Страница 14 из 24
«Проповедь Евангелия распространялась на диких поклонников Перуна, и Владимир принял крещение», – записал Пушкин.
Ради блага и возвеличивания земли Русской дал князь Владимир народу новую веру – христианство. На месте разоренных древних капищ и кумирен уже стучали топоры, сновал веселый мастеровой люд. Ладно спорилась работа – рубили по княжескому указу православные церкви. А тут новый указ Владимира подоспел: забирать у лучших людей детей и отдавать их в учение книжное. Заголосили, запричитали по домам матери – горько ведь отдавать родное дитятко в чужие руки!
Трудно начиналась новая Русь – Русь могучая и просвещенная. «Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В сей-то священной стихии исчез и обновился мир… История новейшая есть история христианства», – писал далекий потомок святого князя Александр Пушкин. И он же справедливо полагал, что «…греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер».
«С друзьями в гриднице высокой»
«Владимир, разделив на уделы Россию, остается в Киеве; молодые богатыри со скуки разъезжаются…» – так начинался план задуманной Пушкиным исторической поэмы «Мстислав».
Но скучать в Киеве Владимиру было недосуг. Битвы с печенежскими ордами сменялись щедрыми пирами в ознаменование побед, одержанных киевской дружиной. Для народа накрывали огромные столы на княжеском подворье, а сам Владимир с дружиной пировал в гриднице или «на сенях» – летней галерее в княжьем тереме. На воскресных пирах Владимир держал совет с любимой дружиной, одаривал ее золотыми и серебряными монетами. На древних монетах вкруг изображения князя шла надпись: «Владимир на столе, а се его злато», «…а се его серебро».
Ломились дубовые столы от дичи, рыбы, самых изысканных яств; бочками катили слуги меды в княжескую гридницу.
Но не забывал князь и о самых обиженных – нищих и калеках. По всем дворам ходили княжеские слуги, спрашивали: «Где есть нищие, недужные?» И тогда самым обездоленным привозили рыбу и мясо, хлеб и мед. Ну а того, кто сам мог дойти до княжеского двора, там, на накрытых столах, ждало сытное угощение.
Владимир, приняв святое крещение, преобразился. Будто было в истории два князя: первый – язычник, братоубийца, сластолюбец; второй – христианин, милостивый князь-отец, не желавший «уже проливать кровь самых злодеев и врагов отечества».
«Между двенадцатью сынами»
Через пятнадцать лет после кончины Рогнеды умер и сам Владимир Святославич, канонизированный православной церковью святым и равноапостольным.
«Владимир разделил между своими сыновьями завоевания своих предков. Эти князья в своих уделах являлись представителями государя, обязанными сдерживать возмущения и отражать врагов», – запишет поэт.
«Ты к мощной древности опять меня манишь…» В пушкинских рукописях сохранились планы и наброски – заготовки будущих исторических поэм. Иным смыслом полнятся ныне эти беглые заметки – поэт, сам того не ведая, упоминает имена своих могучих предков:
«Изяслав сын Рогнеды в Витебской губернии основал гор. Изяславль.
Мстислав, Ярослав (братья его), две дочери.
От богемки (чехини) Владимир имел Вышеслава,
от 3-й Святослава и Мстислава, от 4-й (болгарки) Бориса и Глеба
<…>
Станислав, Подвизд, Судислав – меньшие
<…>
Вышеславу – Новгород.
Изяславу – Полоцк.
Ярославу <и> Борису – Ростов.
Глебу – Муром.
Святославу – древлянскую землю.
Всеволоду – Владимир Волынской.
Святополку – Туров (в Минской губернии)».
Двенадцать сыновей Владимира правят главными городами на Руси. Но нет мира между ними. Вновь затеваются смуты, княжеские усобицы – не прекращается борьба за вожделенный киевский престол.
«Но вскоре началось соперничество и вспыхнули войны, продолжавшиеся без перерыва двести лет», – напишет Пушкин. Святополк, прозванный в народе Окаянным, злодейски убивает своих братьев Бориса, Глеба и Святослава[20]. В борьбу с ним вступает князь Ярослав, сын Рогнеды. Вот от него, великого государственного деятеля Древней Руси, прославленного своей мудростью, и ведут прямые линии родства к поэту.
Пушкин-историк. Наверное, эта тема требует еще своего особого осмысления. Исторические познания поэта были на редкость глубоки. «…Читаю только Карамзина да летописи», – признавался Пушкин в письме Жуковскому в августе 1825 года.
