Ближе, бандерлоги!

В дверь, и точно, постучали уже минут через пять, когда Мазур разделался с первой чашкой. Деймонд выглядел свеженьким и бодрым.

— Присоединяйтесь, — Мазур показал на поднос.

— Нет, спасибо, я уже позавтракал. Вот кофе, с вашего позволения, выпью: кофеман заядлый...

Он налил себе полную чашку и выложил на столик пачку неизменных «Лаки Страйк». Поднял ладонь:

— Завтракайте спокойно, Джонни, не торопитесь. Времени у нас достаточно...

Он попивал кофе и покуривал, терпеливо ждал, пока Мазур разделается с завтраком и закурит. Только тогда спросил:

— Джонни, слышали последние новости? Насчет ультиматума Горбачева и о том, что парламент его отверг?

— Конечно, — сказал Мазур. — Вчера вечером, у себя в отеле. У меня транзистор постоянно настроен на Би-Би-Си — единственный способ быть в курсе последних событий, я ведь не владею ни местным, ни русским, ни тем более финским...

— Это хорошо, что вы в курсе. Не надо ничего объяснять.

— Вообще-то я еще днем заподозрил что-то неладное, — сказал Мазур. — Жизненный опыт... Что в Африке, что в Южной Америке, то, надо полагать, и здесь — когда на улицах в таком количестве появляются солдаты — и кое-где даже броневики — следует ждать каких-то событий. Лондон говорил еще, что русские сюда перебрасывают новые войска...

— Уже перебросили.

— Будет заварушка? — осведомился Мазур деловым тоном. — Для меня такие заварушки, сами понимаете, хлеб насущный.

— Точно предсказывать не берусь, — пожал плечами Деймонд. — Вообще-то все возможно... но вряд ли Москва пойдет на крайние меры. Русские давно уже поджали хвост и ведут себя тихо. А сопротивление здесь разгорается. Би-Би-Си сообщала, что протестующие заняли несколько административных зданий?

— Да, — кивнул Мазур.

— Не самых важных, конечно... но может последовать и продолжение... Кстати, возьмите двести долларов за вчерашние ночные съемки на той вилле. Не бог весть какие деньги, но и работа, признайтесь, не особенно была сложная...

— Ничего, меня и это устраивает, — усмехнулся Мазур, с присущей австралийцам в денежных делах аккуратностью складывая купюры пополам и пряча в бумажник.

— К работе готовы?

— Разумеется, — сказал Мазур. — Чистая кассета в фотоаппарате и две запасных. Этого хватит?

— Вполне.

— Отлично. Тогда давайте допьем кофе и поедем поработаем.

— В какое-нибудь из тех зданий?

— Нет, там достаточно и местных репортеров, — сказал Деймонд. Работа будет гораздо более интересная. И, что для вас немаловажно, на этот раз предназначенная исключительно на экспорт. Если все пройдет гладко — а должно — эти пленки у вас охотно купят...

— Рад слышать, — сказал Мазур. Спокойно допил кофе. — Ну, я готов, хоть к черту в зубы...

И пошел одеваться. Деймонд удержал его, когда он хотел сначала снять с вешалки куртку:

— Подождите, Джонни. Сначала повесьте фотоаппарат на шею. И тщательно застегните куртку, чтобы его до поры до времени не было видно.

Мазур так и сделал. Спросил:

— Ожидаются какие-то сложности?

— Вряд ли, — сказал Деймонд. — Просто до поры до времени не стоит светиться. Нужно будет заснять один очень интересный объект, и там, вполне возможно, будут крутиться на подступах агенты в штатском...

— Интересная подробность, — сказал Мазур. — Надеюсь, тут нет ничего, что могут подверстать под шпионаж?

