Последний аккорд

— Которому вы отнесли голову?

— Да. Тому, кто и убил Стефано, увидел возможности.

— Это недопустимо! — возмутился Голд, думая как бы не рассмеяться над услышанным. — Просто недопустимо! Я хочу вам помочь. Я хочу наказать виновного и забрать у него то, за что он убил бедного мальчика. Что же будет, если мы перестанем поддерживать друзей?! Вместе мы добьёмся справедливости. Не так ли?

— Так, — улыбнулся Хесс. — Как вас зовут?

— О! Я не представился! — притворно огорчился Голд. — Кен Босфорт. Ещё раз простите меня и моих людей: они не знали и раскаиваются. Извинитесь!

Джонни, Коди и Эдди, которые до этого лишь изумлённо наблюдали за происходящим, скупо извинились, и Хесс неуклюже извинения принял.

— В понедельник я вместе с вами встречу нашего дорогого друга, и мы найдём решение, — любезно продолжил Голд. — До встречи, мистер Хесс.

— До встречи.

Хесс выглядел убеждённым. Всё было не так с этим парнем, абсолютно всё, но он свою роль сыграл, неожиданно уместную роль.

— Что это было? — спросил Джонни, когда все четверо покинули лабораторию и направились к парковке.

— Увидел неожиданную перспективу, — ответил Голд. — Для себя. В понедельник я встречусь с Гарсией вместо него.

— А с ним что?

— Эдди, ты мог бы анонимно сообщить в полицию об этом месте?

— Да, мистер Голд, — отозвался Эдди. — Но если Гарсия узнает…

— Не узнает, — улыбнулся Голд. — А если и узнает, то всё равно придёт на встречу.

— И что ты будешь делать потом? — резонно спросил Джонни. — Ещё не думал?

— Не думал, — сознался Голд, — но я в процессе. Пока всё нам на руку, Джонни. Не сомневайся.

Уже у машины он остановился и дружелюбно хлопнул Джонни по плечу, и тот только усмехнулся, сел за руль и принялся ждать, когда все займут свои места. Это и было самым прекрасным в Джонни: он всегда был готов действовать, невзирая на то как сильно менялись условия игры.

Они поехали в «Богиню Эдема». По пути Эдди сообщил полиции о лаборатории, а Голд выяснял у Джонни, где лучше снять комнату на выходные, чтобы не спросили паспорт при заселении. Была и другая проблема. Ему казалось, что у него поднялась температура, а это означало, что ему нужны медикаменты, которые он не сможет достать, но, надеясь на лучшее, он думал, что ему могло так показаться из-за перевозбуждения или недостатка кислорода в машине. Когда Джонни припарковался у сексшопа, Румпель с трудом выбрался из машины: ноги плохо его слушались, голова кружилась, кровь стучала в ушах, а рана ныла тупой болью.

Братья Пэк сразу же ушли в магазин, а Джонни задержался, видя, что Голд намеренно медлит.

— Ты идёшь?

— Иди, — слабо улыбнулся Голд. — Я сейчас подойду. Мне нужно позвонить.

Симмонс неохотно его оставил, и он, набирая в лёгкие побольше воздуха, неосознанно побрёл по улице и свернул в маленький переулок, где находилась та самая, вечно открытая дверь в подвал. Облокотившись на давно облупившиеся перила, он достал из кармана одноразовый мобильник и бумажку с номером и снова не позвонил. Он подумал, что однажды ему всё равно придётся это сделать, однако сейчас ему и так хватало проблем. Внутренне посмеявшись над самим собой, Голд пнул пустую банку из-под колы, которая валялась в переулке. Банка отлетела далеко, но недостаточно, учитывая с какой силой он её пнул, и так случилось потому лишь, что её остановили. Голд поднял голову и увидел Рэндала Маккарти.

— Что же ты прячешь, адвокат? — насмешливо протянул коп. — Что же тут такое, раз ты даже решил сбежать из больницы?

— Капитан Маккарти, — в тон ему ответил Голд. — Поздравляю. Вы поймали меня: я чёртов извращенец. Когда настоящие полицейские раскрывают настоящие преступления, бравый капитан борется за сохранение морального облика отдельных граждан!

— Хватит водить меня за нос! Теперь тебе не спрятаться. Я — свидетель твоих преступлений.

