Тонкая грань

Шаг назад, и Йоко заорала во всю мощь несуществующих легких, чувствуя, как все ближе и ближе становятся острые скалы.

– Йоко! Йоко! Да очнись же!

Несколько долгих секунд понадобилось Накамуре, чтобы понять, что она никуда не летит, а наоборот лежит. И не где-то, а на полу в лаборатории Заэля, в то время как сам Гранц склонился над ней и ожесточенно трясет, схватив на грудки. Так как ученый выглядел на редкость обеспокоенно, Йоко сразу же заподозрила неладное.

– Что… произошло?..

– Это мой вопрос, между прочим, – заметил он, спешно возвращая себе растерянное было самообладание. – Ты рухнула без чувств, каталась по полу, вопила, как ненормальная. Не хочешь объяснить, в чем дело? И чем вызвано это? – он выразительно кивнул на зеркало.

Посмотрев на отражение, Йоко изумленно вскинула бровь. Прядь её волос стала белоснежной.

– Нет… не сегодня…

Комментарий к Том 3. Глава 35. Смотри, Йоко, я лечу *Куро по-японски значит “черный”.

====== Том 3. Глава 36. Переполох в Лас Ночес ======

Держась детскими ручонками за черное косодэ Ичиго, Нэл чувствовала себя этаким попугаем на плече пиратского капитана. Бесконечное блуждание по коридорам замка уже начинало её утомлять, но с советами к шинигами она не лезла. Если бы она показала, как легко здесь ориентируется, это выглядело бы, как минимум, странно, учитывая, что по легенде они с Пеше и Дондочаккой — отбросы, изгнанные из Лас Ночес за ненадобностью.

Едва они вошли в замок, как были вынуждены разделиться, оказавшись в зале, из которого вели целых пять выходов. Педантично следуя указаниям Йоко, Одершванк не повела пришедших сразу же в главный корпус, решив начать с Трес Сифрас, так сказать, для разминки. Именно здесь жили Дордони Алессандро дель Сокаччио, Чируччи Сандервиччи и Гантенбейн Москеда, исключенные из состава Эспады.

Указание Йоко было четким и ясным: Ичиго Куросаки и его товарищи должны выжить, чего бы это не стоило. Нэлиэль не слишком понимала, с чем это связано. Если с Абараем Ренджи и Кучики Рукией Накамура была связана дружескими узами, то каким боком сюда затесался Куросаки, Исида и Ясутора, было неясно. Впрочем, у арранкарки было предположение, что здесь не обошлось без вмешательства Айзена-сама, планы которого — настоящие планы, не озвученные на собраниях, — были тайной за семью печатями. Как бы то ни было, компания спасителей Иноуэ Орихиме разделалась, и Нэлиэль со спокойной душой бросилась вслед за «Ицуго», как она в силу возможностей детского тела окрестила Куросаки. Дондочакка решил составить компанию Абараю Ренджи, потому что его понесло не куда-то, а в сторону испытательных полигонов Заэля. Пеше же устремился за квинси, посчитав его слабейшим из всей их честной компании.

Встреча с Дордони почти ничем не запомнилась Нэл. Её саму бывший Эспада не узнал, а посему не брал в расчет, а вот Куросаки явно недооценил. Бесконечно требуя от того сражаться в максимально полную силу, в результате арранкар пал от одной-единственной атаки, нанесенной с использованием Банкая и маски Пустого одновременно. А когда одолев Дордони, они двинулись дальше, Одершванк почувствовала позади знакомую реацу, которую не слишком-то жаловала. Отряд Экзакиасов, этакая карательная группа Лас Ночес, наказывающая провинившихся, на самом деле являющаяся одним-единственным арранкаром Рудборном Челуте, способным создавать множество собственных копий. Нэл не слишком любила этого «чистильщика», не знакомого с понятиями чести и жалости. Несмотря на то, что обычно у него было не слишком много работы, им довелось пару раз пересечься, и арранкарка при всем желании не могла сказать, что встреча вышла приятной. Нет, опасности для нее лично он не представлял, об этом и речи не шло, но девушке претила сама его работа — безжалостно добивать тех, кто не может оказать сопротивление. Сама Нэл редко кого-то убивала, имея весьма миролюбивый характер. И то, что побежденного ею противника приходил добивать кто-то другой, словно перечеркивало её победу. Коротко обернувшись назад, она с сожалением вздохнула, чувствуя, как угасает источник реацу Дордони.

Но сейчас было не до сожалений. Впереди замаячила духовная сила Улькиорры, что было куда более серьезной проблемой. Конечно, приказ относительно оставления в живых интервентов касался и его, но мало ли что могло произойти в её отсутствие. Обстоятельства могли измениться, и не факт, что в лучшую сторону. Поэтому расслабляться было рано.

