Настоящее в будущем

Он хотел задержаться, но нужно было поспешить. Запрет на перемещения, который он лично установил в этом доме, начинал раздражать. Выйдя на воздух, на незащищённую заклинаниями территорию, Голд переместился и оказался на парковке.

— Что? — изумился Голд и посмотрел на компас, который снова начал сходить с ума. — Что это за место?

— Здесь ты умер, — опять голос Тёмного.

— Я жив.

— Да, — кивнул Тёмный, — в этой реальности. Хочешь покажу, как все случилось?

— Нет, — тихо отказался Голд, — не хочу.

— Боюсь, у тебя нет выбора, — вздохнул Тёмный. — Твоя кровь ещё даже не высохла… здесь.

Дальше вступил в силу его дар предвидения, немного иначе, чем прежде. У Голда не было других объяснений этому феномену. Он увидел, словно наяву, как Коль выхватывает кинжал, пытается убить Синдальта, но убивает его. Он видел свою кровь, видел Белль, которая обнимала его мёртвое тело и не решилась бросится за дочерью, а потом, когда Коль убежала и растаяла в воздухе, она заплакала, как-то даже заскулила, целуя его в губы…

— Довольно, — Голд закрыл глаза. — Зачем ты показываешь это мне? Думаешь, я ничего не понимаю?

— Понимаешь, — протянул Тёмный, — но боишься недостаточно.

— Я устал бояться.

— Тот, кто устал бояться, тот устал и драться! — пропел Тёмный, — Не желаешь ещё кое-что увидеть?

— Не желаю.

Но было поздно. Против своей воли Голд переместился на кладбище, к могиле Бэя.

— На твоём месте я бы наколдовал зонт, — посоветовал Тёмный. — Дождь вот-вот польёт.

— Зачем мы здесь?

— Смотри внимательнее — увидишь суть.

Суть обернулась белым надгробным камнем, на котором готическими чёрными буквами было выбито его имя. Вместо дат рождения и смерти стояли вопросительные знаки, а рядом лежала роза, красная, как кровь. По сравнению с ней всё выглядело как-то тускло, мутно и однообразно.

— Не заметил, что нет даты смерти?

Конечно, он заметил, но это его не пугало. Почему это его не пугало?

— Ты просто хочешь запутать меня, — покачал головой Голд. — Мне здесь нечего делать.

— Думаю, есть, — возразил Тёмный и подобрал розу. — Знаешь, это особенная роза. Одна из. У них в окраске преобладает оранжевый, что при красном цвете цветка даёт нужный оттенок. Это лучшая элегия, которую когда-либо создавала природа. Ах, какой запах…

— Я ухожу, — Голд действительно развернулся, чтобы уйти.

— Она приносила тебе по одной такой в неделю, — продолжал Тёмный. — Что ты выберешь, Румпельштильцхен? Чтобы она целовала тебя на ночь или выращивала эти глупые розы, чтобы приносить их тебе на могилу?

— Чего ты добиваешься?! — вспылил Голд. — А?! Чего?!

— Чтобы ты проснулся и прислушался ко мне.

— Этому не бывать. Оставь меня.

— Ладно-ладно, — как-то примирительно заговорил Тёмный. — Хорошо. Это на тебя не подействовало! Не удалось затронуть нужные струны. Но вот что… Плевать на неё. Что насчёт детишек?

— Переживут, — поморщился Голд, обходя Тёмного.

— И будут расти без отца? Как Бэй?

— Не смей говорить о Бэе, — процедил Румпель. — Сейчас всё иначе.

Он чувствовал как ярость захлестывает его. И именно ярость нужна была Тёмному, именно ярость вела на скользкую дорогу, в конце которой лежала пропасть.

— Что иначе? — ухмыльнулся Тёмный.

— У этих детей есть мать, — уверенно и спокойно сказал Голд. — Прекращай грязные игры.

— Их мать ненадежна.

— Надежна.

— Эй! Она ненадежна потому лишь, что смертна, — отчётливо отчеканил Тёмный, — Особенно теперь, когда их две. Здесь.

Голд сжал кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони. Он всё-таки нащупал нужную струну.

— Так что? — спросил Тёмный. — Будем просыпаться и действовать, как раньше? Или потеряем всё?

— Я потеряю всё, если поддамся тебе, — отрезал Голд. — Мой ответ «нет».

Пошёл дождь.

