Страница 11 из 18
-Господин инспектор, господин инспектор,– в кабинет инс-пектора Абашидзе просунулась голова семинариста Аркомеда.-Господин инспектор,позвольте довести до вашего сведения.
Фигура Тодеса Аркомеда уже полностью явилась глазам инс-пектора Абашидзе, образуя собой существо угловато-длинного роста с вытянутым крючковатым носом, лежащим почти на верхней губе, вывернутой в направлении этого самого лезвие-подобного носа. Глаза Аркомеда были встревоженно-круглыми и настолько выпуклыми,что казались помещающимися на тонких ниточках.Ну как у таракана. Вся фигура Аркомеда являла собой угодливость и послушание в высшей степени пластичности этих двух свойств.
Абашидзе не долюбливал Аркомеда, но как и всех наушников семинарии поощрял вниманием и разрешал им по их первому поползновению являться к нему в кабинет.
Вот и на этот раз инспектор, занятый рассмотрением предла-гаемого старшим начальством уменьшения сметы содержания се-минарии,тем не менее отложил бумаги в сторону. Его громадные кисти рук,кулаками которых он увесисто обрабатывал непос-лушных семинаристов уперлись в столешницу,и он почти с улыбкой, достойной пьяницы и бродяги, сказал:
– Раз вошли,Аркомед,значит вам этого хотелось.Значит у вас есть дело. Повод. Выкладывайте.Что у вас?
– Инспектор,я к вам по важному делу.Вы же знаете как я всегда внимателен на ваших лекциях.Вот и в этот раз я вас внимательно слушал.Но я вовсе не об этом хотел сказать. Я о другом. Ну, вот значит. Слушаю я вас внимательно. А сам краем глаза,извините конечно меня за такое безобразие, вижу через плечо соседа, что делает Джугашвили. Джугашвили,вы знаете,так раньше хорошо учился. А теперь все хуже и хуже. Ну вы об этом, господин инспектор, конечно знаете. Да как не знать. Вы, господин инспектор,как говорится,всех нас как через увеличи-тельное стекло видите. И это правильно. Потому что вы очень умный. Такой ум, господин инспектор, вам сам Господь дал. Так вот. Смотрю, значит я,что делает Джугашвили. А мне все видно. А он пишет записку.Это когда вы нам всем житие преподобного Саввы рассказываете. Представляете себе. Пишет. Что такое он пишет. Я думаю. А сам вас все равно внимательно слушаю. Внимательно вас слушаю, господин инспектор.
А Джгушвили пишет. Пишет на грузинском языке запис-ку.”Кому пишет? И о чем пишет?”-думаю я. Туда-сюда. Хочу по пристальней взглянуть. Но не все удается рассмотреть. А хочется, чтобы вам все по порядку рассказать. И вот,наконец, я понимаю,что он там такое пишет. О журнале.
– О журнале?-эхом с мгновенным вниманием опытной гончей собаки произносит Абашидзе.
Почувствовав к себе неподдельный интерес инспектора, Ар-комед уже не торопится и начинает излагать материал, плавно грассируя словами. Это обычно с ним происходит тогда, когда все что он говорит ему необычайно нравится.
-Избави Бог, я всегда очень скромен и ничего худого ни о ком не могу сказать как только правду. И в этот раз вижу точно. Пишет о журнале. Что экземпляр его следует передать. А вот кому передать? Я этого не понял, господин инспектор. Я уж и так и этак примащивался. Даже боялся,что вы заметите мое не совсем хорошее поведение. Я боялся. Но это еще не все. Это еще полбеды. Джугашвили дальше писал. Писал,что он, ослепни тот кто неправедно любит подсматривать, уже отредактировал второй экземпляр журнала.
– Постой,постой! Так что же они там…. Джугашвили издает журнал что ли ? Ты случаем не рехнулся Аркомед? Ты понима-ешь,что говоришь?
-Можете смеяться надо мной, можете по мне кулаками бить. Но точно так. Говорю вам как на причастии. Джугашвили издает журнал. Я лучше яд приму. Но всю правду вам, господин инс-пектор, как на духу расскажу. Как только занятия окончились и началась церковная служба, то я точно видел, что Джугашви-ли,притаившись в рядах во время службы, сначала читал,а затем передавал,умеючи незаметно,по рукам, этот самый журнал. Я точно видел,что он на грузинском языке.Вы знаете,если я что захочу,то всегда добьюсь. Поэтому после службы я втерся к тем, кому передал журнал Джугашвили. Это был семинарист Цулу-кизде. Жизнь в семинарии,скажу я вам,хорошая школа,которую всем настоящим людям нужно пройти. И все делается тихо, незаметно.Читают там запрещенного Толстого,Писарева…Я хоро-шо запомнил слово,которое они произносили. То-есть, Джуга-швили говорил: “конспирация”.А “конспирация”-это когда неза-метно все делается,тайно.Но не должно же быть никаких тайн от вас,господин инспектор. А они… все скрывают от вас. У них все секреты,все секреты…Нет….Это надо понять,это надо почувст-вовать, это надо пробыть на моем месте, чтобы, страшно подумать, как мне это их удалось выследить. Вот и все,господин инспектор.
