Трудно быть логом

Он развернулся и наступил на что-то мягкое.

- Мааау!

- Аааа!

- Ааааа!

- Кто здесь?

Кот прыгнул на печь, чужак сиганул в открытое окно, мягко приземлившись в пахучие травы. Кувыркнулся, одним прыжком оказался на телеге, перелетел частокол, и кинулся наутёк.

В доме за его спиной загорелась лучина.

- Нечистый! Нечистый! Ааааа!

- Чего кричишь? - недовольно повернулся к супруге староста, и сам заголосил, - Аааа! Нечистый!

На лице супруги красовались старательные выведенные сажей борода и усы. Да и брови были хороши.

Добравшийся до сеновала простой сельский парень сидел, глядя на звёзды и явно думая о чём-то сельском и простом.

Вот только в его руках сияла сфера, как огромный драгоценный камень. Вряд ли такие камни были даже в сокровищнице мидгаронских королей.

Какое-то время она мерцала, а потом погасла и исчезла. Парень откинулся на сено, улыбнулся, и любовно погладил упрятанную за пазухой ложку, ради которой и пробирался в дом.

- Всё чужак! - решительно сказала жена, плещась в бадейке, - Как пришёл, так всё и пошло кувырком. Колдун он! Гнать надо!

Турд согласно кивнул. Чужака надо было гнать, и он сам не понимал, почему тот ещё не за оградой. Староста открыл рот и...

Надолго замер.

Притихла и жена.

- Спать давай, - отозвался наконец староста и задул лучину.

Он и сам не понимал, почему так возится с этим оборванцем.

Парень ещё раз перевернулся на сене и улыбнулся. В его руку ткнулось что-то мокрое.

- Аааа!

Не обративший внимания на крик пёс спокойно лёг рядом и закрыл глаза.

Похоже, Очарование он прокачал слишком хорошо.

- Ну уж нет, это перебор! - решительно прошептал парень и коснулся пальцем головы пса.

Череда символов пробежала прямо по шерсти.

Пёс не шевельнулся.

Парень повторил ещё раз.

Ничего.

На третью попытку пёс лишь лениво вильнул хвостом.

Очарование-зачарование... Чепуха это. В колбасе вся сила!

Покорившись судьбе, парень лёг на сено и замер рядом с собакой.

++++++++++++++++

Спутник героя

День выдался жарким. Торп опустил топор, вытер со лба пот и огляделся. Убегавшая к воде тропа была теперь открыта солнцу и ветру. Вырубленные кусты валялись внизу длинной кучей, их ещё надо было собрать, порубить, посушить на хворост. Но зато враг не подкрадётся к Кашкам с реки незамеченным. Вот уж расстроился Лягуший Царь.

Но слово старосты крепко. А ещё надо ещё расчистить остальные подступы к холму и выкопать заново ров. И всё ему одному. Даже настоящий топор из городской кузни не радовал.

Торп уже почти скучал по отцовскому ворчанию и подзатыльникам.

Парень вздохнул, съехал по склону к берегу, бороздя траву старыми поршнями, и начал разматывать верёвку с пояса. Больше вязанка - меньше ходок. Так научил отец.

- Эй, Торп! - раздался сверху звонкий мальчиший крик, - Староста зовёт!

Решил заодно вывести у Кашек весь лес, не иначе.

Парень вздохнул и начал карабкаться навстречу судьбе.

- Звали, старший? - спросил Торп в дверях, поклонившись.

Рядом со старостой сидел отец. Значит, одной вырубкой не обойдётся. Надо вырыть для реки новый путь?

- Звал, Торп, звал, - отозвался староста со своего любимого места, - А ну подойди!

Парень подошёл.

- Ладен ты да ловок, - начал староста, и Торп враз взмокрел. Турд никогда не хвалил его в глаза. Его вообще никто не хвалил, кроме матери!

Староста тем временем начал разматывать пояс и парень почти успокоился. Отхлещет или удавит, всего делов.

- Протяни руку! - строго потребовал глава Кашек, - И ты.

Из угла вдруг выступил незамеченный оборванец и протянул свою.

Когда руки парней почти встретились, староста ловко связал их узорчатым поясом.

- Будь ему братом названым, - возгласил Турд, и отец согласно кивнул.

