Страница 8 из 32
Покончив с чумом, Тумоуль разложил в нем костер и вынул из мешка его содержимое; котел для варки пищи, деревянную миску, две ложки, большой нож, кусок цветной материи на рубахи себе и будущей жене, потом для нее же моток разноцветных лент и наконец книжку, обернутую в бересту. Пересмотрев вещи, он занялся гусями, а пока они варились, взялся за книжку. За последние дни у него было много тревог, и ему не удалось вырезать на дереве ни одной новой буквы. Теперь он спешил наверстать упущенное время.
Перед сном Тумоуль вышел из чума, чтобы принести для костра дров. Вверху, как рой бесчисленных светящихся мотыльков, искрились звезды, а над темным хребтом, серебря верхушки деревьев, поднималась полная луна. Тумоуль долго стоял, прислушиваясь к лесным звукам и угадывая по ним таинственную ночную жизнь, потом вернулся в чум, постелил старенький сокуй и лег у огня, положив под голову мешок. Сон пришел скоро, глубокий и без сновидений. Однако Тумоуль привык просыпаться тогда, когда это было нужно. Первый солнечный луч застал его уже далеко от чума.
Тумоуль шел в становище Мукдыкана. Прежде всего необходимо было договориться с Гольдырек. Ему посчастливилось встретиться с девушкой у реки, и она без лишних слов подтвердила то, о чем говорили ее покрасневшие глаза: согласилась в ту же ночь покинуть отцовский чум.
Затем Тумоуль пошел за своим мешком в чум старика. Чтобы не осложнять положения, он решил не поднимать пока разговора о плате за работу, но Мукдыкан, как видно, не хотел оставаться в долгу у своего работника.
— Почему же ты не говоришь об оленях? — спросил Мукдыкан, когда Тумоуль, взвалив на плечи свой мешок, собирался покинуть становище.
— Я думаю, что об этом прежде всего должен сказать ты, — пожал плечами молодой охотник.
Старик отвел в сторону глаза и медленно процедил:
— Ты говоришь так, как будто бы стал богачом… Я могу дать тебе двадцать оленей.
— Может быть, ты хотел сказать — десять или пятнадцать? — переспроси? Тумоуль.
— Если они тебе не нужны, можешь совсем не брать, но я сказал правильно… — Старик закашлялся. — Бери их сейчас, и мы будем в расчете.
Такая щедрость не удивила Тумоуля. Ну что ж, старик понял, что поступил несправедливо по отношению к нему, и теперь хочет это загладить. Захватив мешок, Тумоуль направился в сторону хребтов, где паслись олени.
IX. Шкурка католи[14])
Безлесные склоны хребта были покрыты движущимися коричневыми телами, над которыми, словно ветви деревьев в ветер, колыхались сотни рогов. Разбившись на кучки, олени держались открытых мест, где их меньше жалили мошкара и комары. Одни пощипывали ягель, другие лежали у дымокуров, третьи толпились у ручья, утоляя жажду. Стадо паслось под наблюдением двух пастухов, чум которых стоял на берегу ручья в центре кочевья.
Тумоуль ловил оленей арканом. Привязывая к дереву очередного оленя, он увидел около чума пастухов своего бывшего хозяина и его друга Хатрапчо.
Мукдыкан вероятно пришел к стаду узнать, нет ли больных оленей, а может быть хотел посмотреть, каких возьмет себе Тумоуль. «Пусть смотрит», — подумал охотник и решил назло ему поймать рослого красивого самца, который до этого упорно не хотел даваться ему в руки. Два раза закидывал Тумоуль аркан, но олень срывался с места раньше, чем кольцо долетало до него.
Чтобы поймать его, Тумоуль решил прибегнуть к маленькой хитрости. Животное, напуганное настойчивым преследованием человека, уже не подпускало к себе на такое расстояние, с которого можно было бы забросить аркан. Когда олень замешался в стадо, Тумоуль тихонько подобрался к нему, прячась за других животных. Зажав в левой руке конец аркана, в правую он переложил сложенный кольцами ремень и нацелился в оленя. В последний момент тот, заметил угрожавшую ему опасность, но было уже поздно: металлическое кольцо, описав в воздухе дугу, с быстротой молнии упало ему на рога. Это был крупный экземпляр, каких было немного даже в тысячном стаде Мукдыкана. Тумоуль ожидал, что Мукдыкан выразит неудовольствие по поводу его выбора. Но тот не обмолвился ни словом и продолжал сидеть у костра, разговаривая о чем-то с пастухами.
