Последний аккорд

— Лежи, лежи! Спит?

— Неа, — улыбнулся Роланд, ласково взглянув на дочь, а затем, нахмурившись, уставился на Голда: — Что у вас с лицом?

— Столкнулся с женихом, — Голд прикоснулся к раненой губе и одним лёгким усилием её вылечил. — На церемонию я теперь точно не пойду.

— Ясно! — рассмеялся Роланд. — Я тоже. Мне там делать нечего. Коль будет репетировать, а Робин не до меня.

— Надеюсь, ты не против моей компании? — поинтересовался Румпель и опустился в кресло возле дивана, и вдруг заметил, что Дженни подглядывает. — Вы не против?

— Мы только за.

Глядя на Роланда, он вспомнил старые времена, когда точно так же лежал на этом самом диване с маленьким Крисом, а Белль сидела напротив с книгой и смотрела в неё реже, чем на них. Где-то в отдалении шумели Коль и Адам, а Альберт крутился рядом, и им приходилось придумывать всё новые сложные загадки и задачи, чтобы как-то его занять.

Ни Белль, ни Коль не объявились в течение дня, только Крис забегал переодеться. Так что они с Роландом просидели вдвоём до самого вечера, потом неспешно облачились в заранее приготовленные костюмы, одели Джейн в красивое бело-голубое платьице и отправились на банкет.

Сад Зелены был как никогда красив и убран. Под ногами шелестел искусственный газон, все деревья постригли и украсили фонариками, которые планировалось зажечь, когда стемнеет, отдельные зоны отмечались заколдованными шёлковыми лентами, которые переливались разными цветами и сияли и при дневном свете. Повсюду были цветы. Множество самых разных цветов, причудливо сочетающихся друг с другом, и Румпель совсем не стремился постичь тонкую символику этих сочетаний. Цветы украшали и накрытые светло-зелёными скатертями столы, на которых помимо них, шутки ради, стояли вазы с зелёными яблоками.

Один из официантов, нанятых на этот вечер, проводил Голда и Роланда за их стол, расположенный совсем недалеко от сцены, полностью готовой к предстоящему выступлению. Каждое место было отмечено карточкой. Голд рассеянно взглянул на свою и с удивлением обнаружил на ней не своё истинное имя, а аккуратно выведенное зелёными чернилами «Руперт Голд». Справа от него посадили Роланда, а слева лежала карточка Белль, но самой Белль видно не было, как в общем-то и всей свиты невесты, включая её саму. Зато Джастин Баумен, весёлый и довольный, стоял недалеко от стола с посудой, обнимал юного Теодора и болтал со своими друзьями. Забавно, но один из этих друзей, в отличие от пострадавшего Голда, действительно когда-то был любовником Зелены Миллс.

— Бу! — к Роланду и Голду подкралась Коль и обняла их обоих, слегка облокотившись на их плечи. — А вот и вы! Мы скоро начнём.

— Что, сейчас? — изумился Голд, обернувшись, чтобы её видеть. — Сразу?

— Это шоу на весь вечер.

— Отлично… — оценил Роланд. — А перерыв у тебя будет?

— Будет, будет. Не переживай, — заверила его Коль. — Кстати, импровизированная комната матери и ребёнка — в комнате Робин. Хотя сегодня это комната папочки и ребёнка.

Совсем недалеко от них располагался стол, за которым собрались старшие Ноланы, Грэм и Нил с детьми. Нил нянчился с Клэр, и именно на него указала Коль, когда выдала свою не самую удачную шутку.

— Ты не видела маму? — спросил Голд.

— Не переживай. Она где-то задержались, но скоро придёт, — успокоила дочь. — И предвосхищая твой вопрос: Крис в доме. Он сыграет с нами несколько песен в начале.

— Крис?

— Крис. Ладно! Мне пора! Люблю вас!

Коль поцеловала Дженни и Роланда, чмокнула отца в висок и убежала, оставив их наблюдать за сгущающейся толпой гостей. За соседний стол позже сели друзья Джастина, и совсем недалеко — Генри с семьей и Чарльз Брайант, с которыми Голд и Роланд кратко изъяснялись знаками. Стол за ними предназначался Джонсам: там уже расположился необыкновенно грустный Крюк и неубедительно радостные Лиам и Мэлоди, с которой Лиам вёл себя чересчур обходительно и нежно. Было много и других старых знакомых: Эрик и Ариэль, Руби и её спутница жизни, гномы в полном составе, Голдсмиты, Хартвуды, полицейские, административные крысы из мэрии, рыцари Филиппа, весьма недружелюбный сэр Мэлис, в прошлом главнокомандующий жалкой армии Мо, в сопровождении дочери и зятя, поразительно похожий на кого-то, кого Голд никак не мог вспомнить, и, конечно, Аврора и Филипп, которые делили с Германами самый неприметный стол в глубине сада и сами старались быть как можно неприметнее. Последним, кого Голд удосужился заметить среди этой пёстрой неинтересной компании, стал Виктор Вэйл. С его семьёй Голд поздоровался быстро, но ради самого доктора, притормозившего возле его стола, поднялся и с удовольствием протянул руку для рукопожатия.

