и виноградников. Но будь осторожен, никому не попадайся на глаза, сделай все, чтобы тебя не схватили. В противном случае тебя ждет смерть в страшных мучениях.

— Господин мой, разве о таком можно забыть? Я благодарен тебе за твое милосердие, за то, что ты согласился с тем, что в постигшей меня неудаче нет моей вины. Откуда было мне знать, что этот египтянин, которого ты характеризовал как человека слабого телом и духом, сможет не просто победить гиганта, которого я послал ему навстречу, но даже утопить его в реке? Как мог я предвидеть, что наемного убийцу, который уже готов был проткнуть его копьем, сразит стрела самой царевны? Царевны, которая по воле небес оказалась в этом самом месте! Не иначе как боги решили помешать нашим планам!

— Я не обвиняю тебя в том, что египтянин все еще жив. Я ставлю тебе в вину то, что ты осмелился посягать на жизнь царевны, а потом явился с доносом к Тарамму. Слава богам, что он не знает, кто ты такой! А теперь иди, чтобы я какое-то время тебя не видел, пусть мой гнев поутихнет.

— До тех пор, быть может, когда тебе, мой господин, снова понадобятся услуги твоего самого верного слуги…

— Именно так. Но если настанет день, когда я поручу тебе новое дело, будь осмотрительнее. И если и в нем ты не преуспеешь, то лучше бы тебе никогда не попадаться мне на глаза. Очередной неудачи я тебе не прощу.

25

Спустя два дня, после полудня, посланец царя сообщил Хети, что царевна Аснат находится во дворце. Хети удивился: как могла она так скоро добраться до Мегиддо, ведь караван повозок двигается очень медленно? Оказалось, что царевне надоело плестись черепашьим шагом, поэтому утром она сменила паланкин на свою колесницу. Пустив лошадей галопом, она умчалась вперед, пропустив мимо ушей уговоры начальника гвардейцев — он умолял ее не подвергать свою жизнь опасности, когда до цели оставалось не более двух дней пути.

Шарек пришел к Хети без свиты.

— Я решил, что лучше приду к тебе сам, чем стану посылать за тобой, ведь Аснат может застать нас вместе, — сказал он Хети, прочитав в его глазах удивление.

При дворе было принято, чтобы подданные являлись на зов царя, а сам он никогда не наносил кому бы то ни было визитов. Не дав Хети времени на вопросы, суверен продолжил:

— Аснат явилась ко мне без церемоний, как обычно. Давным-давно она решила, что только подданным приличествует просить у царя аудиенции, но не его дочери, и я с этим согласился. Так вот, она пришла и сказала примерно так: «Мой любимый батюшка, твоя дочь вернулась к тебе, потому что нашла себе мужа». Я ей ответил следующее: «Это хорошая новость. Я тоже выбрал тебе супруга. Надеюсь, что наш выбор пал на одного и того же человека». «Сомневаюсь в этом, — возразила она, — потому что, если верить гонцам, привозившим от тебя новости из Сиддимской долины, ты хочешь выдать меня за престарелого лекаря, который спас тебе жизнь. Я уважаю его и благодарна ему за то, что он преуспел в том, в чем самые лучшие маги оказались бессильны, за то, что ты сейчас передо мной, живой и невредимый. Ты выглядишь таким здоровым и сильным… Я бы не удивилась, узнав, что лекари сгустили краски и укус змеи был вовсе не таким опасным, как они говорят». «Знай, Аснат, — сказал я ей, — что бы ты ни думала, я был в шаге от смерти, не приди он вовремя, я давно бы покинул мир живых. А ты, дочь моя, тут же стала бы разменной монетой в руках власть имущих, оспаривающих друг у друга трон, поскольку у меня нет наследника мужского пола. Ты всех их прекрасно знаешь, — напомнил я ей, — поскольку речь идет о людях, которые в свое время просили твоей руки. Помни всех, кому ты отказала, и помни, в какой форме и какими словами. Стоит мне умереть, как, независимо от твоего желания, ты станешь женой победителя — того, кто сядет на трон царей-пастухов. Поэтому ты должна быть признательна юноше, спасшему тебя от необходимости стать женой нового царя, который, поверь, не стал бы с тобой церемониться». Однако, судя по всему, мои доводы ее не убедили. Она сказала, что, ты, конечно, смог бы ее уберечь от большого несчастья, но это вовсе не обязывает ее подарить тебе девственность. И, стоило прозвучать слову «девственность», как она воспользовалась моментом и сообщила, что лишилась оной в объятиях своего избранника.