Металлическое кольцо аркана, описав в воздухе дугу, упало оленю на рога.
Когда все двадцать оленей были пойманы, Тумоуль связал их цепочкой, как это делают во время путешествия по лесу, и направился к костру. Он не хотел их уводить, не предупредив хозяина.
— Сейчас я ухожу, — сказал он, обращаясь к Мукдыкану. — Посчитай оленей, чтобы я не увел их больше, чем надо.
Все переглянулись и вопросительно посмотрели на Мукдыкана. Но тот молчал, глядя в огонь.
— Что же молчишь? — продолжал Тумоуль. — Может быть тебе уж стало жалко их давать, — добавил он, усмехнувшись.
Мукдыкан сердито вскинул глаза, но тотчас же перевел их на сидевшего рядом Хатрапчо. Тот заерзал на месте, как будто ему сразу стало неудобно сидеть.
— Оленей ты заработал, — оказал он. — Хозяину их не жалко… Но он не хочет терять одну вещь, которую никак не может найти после твоего ухода. Может быть ты знаешь, где она?
— Какую вещь? — удивился Тумоуль.
Хатрапчо испытующе посмотрел ему в глаза.
— Ты не забыл лисицу, которую добыл для хозяина прошлой зимой?
— Католи? — спросил Тумоуль.
— Ее самую.
— Ну, и что же? Я не понимаю, к чему ты это говоришь.
— К тому, — вмещался в разговор Мукдыкан, — это лисица была у меня в чуме, а теперь ее нет…
Все впились в лицо Тумоуля.
— Шкурку католи я также видел у тебя в чуме, а куда ты ее задевал потом, я не знаю. Поищи хорошенько, — сказал он и хотел было уйти, но Хатрапчо его остановил.
— Подожди, — подскочил он. — Так ты не знаешь, где шкурка?
— Не знаю, я уже сказал.
— А может быть ты забыл? Вспомнишь?
Задав этот вопрос, Хатрапчо посмотрел куда-то в сторону. Проследив его взгляд, Тумоуль уперся глазами в свой мешок. Это его рассмешило.
— Ты смотришь на мой мешок так, как будто католи сидит там, — сказал он. — Если хочешь, можешь посмотреть.
— Это ты хорошо сказал, — обрадовался вдруг тот. — Раз такое дело, то лучше действовать начистоту. Давай посмотрим твой мешок, чтобы хозяин не сказал про тебя ничего дурного.
Улыбка сбежала с лица Тумоуля. Говоря о мешке, он вовсе не думал, что дело так серьезно. Как, его подозревают в краже шкурки католи? При этой мысли кровь бросилась ему в лицо, а руки сжимались в кулаки. Но он тотчас же овладел собой. Пусть смотрят, ведь в мешке ничего нет, кроме тряпья.
— Если найдете католи, так держите ее покрепче за хвост, а то убежит, — сказал он, подтолкнув ногой мешок.
Все придвинулись к мешку, и только Мукдыкан остался на месте, у него был такой вид, будто это ничуть его не касалось.
Хатрапчо развязал мешок. Сверху лежал сверток старых рубах. Потом вынули поношенные бакари, рваную парку, затем сокуй и наконец мешочек с огнестрельными припасами. Внизу оставалась лишь старая кухлянка. Тумоулю показалось, что она стала что-то очень толстая. И вдруг его глаза широко раскрылись. Из-под полы кухлянки, когда ее стали выталкивать из мешка, выпирало что-то пушистое, отливавшее черным серебром. Уж не видит ли он это во сне? Из кухлянки вытряхнули шкурку католи…
Из кухлянки вытряхнули шкурку католи…
Не спуская глаз с неожиданной находки, Тумоль стоял, как пораженный громом. Все молчали. Слышался только топот проходивших мимо оленей.
Первым обрел дар слова Хатрапчо.