Шедевр

– А что ты чувствуешь по отношению к ним?

– Ну, они, в конце концов, мои родители, – отвечаю я. – Я уважаю их позицию, вот и все. Если же дело доходит до конфронтации, я предпочитаю не участвовать в споре. Да, у нас больше нет былой семейной близости, но это совсем не значит, что я испытываю по отношению к ним какие бы то ни было отрицательные эмоции. Просто у них своя жизнь, а у меня своя. Если тебе интересно, то когда мы долго не видимся, я по ним почти не скучаю. Но, разумеется, если они попадут в сложную ситуацию, я сделаю все, чтобы помочь.

Сама не знаю, почему меня пробило на всю эту откровенность, но сказанного не воротишь. Да и не сказала я ничего толком. И уж тем более я здорово сомневаюсь, что Оскару понадобится что-то от моих родителей. Ага, так и вижу, как он требует у них выкуп за меня…

– А твой отец? – интересуюсь я. – Есть ли у меня шанс увидеть его? Что-то подсказывает мне, что он вполне может быть где-нибудь здесь.

«В большой колбе с бальзамом», – про себя добавляю я.

– Как знать, как знать, – загадочно усмехается Оскар.

========== Глава 9. Время ==========

Нет, я все больше начинаю склоняться к мысли, что у этого невозможного человека, чье всевидящее око зрит за всем происходящим в этом доме, есть брат-близнец, а то и не один. А иначе как еще он может наблюдать и общаться со мной и одновременно с этим разбрасывать для меня по дому маленькие подарочки, каждый из которых приводит меня во все большее смятение.

Первый шок от попадания сюда у меня уже давно сошел на нет, я вообще быстро привыкаю к новому, но такого я не ожидала. Через какую-то неделю нахождения здесь мне уже упорно начинает казаться, что я жила в этом доме всю свою сознательную жизнь. И мне ни капельки не хочется покидать это место. Хочется быть здесь всегда, до самой смерти.

Так, стоп! Я изо всех сил мотаю головой, что окружающий меня мир начинает крутиться перед глазами. О чем я вообще думаю?! Неужели Оскар все-таки задурил мне голову своими сладкими речами? Но ведь мы, черт возьми, не разговаривали ни о чем из ряда вон выходящем. О семье, о творчестве, о жизни… Тогда откуда такие мысли? Нееет! Надо сосредоточиться на деле, книга и только книга, а уж потом гори оно все синим пламенем!

Мест, которые я в этом доме еще не осмотрела, с каждым днем становилось все меньше и меньше. Хотя последние два дня я предпочитала сидеть на балконе и писать. Уж не знаю, откуда у меня появился этот ненормальный комплекс отличника, но факт его наличия был неопровержим. Перечитав в очередной раз написанное, я внезапно воспылала к тексту такой лютой неприязнью, таким немыслимым, никуда не годным привкусом ахинеи отдавало каждое слово, что я там же за столом изорвала тетрадь в клочья, которые тут же сожгла в пепельнице. После чего села писать заново.

Тем же вечером и обнаружилось, что, помимо нас с Оскаром в этом доме есть еще одно живое существо, о существовании которого я до этого даже не подозревала. Вот что делает обычный человек, видя рядом с собой змею? Правильно, старается делать все, от него зависящее, чтобы поскорее оказаться от нее как можно дальше.

Я же, по привычке с головой уйдя в творчество, заползшую на стол королевскую кобру даже поначалу не заметила. Впрочем, змея, за исключением своего присутствия, ничем к себе внимания не привлекала, свернувшись кольцами под теплыми солнечными лучами. Я обнаружила ее только тогда, когда решила сделать перерыв и глотнуть чаю.

– Оскар, а ты в курсе, что по твоему дому ползают змеи? – нарочито вежливо поинтересовалась я, посмотрев в камеру и указав пальцем на незваную гостью.

– Почему змеи? – незамедлительно последовал смешок из динамика. – Насколько мне известно, она всего одна. Правда ведь, она прелесть?

