Цари-жрецы

Хети был вынужден признать в душе, что она права. Сидури заметила, что продавец честно предупредил ее об имеющихся у девушки «изъянах». Оказалось, что до Сидури ее уже один раз продали, причем покупатель дал хорошую цену. Однако три дня спустя счастливый обладатель красавицы пришел с расцарапанным лицом на рынок вместе со своим приобретением и потребовал вернуть деньги, а также заплатить за нанесенный ею ущерб. Судья, которого позвали рассудить спорщиков, встал на сторону жалобщика, и продавцу пришлось подчиниться. Теперь за девушку просили цену, которая покрыла бы сумму, выплаченную первому покупателю за расцарапанную физиономию. Рассказав Хети эту историю, Сидури спросила:

— Но что случилось с тобой? Я так рада видеть тебя здесь, живого и здорового! А где твои славные товарищи?

— Как видишь, для меня и моих друзей-хабиру все закончилось благополучно. Я расскажу тебе обо всем в следующий раз, быть может…

— Ты прав, так будет лучше. Представление не закончилось, и мне еще надо работать. Приходи сюда завтра вечером или в любой день, когда захочешь. Ты всегда будешь желанным гостем в трактире Сидури.

Возвращаясь в общее помещение, Хети погрузился в пучину размышлений. Он попробовал убедить себя, что внешнее сходство Вати с умершей супругой — не более чем иллюзия. Каким образом Исет, которую он считал умершей, могла оказаться на рынке рабов в Иерихоне? Ведь если бы она выжила после удара, нанесенного ей Нахашем, человеком, которому отец желал отдать ее в жены, тот наверняка сделал ее своей женой. Ведь именно для того, чтобы свершился этот брак, ее отец преодолел такой путь! Даже если служанка-египтянка солгала и Исет не умерла, как могла она искать спасения не в Великом Городе Юга, у людей, которые могли ее защитить, а в Иерихоне? Как смогла она преодолеть разделяющую эти города пустыню? И разве мог отец продать собственную дочь какому-то работорговцу, кому-то из исмаилитов, проходивших через Аварис? Все это не укладывалось у Хети в голове. И разве мог он получить за нее большие деньги? Какую бы сумму ему ни заплатил работорговец, этого не хватило бы, чтобы вернуть несостоявшемуся зятю деньги, заплаченные за невесту.

Нет, глаза обманули его. Если бы он сразу учел все обстоятельства, если бы не позволил душе загореться глупой надеждой… В довершение всего, признался себе Хети, Исет не могла внезапно стать немой. Как не могла его не узнать, ведь она приблизилась к нему и танцевала прямо перед ним…

21

— Желаю, чтобы эта ночь принесла тебе удовольствие. Я счастлива видеть тебя, хотя и не думала, что мы можем встретиться в таком месте.

Голос, который Хети не смог бы забыть, вывел его из задумчивости. Подняв голову, он увидел лицо девушки с колесницы — она стояла прямо перед ним. Вместо короткой туники на ней было надето длинное черное платье, ниспадавшее до самых щиколоток, волосы она разделила на пробор и собрала в два симметричных узла на затылке.

Он поспешно встал и, не совсем понимая, что делает, склонился было в поклоне так, как это делают египтяне, но в последний момент опомнился и склонил лишь голову, прижимая правую руку к груди.

— Я тоже не ожидал встретить тебя здесь, — пробормотал Хети.

Не выказав ни малейшего смущения, девушка приподняла подол платья и уселась напротив Хети, не дожидаясь приглашения. Возможно, она поступила так, потому что Хети выглядел растерянным, и она подозревала, что не скоро он сообразит предложить ей присесть к своему столу. Поэтому, усевшись, она атаковала его, удивленного происходящим, вопросами:

— Хори, я вижу, у тебя здесь есть знакомые. Женщина, с которой ты говорил, твой друг?

— М-м-м… Можно сказать и так. Я не ожидал ее здесь увидеть. Я хотел узнать, что с ней случилось после нашей последней встречи, с ней и с одной девушкой…

— Понятно. А та девушка тоже здесь?

— Нет. Никто не знает, где она и что с ней…

Хети сам не знал, почему позволил втянуть себя в столь странную беседу. Он хотел всего лишь рассказать, о чем говорил с Сидури, и только. Похоже, эта молодая женщина имела над ним такую же власть, как он сам над змеями.