***

Ава Тиллман работала у себя в лаборатории, впрочем, как и всегда. Этим вечером у неё было непривычно много посетителей: врачей, других лаборантов, и даже отец заходил вместе с её маленьким сынишкой. Но она старалась как можно скорее всех выпроводить, ведь сегодня к Аве Тиллман должен был заглянуть особый гость, который мог дать ей нечто, что она слишком давно искала — правду. А может и возможность всё исправить. И он пришёл, ее особый гость, и выглядел болезненно: уставший, измученный, мешки под глазами, а сами глаза покрасневшие и тусклые. Огненно-рыжие, красноватые волосы, обычно аккуратно расчёсанные, были грязными и спутанными. Очевидно, что у Повелителя времени бывали времена и получше.

— Милая Ава, — протянул он, — чем порадуешь?

— Всё готово, — сказала Ава. — Всё, что ты просил.

— И кровь?

— И кровь.

— Хорошо.

— А я получу то, что ты обещал мне? — напомнила Ава. — Я получу свои ответы?

— Всему своё время, — уклончиво ответил Синдальт. — Всему своё время, дорогая. Ты же знаешь, что я могу получить что угодно и без жестов доброй воли, не так ли?

— Я нужна тебе, — уверенно надавила Ава, но в душе закрались сомнения.

— Да, — согласился Синдальт, — ты мне нужна. А вот твой сын нет. Мы же не хотим увеличивать количество ошибок?

Ава Тиллман испуганно вздрогнула и согласилась, достала сыворотку и кейс с образцами крови заранее означенных лиц. Она немного покривила душой и отдала не всю сыворотку, только четыре пробирки.

— Эта вся сыворотка? — возмутился Синдальт. — Мне нужно больше.

— Я приготовлю больше, — спокойно сказала Ава. — Нужно просто подождать.

— Смотри! — Синдальт погрозил ей. — Если обманешь меня, то твоему сыну не жить. Если сделаешь всё, как я скажу, то получишь свои ответы.

И он ушёл, оставив Аву в одиночестве, терзаемую совестью и страхом. Отгоняя нехорошие мысли, она начала мыть пол. Она вообразила, что в этом крыле больницы осталась только она, и ещё охранник Джим, как всегда уснувший на посту. Оттого ровный медленный стук каблуков по коридоруподействовал на неё особенно сильно, лишил самообладания. В дверях появилась женщина, облачённое в белое. Исключением были только чёрные, начищенные до блеска туфли. Конечно же, Ава её знала. Все её знали. Все, кто интересовался управлением города, ходил в публичную библиотеку или вёл дела с Румпельштильцхеным.

— Миссис Голд, — Ава вздохнула и спрятала руки в карманы халата. — Что привело вас сюда в столь поздний час?

— Доброй ночи, мисс Тиллман, — отозвалась гостья, пересекла комнату и села на стул. — Могу я присесть?

— Вы уже сели. Как вы прошли сюда?

— Когда у тебя есть ключи от города, все двери открыты в любой час, — оглядываясь, заметила Белль. — Вы трудоголик. Я тоже. Диплом у вас…

— По химии, — завершила Ава.

— Когда Сторибрук стал настоящим, для многих из нас открылись новые возможности, — недобро улыбалась Белль Голд. — Я вас прекрасно понимаю. Вот только почему вы вернулись?

— Сторибрук мой дом, — просто сказала Ава.

— Лжёте.

Ава удивлённо повела бровями. Ей не нравилось то, с какой уверенностью её обвинили во лжи.

— Но я здесь не за этим, — вздохнула Белль. — Скорее, за вашими профессиональными достижениями. Я бы хотела поговорить о сыворотке, которую вы когда-то создали. Ту, что блокирует магический дар и непредсказуемо влияет на него впоследствии. Но самое забавное свойство этой сыворотки в том, что она может быть дополнена любым ядом.

— Сыворотки давно нет, — солгала Ава.

— Лжёте, — Белль пронзила её холодным, колючим взглядом. — Она осталась.

— Предположим, — созналась Ава, понимая, что отпираться бесполезно.

— Что вас сподвигло на это?

Ава промолчала.

— Мисс Тиллман, у вас есть дети? — спокойно спросила Белль. — Я это спрашиваю отнюдь не потому, что у меня есть и я собираюсь вам тут что-то объяснять. Просто хочу уточнить пару деталей.

— Ну, есть, — вздохнула Ава.

— Ага. И сколько вашему ребёнку? Как его зовут?

— Никки, — без удовольствия ответила Ава. — Ему два.

— Так вот… — продолжала Белль, — вы бы вкололи это вашему Никки?