Homecoming

На втором этаже атаковала смесь запахов. Что-то ароматическое, хвойные и пряные нотки. Откуда-то сильно пахнуло апельсинами, и я чихнула. С детства так реагирую на цитрусовые, аллергия от одного вида. Поскорее прошла коридор, ругая про себя планировку. Если бы не обстоятельства, оценила бы резные элементы и уклон в естественность, обилие дерева и редкие мазки краски.

Помедлила перед последним рубежом. Он был там, я знала. Взялась за ручку и отчего-то разволновалась. В чем дело? Боюсь встречи? Или это предвкушение? Когда-то он был темноволосым поджарым юнцом с наглой манерой речи, похотливыми глазами и слишком сильными руками. Я ставила рекорды по скорости, убегая от него. А если попадалась в безлюдном месте, терпела грубые ладони на своем теле и пошлые слова. Он разрушил мое детство, и я не могла позволить ему снова разрушить мою жизнь.

Нам нужна передышка. От его решения зависит, получим ли мы ее.

Набрала воздуха в грудь и толкнула дверь.

Я попала в рабочий кабинет: прямые линии, сдержанные темные тона, новейшие технологии. Вмурованный в стену аквариум заворожил на долгое мгновение, глаза пытались уследить за десятками разноцветных рыбок. Досадливо тряхнула головой, понимая, что попалась на древний как мир трюк по отвлечению внимания. Сосредоточилась на фигуре в дальнем углу. Зашторенное окно окутало ее сумерками, размыло детали, но не сумело скрыть внушительный разворот плеч и излучаемую уверенность. Он шагнул вперед, и я отпрянула - глупый инстинктивный порыв при виде опасного хищника.

Моя наивная вера в собственные силы опиралась на образ прошлого. Я готовилась к борьбе, подыскивала доводы и строила мысленные диалоги. Эти наработки могли отправить в мусорную корзину немедленно. Он изменился. Время оставило шрамы на нас обоих.

Марк никогда не был субтильным, но сейчас его тело превратилось в орудие. Резкие черты лица и замораживающий взгляд выдавали смертельно опасного противника, а бугрящиеся мускулы не оставляли заблуждений о шансе победить. Он подавлял даже на расстоянии, а вблизи возвышался бы на целую голову. Физическое и ментальное превосходство - вот что он являл собой. Человек, которому не откажешь. Чей приказ выполнишь без вопросов и сомнений. Истинный альфа.

Сознание прояснилось. Он был вожаком моей стаи. Щенячий трепет объясним цепочкой химических реакций.

- Здравствуй, Марк, - сказала я медленно, но твердо.

- Здравствуй, Адалина.

Вкрадчивый голос защекотал нервы, я поежилась. Полное имя резануло слух. Андреас находил выдумку родителей слишком громоздкой, вычурной, и для удобства называл меня Линой. Я возненавидела эту собачью кличку.

- Просто Ада, пожалуйста.

- Очень хорошо, - вымолвил он. - Ада. Что привело тебя ко мне?

- Я... - Внезапно заробела. Глупо, так глупо стоять перед ним, не в силах связать двух слов! - Мы бы хотели задержаться здесь... на какое-то время. Ты позволишь?

- Мы?

От этого небрежного уточнения испытала спасительную злость. Скрестила руки на груди:

- Так тебе не доложили, что я прибыла не одна? Мы заполнили кучу бумажек на входе, между прочим. Разве их нет на твоем столе?

- Я не интересуюсь каждым гостем, - обманчиво мягко произнес Марк. Интонация подразумевала, что лимит дерзости исчерпан. - Итак.

- Со мной четырнадцатилетний мальчик, - уступила я. - Мой сын. Лукас.

Могу поклясться, его взгляд скользнул вниз. Хотя он не мог увидеть следы растяжек - на мне два слоя одежды, - стало неприятно. И жутковато.

- Ты привела ко мне ребенка от другого мужчины?

- Я вернулась домой, - выделила последнее слово. - Так почему бы тебе не подписать разрешение, чтобы моя мать смирилась с долгим визитом?

- Нет.

Показалось, я оглохла. Звуки покинули комнату на секунду и обрушились со всем усердием. Я прошептала:

- Что?

- Я не позволю вам остаться, - любезно повторил он. Взял со стола телефон и двинулся к выходу. - Ты знаешь правила. Двадцать четыре часа на чужой территории. Если не успеете убраться, будете выброшены.