— Вы и правда любите свадьбы, — пошутил Вэйл.

— Ненавижу, — с улыбкой ответил Голд. — Но должен признать, что они поприятнее похорон.

— Смотря чьи, — усмехнулся доктор. — Смотря чьих.

Они оба от души над этим посмеялись.

— Больше не хотите быть следующим, доктор Вэйл?

— Ещё поживу, мистер Голд, — улыбнулся Вэйл. — А вы?

— Я того же мнения.

Вэйл улыбнулся, легко поклонился и ушёл к своим, а Голд обратил всё своё внимание на наконец-то прибывшую невесту и её эскорт. Платья подружек невесты теперь были совершенно нормальными и даже красивыми, если не брать во внимание, что этот оттенок зелёного не нравился лично ему. Наряд самой невесты тоже был зелёным, но на тон светлее и холоднее и очень ей шёл. Женщины ещё немного поболтали и разошлись по своим местам, и Голд наконец-то смог обнять жену.

— Это платье гораздо лучше, — одобрил он, помогая ей сесть. — Тебе идёт.

— Спасибо, — поблагодарила Белль. — Но мне казалось, что ты не любишь этот цвет.

— А я и не люблю, но оно всё равно лучше предыдущего.

— Я не видел предыдущего, — присоединился к тестю Роланд, — но это вам и правда идёт.

— Спасибо, Роланд, — отозвалась Белль. — И хорошо, что ты не видел предыдущее. Я не уверена, что его вообще кто-то должен видеть. И что оно вообще должно существовать.

— Как скажете.

— Ой, а можно мне её? — с разрешения она взяла Дженни на ручки. — Вот кто у нас самый красивый! Дженни!

Все гости наконец расселись и притихли. На сцену вышли Алекс, Коль, Робин, Ив, Крис и красивый молодой темноволосый юноша лет восемнадцати, которого Голд не помнил, но определённо видел раньше. Робин и Ив единственные были в платьях, все остальные напялили на себя джинсы и зелёные клетчатые рубашки.

— Дамы и господа! Попрошу минуту внимания! — громко сказала Робин и привлекла к себе всеобщее внимание. — Спасибо. С вашего разрешения, прежде чем перейти к главной теме, я позволю себе маленькое лирическое отступление. Все мы проходим свой жизненный путь и проходим его по-своему, принимаем решения, совершаем ошибки, делаем выбор и отвечаем за последствия. И это очень непросто, и ещё сложнее, когда нам приходится справляться со всем в одиночку, без поддержки, без кого-то, кто принял бы нас такими, какие мы есть, со всем тем, через что мы успели пройти.

Она сделала паузу, убеждаясь, что её слушают.

— Моя мама — самая прекрасная женщина на свете, — серьёзно продолжила она. — Сколько я себя помню, я всегда восхищалась ею. Её упорством, её оптимизмом и чувством юмора, и пусть мне не всегда нравилось то, что она делала, я поражалась тому, что, будучи порой брошенной, разбитой и предоставленной самой себе, она находила силы, чтобы продолжить свой путь и сражаться за себя. И за меня. Она была одинока, и никто не мог этого изменить, пока на своём жизненном пути она не встретила Джастина, которому было так же одиноко, как и ей. Я рада, что эта встреча произошла, ведь теперь они пройдут этот путь вместе, пройдут его, взявшись за руки, легко и под музыку.

Последнее она произнесла уже не так серьёзно и торжественно, скорее, с насмешкой, и потому многие рассмеялись.

— А музыку, как вы уже поняли, обеспечим мы, и я сильно сомневаюсь, что вы нас не знаете, — весело объявила Робин. — Но если всё-таки нет, то прошу любить и жаловать Алекс Розенблум, блондиночку на ударных, Кристофера Голда, милашку Ив, которую я с трудом уговорила приехать. Да, я настоящий герой! Дэйви Голдсмит, который со следующего года будет преподавать музыку в Сторибрукской средней школе. И, конечно, криворукую. Куда я без неё!