Нескромное пари

Джессика обожала своих родителей, но никак не могла понять, почему им обязательно быть такими эксцентричными. Матери Джорди и Флина никогда не впадали в истерию, и их отцы не звонили в час ночи, чтобы «поболтать» или загрузить их рассказами о своих новых безумных прихотях, о которых через шесть месяцев благополучно забывали. Иногда Джессика беспокоилась, что унаследовала их гены, но потом понимала, что с успехом восстает против их эксцентричных выходок, да и вообще, настроение ее не подвержено резким перепадам, а темперамент у нее вполне спокойный.

Люси лениво листала страницы «Харперз энд куин»[42]:

— Бог мой! Только посмотри на эту женщину!

— Какую женщину? — не удосужившись посмотреть, спросила Джессика.

— Баснословно богатая, симпатичная, со стройными ногами, владелица огромного роскошного дома в Норфолке, мужа, табуна лошадей и трех жеманных детишек. Я же не прошу многого, но мне бы хотелось все это иметь. Вот стерва!

— Боже, как я с тобой согласна! Кому захочется работать, когда у тебя есть лошади, верхом на которых можно совершать прогулки, и детки-малютки, которых надо воспитывать? Есть только один способ всего этого добиться: мы должны найти себе неприлично богатого мужчину, у которого есть поместье в Англии, шале в Валь-Д’Изер и дворец на Средиземноморье. Тогда нам никогда уже не придется работать. Вот тогда мы и будем счастливы.

Джессика никогда особо не задумывалась о своем будущем, но всегда смутно понимала, что она должна удачно выйти замуж, а потом регулярно появляться на страницах дорогих глянцевых журналов в элегантных дизайнерских костюмах.

— Да, мне очень нравится твой план, — согласилась Люси. — Кстати, как у тебя дела на работе?

— О, в порядке. Есть шанс, что меня повысят. Во всяком случае, босс мне недавно на это намекнул. Именно это надо, чтобы выиграть состязание, которое мы затеяли перед самым переездом в новый дом: чтобы работа у нас была гораздо лучше прежней, а рядом был любимый и надежный человек к тому моменту, когда закончится срок аренды, то есть через год.

— Серьезное дело.

— Да уж. Ужасно сложное, я бы сказала. Я уже почувствовала себя, как бы сказать, ну, конкурентоспособной, что ли. Как бы то ни было, Роб, кажется, перестал за мной волочиться, слава богу. Жизнью клянусь, что никогда и за миллион не стану встречаться с коллегами по работе. Ничего, кроме неприятностей, из этого не получается. Сплошное нервное расстройство.

— А что там с этим противным парнем?

— А, ты имеешь в виду Ричарда Кибла? Последние пару недель я его практически не видела. Уверена, мои угрозы подействовали на него, но если он еще раз попытается выкинуть нечто подобное, то я немедленно сообщу боссу.

— Тебе определенно следует это сделать. Это же самое что ни на есть настоящее сексуальное домогательство.

— Да, знаю. Ну, будем надеяться, что до этого не дойдет. В любом случае, если я получу повышение, то уж точно смогу его наказать.

— Главное, что тебе не придется беспокоиться насчет, как вы там договорились, «лучшей работы», — продолжила Люси. — Но ведь ты не считаешь больше, что Томми — подходящая тебе пара, да?

— О, Люси, я не знаю, — вздохнула Джессика. — Да, наверное.

Она облизнула кончики пальцев.

— Отлично, кажется, салат почти готов.

Тем временем в отеле компания молодых людей продолжала ужин. Дэвид все рассказывал Флину о том, как трудно быть шотландским помещиком, как он счастлив, что у него есть возможность рыбачить и ходить на охоту на своих землях, а если лететь самолетом, то путь до Шотландии занимает совсем немного времени. Как и Тиму, Дэвиду, казалось, было абсолютно безразлично, чем живет и где работает Флин. Удивительно, думал Флин. И с чего вдруг Дэвид решил, что если случай свел их на холостяцкой вечеринке Эдди, то Флин не только не будет против, но и придет в восторг от его баек о забавах и жизни феодала? Теперь понятно, почему в Шотландии нет ни одного тори.

