Страница 25 из 34
Ранее человек использовал вещи интимного круга для коммуникации с самим собой, для подготовки своей телесной оболочки к выходу в большой публичный мир, а также для физической подпитки организма. При этом человек мог производить с помощью гигиенических и косметологических процедур психологическое самонастраивание на определенный стиль жизни и деятельности. И все это могло становиться своего рода психофизическим ритуалом с орально-тактильной доминантой.
Теперь духовная составляющая с бестелесным восприятием образов и информации выходит на первый план. Пользователь мобильной электроники попросту отключается от проблем, связанных с телом. И это существенно колеблет тенденцию перманентной рефлексии индивида по поводу своего веса и соответствия западному образу идеального тела, которая может казаться достаточно универсальной приметой современности[70], если не учитывать регулярное погружение современного человека в электронную реальность. Кстати, очередь к кабинету врача и косметолога теперь имеет далеко не тот вид, какой был ей свойствен еще одно десятилетие назад. Вместо людей, вынужденно бездействующих, сидящих с унылыми или напряженными лицами или вяло листающих журналы, мы можем видеть ряд персон, погруженных во взаимодействие со своими телефонами, планшетами и пр., эмоционально отключенных от окружающей реальности поликлиники, клиники, косметического салона.
Особенно ярко эта способность мобильных экранов отвлекать пользователей от окружающей действительности проявляется в процессе реабилитационных процедур детей с ограниченными возможностями, в частности, с нарушениями работы опорно-двигательного аппарата и даже зрения. Процедуры, которые требуют длительного бездействия, сегодня часто проходят у пациентов этого типа «под айфон» или «вместе с планшетом». Ребенок сидит с экраном на коленях и погружается в действие анимационного или игрового фильма, а то и активно манипулирует сенсорным экраном, играя в игры, рисуя или общаясь в режиме online.
Ряд процедур, требующих от пациента механической активности, проходит опять же перед включенным экраном, который является частью тренажера или прилагается к тренажеру или процедурному кабинету (например, спелеокамере) в качестве необходимого оборудования. Во всех подобных случаях транслируемый поток визуальных или аудиовизуальных экранных форм используется как фактор психологического комфорта и необходимое условие адаптации к ситуациям скуки, вынужденного бездействия или, наоборот, крайнего психофизического напряжения и активности на грани индивидуальных возможностей. Причем и сознательное, последовательное, организованное использование экранной техники медицинским учреждением, и стихийное «самовооружение» мобильными экранами со стороны пациентов и сопровождающих их персон весьма сходно по своим практическим целям: помогать пациенту игнорировать его настоящее физическое состояние и тяготы лечебного процесса ради возможного улучшения здоровья в будущем, позиционировать индивида с ограниченными возможностями как полноценного современного человека, жителя XXI столетия. Весьма показательны диалоги, которые временами происходят между пациентами в процессе процедур, проходящих «в компании» с экранными устройствами:
Девочка, 14 лет (пишет что-то с помощью сенсорного телефона). Ты тут с чем? (т. е. с каким диагнозом. – Е.С.)
Мальчик, 12 лет (играет в электронную игру на планшете). Я ни с чем.
Девочка. А тогда чего ты тут делаешь?
Мальчик. Я самолетики сбиваю… А ты чего тут?
Девочка. А я тут с подружкой общаюсь.
(Оба во время разговора не поднимают глаз от своих экранов, хотя сидят совсем рядом.)[71]
Мобильные экраны нивелируют множество гендерных различий, будучи продолжением моды «унисекс» и стиля жизни «унисекс». Мальчики и девочки всех возрастов, девушки и молодые люди, мужчины и женщины различных возрастных категорий и социального статуса в равной степени сегодня увлечены повсеместным использованием мобильных экранов.