Царь замолчал и, прежде чем снова заговорил, сделал большой глоток из чаши с пивом, которую ему подал Хети.

— Хорошо, что я знаю, кто этот счастливый избранник. Поэтому я не разгневался, чем очень ее удивил — она-то ждала бури! Очень спокойно я напомнил ей, что подобный поступок, совершенный мужчиной, который не является ее мужем, карается смертной казнью. Она охотно со мной согласилась, не преминув уточнить, что закон не карает того, кто согласился загладить вину, сочетавшись с опозоренной девушкой законным браком. «А он готов на мне жениться, и я хочу выйти за него замуж». Она сказала, что счастливца зовут Хори. Это ли имя ты ей назвал?

— Да, я сказал, что меня зовут Хори. Но расскажи мне, мой господин, что было дальше!

— Ты понимаешь, хладнокровие, с которым я воспринял подобные новости, могло заставить ее заподозрить неладное. Поэтому я приказал ей уединиться в своих покоях до утра, и тогда, мол, я сообщу ей мое решение. И что ты думаешь? Эта бесстыжая девчонка заявила, что в случае, если я откажусь отдать ее за этого Хори, она убежит с ним! Я спросил, куда же она намерена бежать? Она ответила: неважно куда, но ради любви готова «жить в нищете, перебиваясь куском хлеба, как живут хабиру, скитаться, как они, по свету». Сказала, что хочет жить с любимым, потому что такова воля самой богини Анат! Что мог я ей ответить?

— Не знаю, мой господин. Я понимаю теперь, что она любит меня сильнее, чем я предполагал.

— Эти девчонки влюбляются без памяти и делают глупости! И моя дочь — не исключение. Она привыкла все делать по-своему, ее поступки невозможно предугадать. Теперь твоя очередь действовать. Она не выйдет из своей комнаты, я прослежу, чтобы у ее двери дежурили гвардейцы… которые уснут, как только настанет ночь.

— Лучше, если я проникну в комнату через окно. Я видел, что по стене к ее окну тянется виноградная лоза, а кладка стен шероховатая, так что я смогу подняться. Это нелегко, но возможно.

— Мой дорогой сын, не стоит ломать себе шею ради того, чтобы исполнить роль влюбленного, готового на любые безрассудства ради своей возлюбленной!

— Моему господину нечего бояться. Сейчас, когда я знаю, как сильно я любим, я не стану без необходимости рисковать жизнью. Но ради того, чтобы окончательно покорить ту, которая держит в руках мое сердце, мне все же стоит пренебречь опасностью.

— По правде говоря, Хети, я восхищаюсь тобой и радуюсь тому, что остановил свой выбор на таком достойном мужчине.

Хети дождался наступления темноты, чтобы незаметно выйти из комнаты и пробраться к окну Аснат. На нем была набедренная повязка, сандалии он решил не надевать — чтобы удобнее было карабкаться по стене дворца, увитой виноградной лозой. Без труда он взобрался наверх, к большому оконному проему, занавешенному тонкой тканью. Передвигаясь бесшумно и ловко, как нубийская пантера, он спрыгнул в комнату. Луна уже пошла на убыль, однако светила еще достаточно ярко для того, чтобы рассеять темноту.