Настоящее в будущем

Он заплакал, закрывая глаза рукою.

— Это единственный выход, — жёстко отрезала Белль. — Самое разумное решение.

— Это самая сумасшедшая идея, которая когда-либо посещала твою голову! — заорал он, прилично разъярившись.

— Румпель…

— Как ты можешь! — он сильно встряхнул её. — Ты этого не сделаешь!

— Одно это уже подтверждает мою правоту, — спокойно произнесла Белль.

— Знаешь, а она права, — задумчиво протянул Тёмный, обходя её кругом.

— Заткнись! — сорвался он на Тёмного, оставив Белль в стороне. — Закрой рот! Я не слушаю тебя!

— Что с тобой происходит, Румпель? — спросила Белль, наблюдая, как он кричит в пустоту. — Что?

Она взяла его за руки, а он попытался высвободиться, но слабо, безвольно, а потом и вовсе сдался и обнял её как можно крепче, будто в любую секунду она могла исчезнуть.

— Я не знаю, Белль, — прошептал он. — Я не знаю…

Он впал в транс и увидел страшное видение, как те осколки предсказаний, которые в старые времена всплывали в его сознании, но ярче, живее. Он видел то, что собиралась сделать Белль, видел, как она, с рюкзаком и мешком поменьше спрыгивает в лабиринт, выгребает горсть магического песка из мешка, бросает и убегает дальше по туннелю, так быстро, как может. Песок разгорается за её спиной, но пламя небольшое, словно метка, не более. Она оставляет по пути ещё несколько таких и прибегает в пункт назначения уже с пустым мешком, в комнату, наполненную склянками с кровью и ядом, и ножами. Ножи повсюду. Здесь Белль всё обсыпает песком и поспешно зажигает спичку. Она успевает подпалить здесь всё, прежде чем Синдальт с хлопком возникает прямо перед ней. Он оказывается в огненном плену, не может переместиться, больше не может. В бешенстве он хватается за нож с изогнутым лезвием и размахивается, полоснув Белль по горлу. Она прижимает руку к ране, пытаясь остановить то, что остановить невозможно. Кровь струится по её пальцам и капает на пол, а Белль захлебывается ею, но не сводит глаз со своего палача, сама становясь палачом, который жаждет увидеть успех своих стараний. Синдальт загорается, что вызывает у Белль подобие безумной улыбки, последней в её жизни, и затем пламя накрывает всё вокруг, сжирает без остатка…. Как Белль смогла проскользнуть? Почему он не нашёл её раньше?

— Он чует лишь магию, — пояснил Тёмный, чем вывел его из транса.

Голд очнулся на пассажирском месте в машине Белль, не помня, как оказался тут, а сама Белль сидела за рулем.

— Он чует лишь магию… — тихо повторил Голд.

— Что? — откликнулась Белль. — Кто чует только магию?

— Ты знаешь…

— Да, она знает, — подтвердил Тёмный с заднего сидения. — Она всё понимает. Не самая плохая идея. Может, дернём у какого-нибудь простачка сердечко и заставим его сделать так же?

— Это безумие не гарантирует успеха, — возразил ему Голд. — Это не то… Не так…

— Что? — повторила Белль вопрос.

— Ты бы не сделала этого… — ответил ей Голд. — Ты совсем двинулась? Сжечь себя с этим ничтожеством… Как ты могла о таком подумать?

— Откуда ты знаешь? Я ничего не говорила про «сжечь».

— Ты настолько не доверяешь мне?

— Румпель…

— Ты не убила бы его! — он повысил голос. — Только себя!

— Это не всё, что нужно уничтожить, — холодно сказала Белль. — В любом случае это не лишено логики.

— Не лишено логики! — подхватил Тёмный. — Логики не лишено! Ня!

— Скажи мне, Белль, — с болью выдавил он, сдерживая слёзы. — Почему? За что? Ты настолько не доверяешь мне? Почему ты хочешь причинить мне боль?

Она припарковала машину и повернулась к нем, попыталась коснуться, но он откинул прочь её руку.

— Причинить боль тебе — это то, чего я хочу меньше всего на свете, — спокойно и честно сказала Белль. — Я хотела сделать это потому, что люблю тебя. И потому что доверяю тебе. Это было последнее, что я могла сделать. Большего я не могу. Со временем ты бы понял меня, ты бы пережил это и стал сильнее. Я не видела других вариантов. Не видела…

— Ты этого не сделаешь…

— Конечно, не сделаю, — кивнула Белль. — Я ведь не знаю, где он.