Последние абсолютно одинаковы для обоих полов и одинаково многообразно реализуют потребности мужского и женского начал. И лишь их оформление, да и то совсем не обязательно, может нести в себе более или менее демонстративные черты мужественности или женственности. Этот гендерный универсализм или игнорирование гендерности несколько ослабляет сконцентрированность на гендерных вопросах, характерную для XX и начала XXI века. Эфемерная вещность мобильных устройств не столько отсылает к телесному началу, сколько побуждает мысленно осуществлять синтез символизации мозга и глаза, мира внутреннего и окружающей человека бесконечной вселенной. (В то же время мобильная электроника может акцентировать возрастные различия и финансовые возможности пользователей, что требует уже скорее социологического анализа.)
Физическое взаимодействие с поверхностью экранного устройства, с самой поверхностью экрана призвано компенсировать тот недостаток активного физического взаимодействия с орудиями труда, которые, как описывал этот процесс Бодрийяр, требовали ранее от человека значительных физических усилий и составляли разновидность символического сексуального взаимодействия, что приводило к некоторой разрядке внутренней эмоциональной напряженности человека, позволяло ему совершить некий энергетический сброс. Потом, по точному наблюдению Бодрийяра, эта система отношений с вещами была заменена легкими касаниями[72]. С помощью кнопок человек скорее задавал программу действий умному механизму, и тот далее действовал уже самостоятельно. Человек же оказывался больше модератором деятельности механизмов, нежели собственно физическим актором. Сбросить энергию, включая стиральную машину или ставя емкость с пищей в микроволновку, невозможно.
Человек дистанцировался от предметного мира, и, казалось бы, эпоха активного и длительного физического взаимодействия с необходимыми в повседневности предметами осталась навсегда в прошлом. Чтобы оказаться перед необходимостью затрачивать ощутимые физические усилия, заставляя предмет «работать», человек должен был отправиться в тренажерный зал, заниматься экстремальными видами спорта, экстремальным туризмом и т. д.
Но вот в начале XXI века наступила эпоха мобильной экранной электроники, словно отвечая на беспокойство Бодрийяра процессами дистанцирования человека от предметного мира. К нажатиям кнопок добавились разные режимы вождения пальцем по экрану. Это значительно расширило и упрочило поле физического контакта человека и предмета. Однако никакого возвращения «жестуальности труда» не произошло. Обращение с мобильными экранами являет собой скорее завуалированную, утепленную теснотой общения с предметом, но снова «жестуальность контроля».
Использование мобильных экранов имеет весьма широкие границы возможностей, так как визуальная составляющая теперь доминирует, не требуя специальных средств изоляции (в отличие от звуковой составляющей). Хаотичного перекрывания разных потоков визуальной образности не происходит, так как они распределяются по разным экранным системам и сегментам окружающего пространства, не смешиваясь друг с другом, но лишь сосуществуя, создавая атмосферу и декорации современной публичной пространственной среды.
«Интимная» коммуникация создает иллюзии карманного, «ручного» мироздания, многообразно управляемого прямо из рук индивида, прямо в руках индивида.
Здесь уже нет посредников и свидетелей из числа других предметов, зато есть некоторый паритет дистанцированности от экранной реальности, с одной стороны, и физической активности контакта с самим экраном, с другой стороны. Все, что показывает и делает мобильный экранный гаджет, он делает «only for you», как бы напрямую, по кратчайшему пути транслируя свои образно-информационные флюиды в поле зрения, в зону бесед без повышения голоса, в зону тактильных ощущений индивида. И через сумку, портфель или рюкзак, и через поверхность стола индивид может уловить вибрацию беззвукового режима. Телесность мобильного гаджета и его нарастающая полифункциональность делают сам физический контакт с ним привычкой, если не сказать больше – манией нефункционального общения с мобильником.
70
Fedorak A.Sh. Anthropology Matters. Toronto: Toronto University Press Incorporated, 2013. P. 75.
71
Полевые материалы автора. Исследование пользования экранными устройствами посетителями Московского научно-практического центра реабилитации инвалидов вследствие ДЦП. Июль – август 2014.
72
Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1995. С. 40.