Последний аккорд

— Да? — глупо улыбнулся он, стараясь от неё отстраниться. — А я не помню…

— Мы будем ждать.

Она снова его поцеловала, теперь в щёку, и ушла под руку с братцем.

— Извините за них, — вздохнул Крис и очень осторожно вернулся на своё место.

Голд усмехнулся, сообразив, что вызвало эту осторожность.

— Итак, — подвела итоги Белль. — Причина, по которой ты нас отсылаешь, теперь ясна.

— А вот и нет! — возмутился Крис.

— Я бы поспорила, но нам тоже пора. Закрою счёт.

Она ушла к кассам, а Голд решил продолжить тему.

— Сколько им лет?

— Ему восемнадцать, — ответил Крис, — а ей шестнадцать.

— Шестнадцать? — поперхнулся Голд. — Ей?

— Да, ей шестнадцать, — уверенно повторил сын и добавил, словно извиняясь: — Я знаю, что у неё нет никакого представления о личном пространстве.

— По-моему, ты совсем не против, что она вторгается в твоё личное пространство, — поддел Румпель. — И это неудивительно.

У Криса покраснели щёки и уши.

— Ну что? — вернулась Белль. — Поехали?

— А я ещё кофе не допил, — буркнул юноша. — Дайте мне минутку.

Минутку ему дали, и от других шуточек Голд решил воздержаться.

Всю дорогу до аэропорта и в самом аэропорту Крис снова убеждал родителей, что беспокоиться им не о чем, и они поверили, пусть и считали своё небольшое путешествие не самой лучшей идеей, до тех самых пор, пока не оказались на улицах Бордо.

Как и многие другие города, Бордо сильно разросся, но старался сохранить дух старой винодельческой провинции, ради которого из года в год сюда стекались толпы туристов. Было тепло, намного теплее, чем в Париже, и потому они гуляли допоздна и обошли почти весь старый город. Их отель тоже находился в старом городе, но из старого в нём сохранился только фасад. Во время своей длительной прогулки они купили несколько бутылок вина с намерением растянуть их на пару-тройку недель, умудрились приговорить весь запас в ту же ночь. Первую бутылку они выпили, пока любовались памятниками и улицами, где шедевры классической архитектуры теснились рядом с современными подделками, остальные — в отеле, сидя у бассейна, которым постояльцам было разрешено пользоваться круглосуточно. Подсвеченная прозрачная вода неожиданно оказалась самым подходящим зрелищем.

— Ты, кажется, собиралась поплавать, - скучающим голосом напомнил жене Голд.

— Думаю, плавать мне уже нельзя, — с блаженной улыбкой ответила она. — Я слишком пьяна. Однако меня почему-то успокаивает вид.

— Тебя нужно успокаивать?

— Глаза отдыхают, — пояснила Белль и сделала большой глоток из своей бутылки. — Тем более иногда просто приятно смотреть на что-нибудь, пить и разговаривать.

— Наверное…

— Тебе скучно?

— Нет. С чего ты взяла?

— Ты грустный.

— Я просто пьяный и уставший, — отмахнулся Голд. — И наверное… я всегда такой.

— Весь в себе.

— Да.

Белль отставила бутылку в сторону, притянула его к себе и поцеловала в губы. Поцеловала с жадностью, с упоением, наслаждаясь его близостью. Ей хотелось большего, и ему хотелось, но он был не в состоянии заниматься любовью.

— Прости. Боюсь, от меня сейчас будет мало толку, — сказал он ей при первой возможности. — Я правда слишком пьян, и меня клонит в сон.

— Пойдём в номер, — ласковым голосом предложила она. — Ляжешь спать.

— Нет-нет. Давай допьём остатки, ещё поболтаем, посидим.

— Как знаешь…

Голд немного отхлебнул из своей бутылки и начал рассказывать Белль какую-то старую историю, которую, вероятно, рассказывал ей уже очень много раз, а потом забывал, что рассказывал, а она задумчиво кивала, то ли сверяя новую версию с предыдущими, то ли потому что сама успела её забыть. Он говорил, не глядя на неё, уставившись на воду, и всё представлял, что будет, если он сейчас соскользнёт в бассейн. Что он почувствует и как быстро захочет выплыть на поверхность? И захочет ли он вообще выплыть?

— Я не хочу быть в себе, — внезапно выпалил он, так и не закончив рассказа.

— Что? — нахмурилась Белль.

— Я не хочу закрываться, — честно сказал Румпель и посмотрел ей в глаза. — И от тебя особенно. Но я не могу быть другим.