Когда официантка наклонилась между ним и Тимом, Флин заметил, что ее белая блузка, прежде застегнутая под горло и повязанная галстуком-бабочкой, теперь была наполовину расстегнута, открывая взорам возбуждающую ложбинку между грудей, которые аккуратно удерживал на месте черный кружевной бюстгальтер. И тут, наконец, до всех дошло, к чему все это. Бома радостно потирал руки.

— Вот и начинается настоящее веселье, — сияя от счастья, объявил он.

Раздались свист, улюлюканье и восторженные крики. Джош встал и залпом выпил бокал вина, потом вскочил на стул и начал раскачивать бедрами из стороны в сторону. Две официантки вернулись с подносами, заставленными шоколадными эклерами. На девушках были только чулки и нижнее белье. Казалось, что несмолкающий свист и крики вроде «давай, снимай лифчик», их совершенно не волновали. Джорди был одним из тех немногих, кто молчал и неловко ерзал на своем стуле. Теперь, когда он был по-настоящему влюблен, даже мысль о стриптизе заставляла его чувствовать себя предателем. Он отчаянно наделся, что ничего слишком сомнительного от него не ожидается. Кто-то рядом воскликнул:

— Шоколадные эклеры, с ума сойти можно!

А потом одна из стриптезерш, блондинка, совсем еще молоденькая девчушка, велела всем присутствующим снять рубашки. Флин, не успев толком захмелеть, с удовольствием наблюдал, насколько разной была реакция на эту просьбу у парней. Джош в мгновение ока сорвал рубашку и начал гладить себя по груди, смешно пародируя обычные движения стриптизеров. Тим, сидевший рядом с Флином, тоже, не раздумывая, расстегнул рубашку, обнажая свою тощую грудь и торчащие ребра. Остальные не с таким энтузиазмом восприняли эту просьбу. Он видел, какими муками совести терзался Джорди, медленно расстегивая рубашку. Флин не мог сдержать улыбки, увидев, в какой растерянности пребывает его друг, особенно когда Томми, тыча пальцем в Джорди, с осуждением крикнул:

— Ну давай, Джорди, снимай свою проклятую рубашку!

— Томми, достаточно и того, что я пуговицы расстегнул, — раздражаясь, бросил Джорди.

— Нет, тебе придется, снять ее, черт тебя дери! — злобно завопил Бома.

В этот момент темноволосая стриптизерша, на которой теперь оставались одни плавки, подошла к Джорди и, обнимая его за плечи, присела к нему на колени.

— Давай я тебе помогу ее снять? — с притворной скромностью предложила она. Все, кто находились в комнате, начали громко смеяться и свистеть. Некоторые начали ритмично колотить по столу ложками и в такт повторять: «Снимай, снимай, снимай». Что тут мог поделать бедолага Джорди? Он весь напрягся, словно его пытали. Наконец, когда он снял рубашку, девушка взяла ложку, подцепила небольшой, пропитанный кремом кусочек эклера и начала кормить Джорди. Он попытался поймать губами ложку, но ее содержимое упало прямо ему на грудь.

— Какой противный щеночек! — воскликнула девушка и начала слизывать крем с его груди, неторопливо двигая влажным язычком вверх-вниз по груди Джорди.

— По-моему, ты возбудился! — заорал Томми.

Снова последовали крики и свист. Но очень скоро все и думать забыли про смущение Джорди, потому что две девушки начали по очереди садиться каждому из сидящих за столом на колени. Обойдя всех, они снова исчезли, пообещав, что через минуту вернутся. Парней оставили на минуту одних, чтобы они успокоились, пришли в себя и доели свой ужин.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Тим Флина.

— Это было прелестно, — ответил Флин.

— Нет, я имею в виду, не собираешься с одной из них трахнуться? — самодовольно ухмыльнулся Тим.

— Но ведь они стриптизерши. Не думаю, что они согласятся, чтобы их кто-то «трахнул».

— Конечно, они согласятся. Лично я не собираюсь на этом останавливаться. Определенно не собираюсь. Разве не для этого сюда пригласили этих малышек?

На другом конце стола Бому засыпали расспросами, что будет дальше в программе вечера.

— Вам, кучке извращенцев, я ничего не скажу, — заявил тот. — Так что придется подождать.