Homecoming

- Нравится? - требовательно повторил он. - К концу месяца у тебя появятся любимые игрушки. И нелюбимые, - усмехнулся.

Я сгруппировалась, пряча изогнувшиеся губы от внимательного взгляда.

- Любишь причинять боль? - в голос прокралась издевка. - Чувствуешь себя мужественнее?

- Раздевайся, - скомандовал он, играя желваками.

Вжикнула молния. За кофтой последовала футболка и штаны с трусиками. Бюстгальтер я предусмотрительно не надела: только возиться потом с застежками. Перекинула волосы за спину, выпрямилась. Во взгляде, скользящем по моему телу, вспыхнул похотливый огонек, но Марк спрятал его за разочарованной интонацией:

- Ты что, булимией страдаешь?

- Какие познания, - восхитилась я, задетая замечанием.

Возможно, мне не хватало жировой прослойки, чтобы не торчали ребра и тазовые косточки, зато грудь не потеряла приятной округлости, и за состоянием мышц я следила. Конечно, на фоне Марка я потеряюсь, но природа и создала женщин обратным треугольником.

Мужчина накрыл мою грудь ладонью, нахмурился.

- Мне они помнились другими, - пробормотал он словно себе.

Я возмущенно запыхтела.

- Могу сходить за лифчиком, - предложила ядовито.

Марк подвигал пальцами, проверяя упругость. Я уперла руки в бока, подогревая в себе раздражение, чтобы не зацикливаться на унизительности происходящего.

- Ты рожала сама? - уточнил он вдруг, спускаясь по животу.

- Какая разница? - прошипела, убирая его руки, и потянулась к шортам. - Меньше слов.

Он отстранился, физически и эмоционально. Велел:

- Ложись на живот.

Последовала череда коротких приказов. Подними задницу. Раздвинь ноги. Смотри на меня. Последнее было проблематично, от неудобного положения заболела шея. Марк деловито раскатал по члену презерватив, выуженный из большой стеклянной чаши, зафиксировал мои бедра и вошел. Упавшие на лицо пряди позволили утаить реакцию на вторжение (он был крупнее Андреаса и особо не деликатничал, о естественной смазке не шло речи, так что ощущения не порадовали). К счастью, он не собирался затягивать. Перевернул меня подобно кукле, нашел удобное положение и после нескольких сильных рывков кончил. Я исподтишка наблюдала за его напряженным лицом и нашла довольно терпимым выражение, появившееся у него в момент оргазма. Помнится, Андреас так смешно кривился и жалобно стонал, что я старалась лишний раз не открывать глаза. С пунктиком Марка на зрительный контакт отвращение было бы тяжело скрыть.

Мужчина развалился рядом, по-хозяйски поглаживая мою грудь. Двести футов сдерживаемой силы в непосредственной близости будили вполне приземленные желания. Мой боевой настрой не предполагал получение удовольствия от вынужденной близости, но, возможно, следует провести переоценку ситуации?

*

Лукас не спал. Я вся провоняла чужим мужчиной - мелочный ублюдок не пустил меня в душ, - любой бы почуял. Мальчик подтянул ноги и обнял коленки, поглядывая жалобно. Виновато отвела глаза, борясь с порывом утешить, схватила старенькую фланелевую рубашку и убежала в ванную. Позже завалилась к нему в постель, притянула. Под веками жгло от обиды на судьбу за нас обоих, и я немного поплакала, уткнувшись носом в вихрастую макушку. Лукас прижался крепче, всхлипнул тихонько. Мы утешали друг друга, пока не провалились в сон.

В десять встретились с Анной. Я помахала Лукасу с радостной улыбкой, под которой спрятала тревогу. Выбрала себе скамейку под раскидистым деревом, откуда просматривались окна кабинетов. Первое занятие он проверял меня каждые пятнадцать минут, за второе всего дважды. Я немного успокоилась, погрузилась в статью о дрессуре домашних животных, перехваченную на сайте для фрилансеров (на территории ловил школьный wi-fi, паролем поделилась Анна). Спохватилась, когда минуло больше часа. Непроизвольно поднялась и сделала несколько шагов, рыская взглядом по окнам. Прозвенел звонок, появились дети из младших классов, мальчишки-выпускники побежали за ворота (помню, как изощрялись мы, чтобы скрыть запах табака).