— Ничего подобного, — усмехнулся Деймонд. — Мне самому никак не хочется влипать во что-то, связанное со шпионажем — у меня ведь нет дипломатического иммунитета... Просто... Ситуации порой бывают, скажем так, любопытными. Когда вы начнете снимать, оказавшись практически рядом, никто не сможет ничего поделать, — а вот заметив человека с фотоаппаратом на дальних подступах, вполне могут устроить проверку документов и абсолютно нечаянно фотоаппарат разбить... Главное — подойти вплотную, а там уже никто нам ничего не сделает. — Он достал из кармана пальто и продемонстрировал Мазуру внушительное удостоверение в темновишневой кожаной обложке с тисненой золотом эмблемой Национального Фронта. — Должность я занимаю, без всякого хвастовства, солидную, связываться не рискнут, особенно в нынешнее, резко повеселевшее время. Объект очень интересный... но не военный и не из тех секретных, которые запрещено снимать. Они просто вредничают, как могут, по мелочам, вы сами с этим в отеле сталкивались — и потом, Беатрис рассказывала — вам с ней устроили проверку документов исключительно для того, чтобы сделать мелкую пакость... Честное слово, никакой реальной опасности. Ручаюсь. Мне неприятности не нужны, стараюсь, чтобы и вы в них не угодили, — нам с вами еще работать и работать, работа только разворачивается... Готовы? Идемте.

В коридоре им встретилась Беатрис, подняла руку, легонько повела ладонью:

— Удачи, парни...

Ага, она в курсе того, что касается очередной съемки. Вот только улыбка малость тускловатая, а глаза чуть грустные, это сразу видно...

Кажется, Мазур догадывался о причинах. После того, как здешний Верховный Совет вступил в открытую конфронтацию с президентом-генсеком и сюда перебросили войска в подмогу и без того нешуточной здешней группировке, возможны резкие действия Москвы, хотя бы — то самое прямое президентское правление, о котором говорил Лаврик (и в самом деле, идеальный, вполне законный вариант решения проблемы). Если так и случится, все усилия этой парочки — и кого-то, неизвестного пока Мазуру, — непременно пойдут насмарку. Подожмут хвосты бандерлоги. Даже если каким-то чудом и удалось бы вооружить легким стрелковым те тридцать тысяч записавшихся в добровольцы — не им переть против бронетехники и десантуры. И получится, что задание красотка из госдепа провалила, пусть и по не зависящим от нее обстоятельствам. Так что — никаких поощрений и карьерного роста, серьезные учреждения по всему миру таких промахов своим сотрудникам не прощают, пусть даже все произошло ввиду тех самых обстоятельств, как говаривали моряки в старые времена — «от неизбежных на море случайностей». То-то и вид у нее чуть печальный, это Деймонд, — профессионал со стажем и хорошо играет беззаботность, а она, пусть и прошла серьезную выучку, не так уж и долго занимается этими делами, чтобы наработать профессионализм...

Не следовало проявлять излишнюю настойчивость, но все же Мазур спросил уже в машине:

— И все-таки что это за странноватые съемки, Пит? Объект не секретный, но вокруг можно наткнуться на агентов в штатском... Непонятно что-то.

Деймонд блеснул голливудской улыбкой:

— Джонни, я после плотного общения с политиканами у них как-то незаметно перенял страсть к театральным эффектам... Сами все увидите. А то, о чем вы говорите... Мы в Советском Союзе, Джонни. Вы тут считаные дни, а я — не один месяц. И говорю с полным знанием вопроса: здесь возможен любой сюрреализм, какого вы и в Африке не видели... Особенно в нынешние веселые времена.

Полностью он Мазура так и не убедил. Оставалось ощущение легкой неправильности происходящего. Сюрреализма в Советском Союзе порой не так уж и мало, тут он прав, но все равно, что-то не складывается. Но с дальнейшими вопросами лезть не стоит, а что за очередную хитрушку этот тип затеял, не угадаешь пока...

Ехали довольно долго. И оказались явно на окраине города: большой гаражный массив, поблизости — микрорайон, состоявший в основном из девятиэтажек, а за ним, из машины видно, тянется обширное редколесье.

Водитель, не ожидая указаний, выехал на обочину и выключил мотор. Деймонд распахнул дверцу со своей стороны:

— Пойдемте, Джонни. Гарантирую интереснейшие кадры... за которые вам наверняка неплохо заплатят. Если какие-нибудь рожи в штатском полезут проверять документы, держитесь спокойно, говорить буду я, вы ведь все равно не знаете ни русского, ни здешнего. Главное, держитесь спокойно...

Они втроем — водитель, заперев машину, тоже присоединился — пошли по довольно широкому проходу меж гаражами, где свободно могли разъехаться две машины. Метров через сто проход упирался в другой, перпендикулярный, Деймонд свернул направо. Одни гаражи, и никаких агентов в штатском, равно как и в форме, тишина и безлюдье...