– Очень хорошо Аркомед ,что вы своевременно мне обо всем этом происшествии доложили. Никому только об этом больше уже не расссказывайте. Дальше я сам всем остальным займусь. И сделаю выводы. А вам я дам отпуск домой на несколько дней за ваше хорошее обучение.
-Мне хорошо, господин инспектор– я сирота. Но у меня на примете есть девушка. И перед рукоположением во священника я хотел бы побывать в ее семье. С тех пор как я себя помню в семинарии, я в таком почете никогда не был как сейчас. Такое громадное ко мне внимание от вас, господин инспектор. Я всегда читаю заздравную молитву и утром, и вечером по вас. Мне хорошо-я сирота. Но должен заботиться о своей будущей семье, господин инспектор. А денег не хватает.
-Вот и хорошо. Сейчас пойдешь и пригласишь ко мне зайти эконома Мгеладзе. Я скажу ему,чтобы тебя поощрили денежной премией на время отпуска. Поскольку у тебя здоровье неважное. И ты вообще сирота. И с тобой, иногда,семинаристы обращаются нехорошо. Бьют ногами под столом во время трапезы. И иногда крепко щипают.
-Да,господин инспектор! Кусок за обедом,иногда,в рот не идет как плохо бывает. Бьют ногами. Обзываются. Нехорошими сло-вами. Особенно усредствует Джугашвили. Вы,наверное,не знаете какой у него поганый, совсем поганый язык. Такие слова при-думывает, такое выделывает словами! Что лучше иногда и пинок в зад, но не терпеть такого оскорбления словами. Сколько по вашему я получил затрещин и оплеух от друзей Джугашвили? А их повсюду в семинарии развелось столько… Что и не знаешь, кто тебе друг, а кто враг. А так обзывают,так обзывают… Но не плакать же мне, когда меня называют “Губонос”! Вот так прямо и зовут. А я –сирота,господин инспектор,-заканчивает Аркомед и удаляется из кабинета Абашидзе, пятясь задом и заискивающе улыбаясь.
Когда Автандил Мгеладзе переступил порог кабинета инс-пектора,то Абашидзе встретил его от всей души широкой улыбкой:
– Ну,что же вы, отец эконом,смету так неумело составили,что даже губернатор не решается ее заведомо изменить,чтобы уве-личить наши поступления! Вы этим может быть и улучшаете несколько положение дел. Но явно не в пользу семинарии. А пользу отдельных наших жертвователей, которые часть своих средств вкладывают в карманы учащих самой семинарии. Я,наде-юсь,что вы меня понимаете,отец эконом.
Отец эконом, пыщущий здоровьем монах среднего роста и упитанной наружности,обладающий тонким голосом евнуха,отве-тил учтиво-льстивой улыбкой:
– Вы в таких обходительных выражениях высказали мне ва-ши замечания об утруске и усушке части сметы семинарии,что у меня создается впечатление, будто вы забыли… Ведь часть средств отпускается семинаристам старших годов обучения. Это ведь они поддерживают порядок, мир и спокойствие души и тел учащих. Ведь одних рук монахов, бесцельно обшаривающих постели, тумбочки и карманы семинаристов не хватает для под-держания порядка.
-Ну,об этом,отец эконом,можно было и не вспоминать. Вот кстати и Аркомед,вас ко мне пригласивший,тоже нуждается во вспмоществовании….Не забудьте об этом. А то в последний раз вместо положенных пяти рублей вы отпустили только рубль. Да еще долго внушали получателю какой вы образцовый благоде-тель. Как будто бы не я отвечаю за эти непредвиденные расходы. Которые в смете стоят строкой. А суммы отпускаются не в полном порядке. Хотя вид делается, что в полном. Это же на вашей душе грех. И делу вред. Мы должны быть уверены в поведении наших учащихся. Это во-первых. А, во-вторых,следует полными суммами поощрять наших помощников. Они помогают делу воспитания…