В жизни, видимо, поэту приходилось встречаться и с теми, кого судьба России оставляла равнодушными. Это огорчало и раздражало Пушкина: «Некоторые люди не заботятся ни о славе, ни о бедствиях отечества, его историю знают только со времени кн. Потемкина, имеют некоторое понятие о статистике только той губернии, в которой находятся их поместия, со всем тем почитают себя патриотами, потому что любят батвинью и что дети их бегают в красной рубашке».
…Всего за несколько часов до роковой дуэли утром 27 января 1837 года Пушкин пишет письмо писательнице А.О. Ишимовой:
«Милостивая государыня Александра Осиповна,
Крайне жалею, что мне невозможно будет сегодня явиться на Ваше приглашение <…> Сегодня я нечаянно открыл Вашу Историю в рассказах, и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!..»
Это была книга рассказов для детей о начальных веках русской истории, о первых правителях Древней Руси – князьях Рюриковичах: Игоре, Святославе, Владимире Святом, Ярославе Мудром, Александре Невском…
«…И поневоле зачитался» – удивительные пушкинские строки…
Владимировичи
Изображение старины… имеет неизъяснимую прелесть для воображения.
Князь Изяслав и его потомки
От Изяслава Владимировича родственные линии идут через князей полоцких и суздальских.
Правнук Рогнеды Всеслав Брячиславич с 1044 года стал княжить в Полоцке. Ходил князь походом на Новгород в 1067 году и даже на какое-то время сумел захватить город. В марте того же года на берегах Немиги сошлись в кровавой сече рати Всеслава и братьев Ярославичей: Изяслава, Святослава и Всеволода – сыновей Ярослава Мудрого. В битве на Немиге противостояли друг другу два прямых предка поэта: Всеслав Брячиславич и Всеволод Ярославич, отец Владимира Мономаха. Полоцкая дружина Всеслава была разбита, а сам князь бежал в Полоцк.
Ярославичам удалось, однако, в июле вызвать своего двоюродного племянника на мирные переговоры. Братья целовали крест честной Всеславу и обещали не творить ему зла. Но когда Всеслав переехал к ним в ладье через Днепр, Ярославичи, преступив клятву, привезли его в Киев и бросили в темницу («поруб») вместе с двумя сыновьями.
В сентябре 1068 года киевляне вызволили полоцкого князя из почти годового заточения и возвели на великокняжеский престол. Только семь месяцев восседал на нем Всеслав, пока его с помощью поляков не изгнал из Киева князь Изяслав Ярославич. Всеслав с сыновьями спешно бежал в Полоцк.
Воевал Всеслав Брячиславич и со своим троюродным братом Владимиром Мономахом – последний отобрал у него Минск.
Автор «Слова о полку Игореве»[21] отзывается о полоцком князе нелестным образом: «…Он хитростями оперся на коней и скакнул к городу Киеву и коснулся древком златого стола киевского. Скакнул от них лютым зверем в полночь из Белгорода, объятый синей мглой, добыл он счастье, в три удара отворил ворота Новогорода, расшиб славу Ярославу, скакнул волком до Немиги…
На Немиге снопы стелют из голов, молотят цепами булатными, на току жизнь кладут, веют душу от тела. У Немиги кровавые берега не добром были засеяны – засеяны костьми русских сынов. Всеслав-князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам в ночи волком рыскал: из Киева дорыскивал до петухов до Тмутороканя, великому Хорсу[22] волком путь перерыскивал. Для него в Полоцке позвонили к заутрене рано у Святой Софии в колокола, а он в Киеве звон тот слышал. Хоть и вещая душа была у него в храбром теле, но часто от бед страдал…
20
Некоторые современные историки считают Святополка непричастным к убийству братьев.
21
Пушкин не сомневался в подлинности древней рукописи: «Счастливая подделка может ввести в заблуждение людей незнающих, но не может укрыться от взоров истинного знатока… Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под которого невозможно подделаться». «…К сожалению, – старинной словесности у нас не существует. За нами темная степь – и на ней возвышается единственный памятник: Песнь о полку Игореве». В последние годы жизни поэт готовил издание древней песни в собственном переводе. По свидетельству его современника, «Слово…» Пушкин «… помнил от начала до конца наизусть и готовил ему объяснение. Оно было любимым предметом его последних разговоров». Не дано было знать поэту, что героями древней песни были и его прямые предки.
22
Хорс – славянский языческий бог, бог Солнца; Всеслав «рыскал» до восхода солнца.