— Ты влюблен в нее?

— Не совсем так. Она похожа на мою супругу.

— Вот как! Так ты женат?

— Я был женат, но моя жена умерла, она ушла в земли, из которых не возвращаются, в страну теней.

— Люди говорят, что души продолжают жить в том мире, который является отражением нашего мира. Они живут там в неге, не зная печалей, о них заботятся верные слуги, и это счастье длится вечно. В то, что это так, верят египтяне.

Хети не знал, нарочно ли она упомянула о верованиях египтян. Возможно, ее слова были ловушкой, однако зачем ей понадобилось бы хитростью выпытывать, является он египтянином или нет?

— Я не знаю, — соврал Хети, проявив осторожность.

Пока они говорили, в комнате снова появились музыканты. Зазвучала пронзительная мелодия, сопровождаемая звучным пением девушек.

— Хори, я хочу поговорить с тобой. Идем со мной, — предложила таинственная незнакомка.

— Сейчас?

— Сейчас. Мне не нравится голос этой певицы.

— Если ты так хочешь… Но сперва я должен заплатить трактирщику.

— Это уже сделано.

— Как это понимать?

— Я заплатила за себя, за тебя и за твоего молодого слугу… Я предположила, что этот юноша — твой слуга…

— Почти что так. Он — мой проводник в незнакомом для меня городе.

— Сегодня вечером я буду твоим проводником.

Предложение было слишком неожиданным и соблазнительным и высказано было столь решительным тоном, что Хети даже не подумал отказаться. Поднимаясь на ноги, он повернулся к Ямену.

— Ямен, можешь оставаться тут сколько захочешь. Возвращайся домой один. В этом кувшине достаточно вина, чтобы усладить твою душу.

Молодая женщина тоже встала. Трактирщик Забулану, повинуясь поданному ею знаку, поспешил к входу и распахнул перед ними дверь.

Когда они вышли на улицу, девушка повела Хети к тыльной стороне таверны, где размещался загон, окруженный деревянной оградой. В загоне стояло несколько ослов, баранов, коз и свиней. Здесь же была и колесница, запряженная парой лошадей, которую Хети видел утром.

— Ты часто посещаешь этот трактир? — удивился Хети.

— «Часто» — не совсем правильное слово, потому что он открылся несколько дней назад. Но я уже была здесь. У них хорошие танцовщицы, да и поют девушки неплохо, только не люблю, когда они начинают кричать, как возбужденные самки, ты это слышал сегодня.

Она взяла одну из лошадей под уздцы и вывела колесницу из-за ограды. Потом закрыла дверцу загородки и запрыгнула на колесницу. Хети стоял возле лошадей, не понимая, что ему следует делать.

— Давай становись у меня за спиной, — сказала ему девушка.

Он замер в нерешительности, и она засмеялась.

— Не бойся, сегодня утром ты мог убедиться, что я умею править лошадьми. Ты, конечно же, никогда не ездил на колеснице?

Он кивнул, давая понять, что не знаком с этим видом конной упряжки, однако не сказал этого вслух.

— Воспользуйся шансом! Даю слово, у тебя никогда не было и не будет такого возничего!

— Охотно, — ответил он, запрыгивая на днище колесницы и становясь позади девушки.

В тот же миг девушка натянула поводья и пустила коней галопом. Они сорвались с места так стремительно, что Хети, пытаясь сохранить равновесие, был вынужден обхватить руками ее талию. Так приятно было сжимать ладонями стройное, упругое, живое тело… Девушка ни единым движением не дала понять, что ей это неприятно. Она не стала возражать даже тогда, когда он прижался губами к ее шее, ощущая ее шелковистую нежность. Не произнося ни слова, она направила коней к дубовой роще Мамбре, раскинувшейся у подножия цепочки низких холмов.

Как и говорил Ямен, луна теперь сияла высоко в небе, и ее яркий свет падал на деревья и вырисовывал темные силуэты возвышенностей. Но Хети не видел ничего, кроме ее волос и позвякивавших золотых ожерелий, не чувствовал аромата растений, разлитого в ночном воздухе, — только острый запах ее кожи. Он не видел ничего вокруг, ничего не замечал и ничего не слышал. Ни скрежета ступицы в колесе, ни храпа лошадей, ни звуков природы — для него существовала только она, и ничего кроме нее!