— Умоляю вас, капитан! Каких преступлений? Вы ничего не видели, — ухмыльнулся Румпель. — Я не сделал ничего, запрещённого законом. Даже моё бегство из больницы сложно вменить мне в вину. О, или вы хотите устроить мне допрос с пристрастием, пока никого нет? Вы половину своих дел раскрывали именно так, верно?

Маккарти бросился к нему и остановился в паре метров. Лицо его покраснело от злости, кулаки сжались, подтверждая истинность предположений Голда. Коп уже давно был не в ладах с самим собой. Злить его сейчас было самой большой глупостью на свете, но Голд не мог остановиться.

— В чём-то ты прав: не так уж я и чист. От меня дурно пахнет, — продолжил он. — Ты же старый бешеный пес, напавший на самого подозрительного типа на Манхэттене и попавший в петлю. Ты ошибся, и никто тебе этого не спустит. Знаешь, что ждёт тебя? Отставка.

Это слово подействовало на Маккарти, как красная тряпка на быка, и он напал на Голда, бил в основном в живот и в бок, как трус. Голд пытался сопротивляться, пытался вырваться, но после каждого нового удара это становилось всё сложнее. От очередного удара он согнулся пополам и упал.

— Вставай! — рявкнул Маккарти. — Мы не закончили.

Голд не мог встать. Он мог только слегка подняться, подобрав под себя руки и ноги, и отползти куда-нибудь, где его на какое-то время оставили бы в покое. Но такого места не было, и он не видел смысла даже в попытках, экономил силы на случай, если ему придётся уворачиваться от новых ударов. Что же до самого Маккарти, то он, глядя на выдуманного врага, превратившегося после его праведного гнева лишь в раненого беспомощного и безоружного человека, начал осознавать, что пал на самое дно и выхода с этого дна нет. Впрочем, один всё же был: смерть Голда решала всё, и он готов был решиться. Это Голд увидел в его глазах, когда Маккарти поставил его на ноги и прижал к стене, и это бы случилось, если бы не вмешался Джонни и не оттащил капитана в сторону.

— Ты меня утомил, — прорычал Джонни, со всей силы толкая Маккарти в грудь.

Когда тот попытался ответить, съездил по лицу, после чего схватил его и приложил о стену. Маккарти упал на дорогу, откатился в сторону и тяжело поднялся на ноги. Такого сопротивления он не ожидал, и сейчас ему нужно было сделать выбор между бегством и новым вызовом. Бегство было разумнее. Джонни мрачно наблюдал за тем, как тот садится в свою машину и уезжает.

— Он не простит тебе этого, Джонни, — проскрипел Голд, выпрямляясь. — Тебе придётся уехать из города. Он всё ещё полицейский.

— Плевать, — буркнул Джонни. — Ты живой?

— Жить буду. Пойдём внутрь.

Борясь с болью, Голд медленно зашагал ко входу в магазин, протиснулся через тёмный торговый зал к подсобке, спустился вниз и оказался в ярко освещённой привычной и даже уютной лаборатории Пэков.

— У вас кровь, — заметил Коди.

Голд поднёс руку к лицу, но Маккарти не бил его по лицу. Он посмотрел вниз и увидел, что на белой футболке и правда выступило небольшое пятно.

— Шов, наверное, разошёлся, — пожал плечами Голд. — Ерунда. У вас есть пластырь?

— Лучше, — сказала Эдди. — Я могу зашить рану, но посоветовал бы вернуться в больницу.

— Я не могу сейчас вернуться. Так что я в твоих руках.

Эдди управился быстро и ловко, а после дал Голду необходимые лекарства. Выяснять, откуда они у него и зачем, не хотелось. На этом закончилось его сотрудничество с братьями Пэк, и пусть он не был уверен, что не обратится к ним в ближайшее время, формально он счёл их работу выполненной и отпустил их. К сожалению, чуть позже ночью он отпустил и Джона Симмонса.

Они попрощались в квартирке в страшной многоэтажке на Голд-стрит, которую Джон нелегально снимал у какого-то мутного типа.

— Оплачено до среды, — сказал Джон и отдал ему ключи. — Будешь уходить — брось ключи в почтовый ящик. Я оставлю тебе три тысячи наличными. Не забудь потом мне их вернуть!

— Не забуду. Я никогда этого не забуду.

— Уверен, что справишься без меня?

— Я уверен, что ты должен уехать, — просто сказал Голд и протянул Симмонсу руку. — Приятно иметь с вами дело, мистер Симмонс.