- Стой.

Он проигнорировал мой оклик и просьбу выслушать, так что я крутанулась на пятках и вцепилась в его руку, удержав перед самой дверью. Марк глянул так, что душа ушла в пятки, а сердце пропустило удар, но мозг продолжал работать без сбоев.

- Назови свои условия.

- Тебе нечем платить, - усмехнулся он, наклоняясь. Уверена, я побледнела, сравнив наши весовые категории. - Убирайся. Ты и твой выродок.

Я метнулась к нему раньше, чем смогла рационально мыслить. Он попал в больное место, оскорбил Лукаса, и это было много хуже и непростительнее, чем уколы матери за утренним чаем. Надавила большими пальцами на бьющиеся жилки, считывая сердцебиение сквозь тонкий ворот его водолазки, понимая частью сознания, что не успею причинить вред.

Он не колебался. Так же, как инстинкт матери заставил мстить обидчику, его рефлексы приказали одним коротким ударом выбить из меня дыхание и повалить. Должно быть, он сдержал силу, потому что я кашляла и хрипло втягивала драгоценный воздух, стоя на коленях перед ним, но не харкала кровью на пороге смерти.

Пальцы сжались на моем подбородке и рывком подняли голову. Слезы смазали видимость, однако не заметить его гнев было сложно.

- Я мог убить тебя, идиотка, - прорычал он, сильнее притягивая мое лицо. Уперлась пятками, чтобы не быть удушенной.

Марк отбросил меня и брезгливо вытер руку влажной салфеткой. Я заметила специальный бокс для них еще до начала разговора и мимолетно удивилась: зачем держать такую вещь у самой двери? Очевидно, для подобных ситуаций.

- Назови. Цену, - проскрежетала я.

Щелчок замка прозвучал выстрелом. Подняла глаза, не спеша убираться с пола, и увидела, как Марк расстегивает пуговицу на брюках. Замотала головой.

- Что такое, Адалина? - насмешливо спросил Марк, освобождая член. - Ты на коленях и просишь о милости. Муж не научил тебя делать это правильно?

Я должна была ожидать чего-то подобного - да что там, ожидала. Он ясно выказывал намерение трахнуть меня еще годы и годы назад. Мужчины хорошо помнят женщин, которые им отказали. Возможно, в нем говорил неудовлетворенный подросток, и исполнение детской мечты могло перевести наш разговор в конструктивное русло.

Потерла ладонь о штаны, стирая лишнюю пыль, и несмело обхватила ствол. По правде, Андреас уделял минету не так много времени, у него были свои пристрастия. Я знала, что должна широко открыть рот и заглотить поглубже, обманув рвотный рефлекс, а рукой придержать яички, но то в разгар любовной игры, когда участники точно уверены в своих желаниях. Марк смотрел так, словно я могла отказаться. Или должна была. Или он просто принял бы любую развязку событий, с равным успехом самоутвердившись за мой счет или отправив прочь. Чтобы решиться, я перестала искать ответ в его лице, сосредоточившись на том, что передо мной.

Губами обхватила головку. Вобрала больше, ощущая, как твердеет член, вернулась назад и провела влажную дорожку по всей длине. Чередовала простые движения: лизнуть, погрузить в себя, с каждым разом всё глубже, отстраниться. Поймав ритм, ускорилась, имитируя половой акт. Он прервал последовательность, вцепившись в мои волосы и насадив на себя. Гортань неохотно приняла вторжение, я старалась думать о приятном, чтобы отвлечь мозг от происходящего.

В заданном им темпе нашлось что-то мистическое, некое сочетание беззащитности и доминирования. Я не могла помешать ему двигаться, прервать эту пародию на ласки, но могла сжать челюсть и причинить ему немыслимую боль. Или нарочито не попадать в такт, чтобы вместо мелодии страсти звучали несинхронные аккорды. Однако я позволяла ему, а он нуждался в моем позволении. И это сделало акт принуждения своего рода компромиссом.

Марк избавил от необходимости глотать сперму, хотя одежду я запачкала. Требовательно вытянула руку, когда он достал себе салфеток. Теория об их расположении только что обрела новые краски.

- Три дня, - хрипло объявил мужчина. Тяжелое дыхание еще не успокоилось, но голос был ровный. - Вы покинете территорию во вторник утром.