- За что? - взревел раненым зверем Торп, впервые в жизни подняв голос на старшего. Он почти не видел чужака, но успел наслушаться, как тот сквашивает взглядом молоко, ест по ночам собак и крадёт всё, что подвернётся под руку. А днём вечно вьётся возле глупых девок, рассказывая им о городских порядках. Истории про чужака были разные, но сходились в одном - такого горя в селе не было с набега диких кханадцев. И всего за три дня. Такого - в братья?

- Чтоб хранил его.

- Зачем?

- Бьют его часто, - вздохнул староста, - Стоит - бьют. Идёт - бьют. Бежит - догонят и бьют. Ни жизни, ни работы.

Вид у оборванца и впрямь был помятый, но бодрый.

- А меня за что?

- Ты его не бил.

- Руки не дошли, - угрюмо отозвался Торп.

- Ну, поклонитесь, - строго наказал староста. Отец кивнул.

Мгновение парень раздумывал. Но оборванец выглядел таким чахлым и помятым... Не задержится он здесь. До дождей сбежит или окочурится.

Парни поклонились висящему в углу жёлтому кругу. Торп первым, рванув за руку привязанного чужака.

- Ну а теперь идите, - облегчённо сказал староста, - От валов да рвов я тебя освободил.

Парень снова пожалел, что его просто не отхлестали медными прутьями.

- Ну что, пойдём в берёзовый лесок? - беспечно спросил его новый попутчик, когда они вышли на улицу, - Я травнице пообещал чаги наковырять.

На бабское дело вызвался! Ну как такого не поколотить!

- Хорошая она женщина, - продолжал болтать его новый брат, - Квесты выдаёт - один за другим!

- Чего?

- Позже объясню! Вот кисет, отцу твоему передай.

- Откуда? - удивился Торп, принимая хорошо знакомый мешочек.

- На дороге подобрал, - хмыкнул Мрум и подмигнул. Ох и паскудная была у него рожа!

Впереди уже показались ворота в сельском частоколе. До свободы оставалось всего два двора.

За забором мелькнула алая лента.

- Суженые идут, - раздался оттуда восторженный писк Гланы, на которую Торп иногда поглядывал, - Миловаться!

Хуже нет, чем попасть девушкам на острые язычки.

Мрум оскалился в ответ, а у Торпа зачесались руки. Интересно, можно ли ему бить своего названого брата, если не давать другим?

Надо спросить у отца.

До берёзовика было недалеко. Весёлые белые деревья едва шелестели на лёгком ветру, и в их соседстве не хотелось печалиться и хмуриться.

- Ты здесь подожди, - сказал Мрум, - Я грибы должен сам добыть, а то не зачтётся.

Торп хмыкнул. Не особо и хотелось.

Он прислонился к испятнанному белому стволу и потянулся за деревяшкой. Давно собирался вырезать ложку, да было некогда.

Серое пятно быстро затерялось среди бело-чёрных, и Торп думать забыл про новую обузу. Надо было пустить по ложке хитрый узор, и не порезать пальцы. Чтобы подарить потом Мране на Последний Сноп. А не выйдет - отдать сестрёнке.

- Ай! - звонко разнеслось в лесу так, что примолкли птицы, когда он выводил непростой завиток.

- Ай! - отозвался Торп, пропахав ножом палец. А потом кинул за пазуху недоделанную ложку и кинулся в березняк.

- Огого! - кричал он на бегу, как загонщик на охоте.

- Не кричи. Здесь я.

Не подай чужак голос, он пробежал бы мимо. Заморыш сидел у толстого дерева, как гриб-переросток. Рядом стояла торба с чагой. Живой. Вроде целый.

- Это чего у тебя? - насторожился Торп, увидев, что Мрум прячет руку.

- А, зайцы побили, - нехотя отозвался дохляк.

Торп только покачал головой. Что зайцы бывают опасны, все знали с малолетства. Но чтоб заяц ушиб взрослого парня...

- Сидел тихо ушами перебирал, я подошёл, думал за хвост дёрнуть. А он как задними лапами меня в грудь кааак пиханёт!

И только Торп хотел сказать, что чужак позорит теперь не своё безродное имя, а его новый род и нового отца, как увидел отпечаток на голой земле, и слова застряли у него в горле.