— В чем дело, Йоко-кун? — нарочито заботливо осведомился Гин, одаривая её откровенно ехидным взглядом. – На тебе прямо-таки лица нет. Неужели так переживаешь?

Накамура только неопределенно пожала плечами. Переживает? Нет, переживать она прекратила уже давно. То, что сейчас с ней творилось, было много хуже. Беспокойство за всех и сразу превратилось в постоянный мандраж, и справиться с ним не могло никакое самовнушение. Как бы она ни говорила себе, что Эспада — не маленькие дети и могут за себя постоять, а Ренджи и Рукия способны правильно оценить противника и достаточно благоразумны, чтобы вовремя отступить, это не помогало. Совсем.

Даже чай опротивел настолько, что его вкус стал казаться Йоко похожим не то на удобрение, не то на машинное масло, и она с отвращением отставила стакан. Гин наблюдал за ней молча, но с вполне деятельным интересом. И, казалось, его происходящее не касается вообще никаким боком. Словно это не ему всего через несколько часов предстоит отправиться на страшный бой, где не будет место сантиментам и милосердию.

В последний раз… Стоило только задуматься об этом чуть глубже, и стало по-настоящему страшно. Возможно, они сидят в этом злосчастном наблюдательном центре, пьют чай и непринужденно разговаривают в последний раз. Йоко не хотела знать и даже думать о том, что произойдет после битвы с Готэй 13 и каким будет её исход. Не хотела терять близких и друзей, даже Соскэ, который каким-то образом, но тоже стал ей по-своему дорог. Не хотела терять арранкаров, ставших её товарищами и даже друзьями. Не хотела терять никого. И тем больнее было осознавать, насколько наивны её мечты и желания. Чудес не бывает. А в военное время тем паче.

Наверное, впервые она отчетливо поняла, что не хочет перемен. Не хочет, чтобы что-то изменилось в привычном укладе жизни. Не хочет покидать Лас Ночес, не хочет уходить в Общество душ, не хочет, чтобы началась эта бессмысленная война. Не хочет ничего. Лишь бы все осталось как сейчас. Чтобы рядом был Гин, ехидный донельзя, но при этом готовый подставить ей плечо, пусть даже и сам себе в этом не признающийся, чтобы были Тия, Нэл, Улькиорра, Гриммджоу, Заэль, Старк и остальные. Чтобы там, в Сейрейтее, Готэй 13 жил своей жизнью, а не готовился к битве. Чтобы Изуру был в безопасности.

Гин так и не сказал ей, к какому решению он в результате пришел, и она не знала, чего стоит от него ожидать. Будет ли он сражаться с Айзеном или же вообще предпочтет остаться в стороне? А может — Йоко мысленно усмехнулась, — украдет Рангику и скроется с ней в неизвестном направлении? Хотелось бы в это верить…

Она так ничего и не ответила на его ехидный вопрос. Только на пороге помещения обернулась. Ичимару выглядел как обычно: змеиная улыбка, обманчивая расслабленность, ни намека на эмоцию.

— Увидимся в Каракуре.

В Каракуре. На поле боя… С трудом верилось, что через каких-то несколько часов все снова перевернется с ног на голову, как тогда в момент её ухода в Уэко Мундо. Несколько часов, а кажется, что впереди пропасть времени… Но расчет Соскэ точен, и все наверняка пройдет по его плану. Скоро на помощь Ичиго Куросаки придет подкрепление из Готэй 13, и сразу после этого Айзен в сопровождении Гина, Тоусена, Старка, Баррагана-сама и Тии отбудут в мир живых. А ей предстоит расхлебывать кашу, оставшуюся в Лас Ночес. Меньше всего ей хотелось бы разбираться с кем-то из капитанов, явившихся на подмогу.

«Заэль, ты только не наделай глупостей…»

Ренджи проклял все на свете. Мало того, что коридор, доставшийся ему, был, казалось, бесконечным, так за ним еще и увязался Дондочакка. И ладно бы увязался, так нет, он орал, как ненормальный, о том, что Нэл потерялась, что её надо найти, что с ней может что-то случиться, и все в том же духе. Настроение это, ясное дело, не прибавляло, а избавиться от приставучего арранкара тоже было невозможно. Не силу же против него применять. Абарай обреченно вздохнул, удивляясь, как на эти вопли не сбежался весь Лас Ночес. Коридор тоже не радовал. Темный, однообразный и такой длинный, что ни о каком свете в конце не шло и речи. И хуже всего бы то, что в нем не наблюдалось никаких ответвлений или дверей. Только один сплошной путь вперед.