С этим, пожалуй, действительно поспорить было сложно. Мне вообще всегда нравились змеи, только вот шанса познакомиться с ними поближе у меня не было, и вот, кажется, дождалась. Правда, несмотря на полное отсутствие паники и беспокойства, мне все же хватило ума не совать к ней руки. Как ни крути, яд кобры считается одним из самых опасных у змей. И даже если у Оскара и есть противоядие, не факт, что он пустит его в дело. А если и пустит, но не факт, что успеет.

– Не переживай, – судя по голосу, он с предвкушением ожидал дальнейшего развития событий. – Бэлль не нападает на моих гостей, если только те не вынуждают ее.

И после этих слов мою серьезность как ветром сдуло, потому что меня нестерпимо пробивало на ха-ха от имени змеи. Это что, типа «Красавица и Чудовище» в их с Оскаром исполнении?

– Между прочим, ты совершенно напрасно смеешься, – заметил Оскар. – По характеру она именно такая, как в сказке. Сколько себя помню, она всегда была рядом со мной, с самого детства, хотя я никогда не делал ничего, чтобы удержать ее здесь. Отец ни за что не позволил бы мне держать змею, и она это понимала, ни разу не попавшись ему на глаза.

– Странно, а мне казалось, что королевские кобры наоборот очень агрессивны и не поддаются приручению, – удивилась я, осторожно поднимаясь из-за стола, стараясь не делать резких движений.

– Во всех правилах, какими бы абсолютными они ни казались, всегда найдутся свои исключения, – резонно возразил он. – Уверен, вы обязательно подружитесь.

И вот с того самого дня Бэлль ползает за мной повсеместно, куда бы я ни пошла. Даже в ванной от нее нет спасения. Как оказалось, змея тоже любит принимать водные процедуры. Это я узнала, когда она заняла мое место в ванне, когда я закончила с мытьем. После того, как я набрала в ванну теплой воды, она с удовольствием и невероятной скоростью начала наматывать круги по поверхности.

Если сначала это казалось даже забавным и интересным, то со временем общество чрезмерно навязчивой кобры начало меня утомлять. Вот уж в жизни бы не подумала, что животное, которое, не шевелясь, просто лежит напротив меня, может запросто свести на нет мой заряд вдохновения, но факт оставался фактом. Стоило Бэлль оказаться со мной в одном помещении, и я не могла толком связать и двух слов, постоянно отвлекаясь на нее. И ведь змее не объяснишь, что она мешает, по той простой причине, что ушей у нее нет, а простое сотрясание воздуха не даст нужного эффекта.

Так началась новая игра… Теперь я всеми силами стараюсь найти укромное местечко, где Бэлль меня не найдет. Иногда мне это удается, иногда нет. Промотавшись пару дней по поместью, я, наконец, обосновалась на самой вершине часовой башни, подняв за собой лестницу. По голой стене змея заползти не сможет, в этом я убедилась сразу же.

В этой же комнате, которую я избрала своим новым кабинетом для творчества, обнаружился очередной шедевр Оскара. Постепенно я привыкла к ним, поэтому прежней бури эмоций нахождение еще одного бедняги у меня уже не вызвало. Интерес – да, может, немного восхищения, насколько вообще можно восхищаться видом мертвого человеческого тела, но вот прежнего всплеска удивления пополам с неверием и очарованием уже не было.

Жертвой опять-таки был молодой темноволосый юноша, вот только композиция здорово отличалась от большинства, в оригинальности составляя конкуренцию даже Икару. Круглый и плоский сосуд, расположенный прямо за часами так, что сквозь него были видны массивные стрелки. Сам же юноша здорово напоминал известный рисунок Леонардо да Винчи.

– «Витрувианский человек», – хмыкаю я, подходя поближе, чтобы рассмотреть композицию вблизи. Ведь действительно этот полуобнаженный парень в одной лишь набедренной повязке и с раскинутыми в стороны руками и ногами был практически копией изображения, что я видела очень много раз.

– О, ты знаешь да Винчи? – голос Оскара звучит так, словно он одновременно и удивлен, и обрадован этому факту.

– Да, я знаю да Винчи, – улыбаюсь я. – Еще бы я его не знала. Помнится, в школе меня называли его правнучкой за мою манеру иногда писать конспекты справа налево, постоянно сокращая слова, да еще и непонятным почерком.

– А для чего ты это делала, ты знаешь?