— И эта единственная причина?

— Я не вижу других вариантов, — повторила Белль. — Я не видела других вариантов.

— А прийти ко мне не было вариантом? — спросил он в отчаянии.

— Сразу после того, как ты расскажешь, что с тобой творится.

Она завела машину и поехала дальше, а он просто смотрел на то, как дорога убегает вперёд при ярком свете фар, убегает в никуда. Они вдвоём ехали в никуда.

========== Глава 16. Улика в банке ==========

***

Реджина и Генри провели в Ниагара-Фоллс пару дней. Первый день они полностью посвятили прогулке по парку, связанному с настоящим чудом природы — Нигарским водопадом, упрямо передвигающемуся куда-то вперёд, как и непостижимое время. Но именно о времени Реджина сейчас думала меньше всего, глядя на белые вспененные воды, спадающие вниз с обрыва, словно подбитый мехом плащ с плеч рыцаря. Она думала о тех, кого любила и потеряла: о бедном честном Дэниэле и о Робине, который должен был стать её будущим, но не стал. А ещё о Чарли, о том, почему бежала от него. Почему она так боялась жизни с ним? Из-за себя? Из-за Сторибрука? Нет. Из-за того, что случилось с Робином? Возможно. Только Чарли был совсем другим, не как Робин или Дэниэл. С ними Реджине приходилось быть сильной, за них Реджине приходилось сражаться, но Чарли было всё равно, какая она, за Чарли не нужно было биться, так как Чарли просто был. Реджина на минутку закрыла глаза и перенеслась в дом Чарли в Провиденсе, увидела Уилла и Джен, его жутко аристократичных, но довольно милых и добрых детей, которые всегда обходились с ней дружелюбно, а потом, с годами, стали относится к ней по-семейному, воспринимать её как неотъемлемую часть жизни их отца. Джен улыбается, берёт её под руку, и они вместе идут по саду, словно лучшие подруги, и встречают Чарли, насмешливого, улыбчивого и одновременно собранного и серьёзного. Он всегда был таким, в самых разных ситуациях, будь то звонок от важного делового партнера, воспитательная беседа с детьми или вечер с Реджиной. Она представила, как танцует с Чарли, его руку на её талии, лёгкую улыбку, прикрытую седеющими усами. Представила, как Чарли в одних брюках и цилиндре курил сигары в гостиной и смотрел, как она роется в своих бумагах и одним своим видом её смешил. Реджина представляла, как они занимались любовью, его нежные, но решительные ласки, сияющие глаза, горьковатый запах его духов, лунный свет, проникающий сквозь незадернутые шторы и касающийся его волос. Одно её имя, произнесённое его голосом, вызывало улыбку на её лице и грело душу. Она была одной из сильнейших ведьм истории, но он её приворожил, очаровал, что-то с ней сделал, что-то, в чём она не хотела признаваться.

— Я влюбилась в Чарли, — вдруг призналась Реджина.

— Я знаю, — улыбнулся Генри. — И уже очень давно.

— Боже, что я здесь делаю! — Реджина всплеснула руками и обняла сама себя, поворачиваясь спиной к Американскому водопаду. — Я не должна была убегать! Да ещё и так!

— Ты хочешь домой, — отметил Генри. — Я понимаю.

— Да нет, — отмахнулась она от сына, — Сторибрук…

— Я не про Сторибрук, мама, — сказал Генри. — Дом находится там, где те, кого ты любишь. И у меня его нет…

Реджина внезапно для себя самой отвесила сыну подзатыльник.

— Ай! — обиженно воскликнул Генри. — Ты чего?

— А того, что ты бежишь от своей жизни, — пояснила Реджина. — Будь честен, Генри. Находясь вдали от Вайолет и своего сына, ты теряешь шанс обрести этот самый дом, о котором говоришь. Скажи мне, Генри, чего ты хочешь?

— Забавно, — усмехнулся Генри, — но когда я был здесь в прошлый раз, Вайолет спросила меня о том же.

*

Это было одним из самых ярких воспоминаний Генри о Вайолет. Они расположились на траве под большим старым деревом, которого уже не было. Он делал пометки для своей книги, а Вайолет лежала, положив голову ему на колени, прикрывая глаза от солнечного света, пробивающегося сквозь густую листву.