Наконец выплыла дородная дама с наброшенным на покатые плечи и колышущуюся грудь палантином, ведя Лукаса за руку. Было видно, что ему неприятно прикосновение, но мальчик упрямо стиснул зубы и заставлял себя послушно семенить следом, выслушивая длинную нотацию, часть которой я застала. Подавила желание ударить рыхлое тело, чтобы от болевого импульса хватка разжалась сама собой, и только коротким требовательным жестом велела отпустить его.

Свою сдержанность в ходе последовавшей беседы сочла личным подвигом. Сначала матрона потребовала позвать 'мать этого ребенка', сочтя меня то ли няней, то ли сестрой. Затем смерила говорящим взглядом, выразившим ее отношение к молодым мамам, и затянула поучительную лекцию о необходимости строгой дисциплины и должной системе наказаний за проступки. Оказалось, по расписанию Лукас сменил кабинет и в середине урока занервничал, попытался отпроситься. Дама сочла это личным оскорблением, вычитала ему за плохое воспитание, теребила вопросами до конца урока, а после нарочито задержала. Выяснив, что я кручусь поблизости, сочла своим долгом лично высказать претензии.

- Не беспокойтесь, - сказала я ледяным тоном. - Ваши уроки мой сын посещать не будет. Я обращусь к более компетентному педагогу.

- К мозгоправу обратись, милочка, - снисходительно бросила сука. - Обоим нужен.

И поплыла обратно расплывшейся каравеллой.

- Я подвел тебя? - понурился Лукас. Молча пожала его плечо, кипя негодованием.

- Не позволяй ее словам тебя задеть, - процедила, плохо контролируя голос. Мальчик вскинулся: нечасто слышал этот горловой рычащий тон. - Думаю, на сегодня достаточно с нас. Пойдем гулять.

Мы купили мороженого, и я провела Лукаса по любимым местам. Ввалились домой, довольные и веселые. Шагнувший с лестницы незнакомый мужчина мгновенно убил радость от приятно проведенного времени. Я напряглась, присела и обнажила едва выступающие клыки...

- Адалина! - негодующе воскликнула мать, маяча за спиной гостя. - Что ты себе позволяешь?

- Ваша дочь? - вежливо спросил он, будто не замечая моей агрессии. - Вы похожи.

Я скривилась, растеряв половину энергии. Даже maman не удержалась от гримасы. Если мужчина хотел польстить одной из нас, крупно облажался.

- Итан Дарквилл, - представился мужчина. - Я остановлюсь у вас на недельку.

- Добро пожаловать, - пробормотала неискренне, повинуясь приказной мимике матери. - Я Ада. Мой сын Лукас.

- Здорово, приятель, - улыбнулся он, разумно не предложив руку. Похлопал себя по животу. - Что-то я проголодался. Составите компанию?

- Позже, - сказала я, по широкой дуге огибая Итана. Он проворно спустился, освобождая проход.

За ужином собрались все. Я отдавала дань уважения традициям - следовало проявить приветливость к посетителю, - неохотно вступая в беседу. Мужчина описал себя как вечно странствующую сороку, любопытную до новостей и обычаев. Он интересно рассказывал о путешествиях по Азии и Европе, Африке и нашему континенту. Лукас застывал с поднесенной ко рту вилкой, а себя я поймала с глупо приоткрытым ртом, настолько завораживало повествование. Недоверие и опасливая настороженность отступили под напором его обаяния.

- А он классный, - возбужденно отметил мальчик, укладываясь. - Столько всего знает!

- Ложись, - отказалась обсуждать его достоинства. - Посмотрим на его поведение.

На завтрак мама нажарила оладий (уровень ее кулинарного мастерства сделал наш дом любимым местом для постоя чужаков), и я проглотила не меньше пяти штук. Итан вовлек Лукаса в шутливое соревнование по поеданию оладушек на скорость. Я впервые за долгое время видела настолько счастливое выражение на лице сына: перемазанные вареньем губы улыбались, глаза сверкали, он смеялся. Залюбовалась картиной.

Лукас отправился умыться, Дарквилл попрощался до вечера. Я мыла посуду, когда почуяла присутствие мамы позади.

- Не дури ему голову, - произнесла она сердито. - Если бы он знал о твоем статусе в стае и происхождении этого ребенка...