— Ты уже другой, — возразила Белль, ласково коснувшись его плеча. — Не тот, что раньше. И это ничего, что ты закрываешься. Я понимаю.

— Я тебе верю, — вздохнул он и насмешливо спросил: — Сложно меня спасать?

К своему удивлению, он получил серьёзный ответ на этот вопрос:

— Мне было сложно прийти к другой мысли. Женщины всегда стремятся изменить прошлое мужчин, потому что боятся его. И мне было очень страшно.

— Да уж. Багаж у меня незавидный.

— Но с этим стало возможно жить, когда я поверила, что мне нечего бояться рядом с тобой, — заверила Белль и почти весело завершила свою мысль: — Мне кажется, что я тебя уже спасла.

— Миссия выполнена, а ты со мной? — шутливо продолжил Голд. — Как же так?

— А вот так! — засмеялась она и снова стала очень серьёзной: — Теперь ты ещё сильнее нуждаешься во мне, и я это знаю. К тому же это работает и в обратную сторону, о чём я много раз тебе говорила.

— Но я не слушал.

— А ты не слушал.

Они снова засмеялись, хотя в том, что они говорили, не было ничего смешного.

— Спасибо, — тепло сказал Голд, когда перестал смеяться, и взял её за руку. — Спасибо за твоё терпение и поддержку. Это многое значит для меня в такое непростое время. Мне жаль, что я отстраняюсь от тебя, и я хочу, чтобы ты знала: пусть мне это тяжело даётся, но часто я просто не вижу другого выхода.

— Я понимаю. Я правда понимаю, — успокоила его Белль. — Просто помни, что ты можешь на меня рассчитывать. Ведь мы партнёры по жизни, так?

— Так, — охотно согласился он и, будто в подтверждение, крепко её обнял.

Они просидели ещё полчаса, а потом вино закончилось, а с ним и причины тянуть время.

— Как мы завтра поедем на твою дегустацию? — веско спросил Голд, представляя, с какой головной болью он проснётся утром.

— Она не моя дегустация. Она просто дегустация… — неопределённо промямлила Белль. — Как-нибудь. Но нужно сейчас лечь спать.

— Пойдём, — согласился он и хитро улыбнулся: — Уверена, что спать?

— О, но от тебя же не будет толку?

— Как хочешь.

— Как хочешь ты… — подмигнула она, поднимаясь на ноги. — Я иду спать, но открыта для других предложений.

Они вели диалог в том же ключе, пока шли к лифту, а потом перешли от слов к действиям.

— Ты мне лифчик расстегнул? — прошептала Белль, когда он и действительно это сделал, и только сильнее к нему потянулась.

— Тише, — зашептал он в ответ, легко прикасаясь губами к её шее. — Тише…

Однако когда они вернулись в свой номер, сил и задора у них хватило только на то, чтобы раздеться и лечь спать.

Утром ему, как ни странно, было хорошо, а вот Белль проснулась с жуткой головной болью, почти ни к чему не притронулась за завтраком, не считая чашки кофе, половинки тоста и двух таблеток, и стонала, как умирающее животное, из-за чего ему почему-то было немного стыдно.

— Может, не поедем? — сочувственно предложил Голд.

— Поедем. Мы просто не будем пить.

— На дегустации вин?

— Чуть-чуть попробуем.

— Если тебя не стошнит…

— Не стошнит. Мне уже лучше, — отмахнулась Белль. — К тому же мы можем зайти ненадолго, посмотреть винодельню, послушать экскурсовода и пойти гулять по окрестностям. Тут, ходят легенды, ещё сохранился дух старой провинции.

— Это тебе Адриан так сказал? — вспомнил он.

— Ну да… — медленно кивнула она. — И Крис старался. Надо, кстати, ему позвонить…

Позвонили они не только Крису, но и Адаму, и Коль, и даже Альберту, который неожиданно потратил на них больше пяти минут своего драгоценного времени. Казалось, что Белль делала это нарочно, и Румпель совсем не понимал, что ей нужно. В итоге на дегустацию они поехали с большим опозданием, и опоздали бы ещё сильнее, если бы Белль сумела настоять на том, чтобы вернуться в отель за забытым телефоном. Позднее, к величайшему удовольствию своего супруга, она успокоилась и повеселела, и они вдвоём неплохо провели время на этом мероприятии, походили с умным видом среди рестораторов, предпринимателей и таких же зевак, как они, и отправились на прогулку по окрестностям.