Пушкин, потомок Рюрика

О, стонать Русской земле, вспоминая первые времена и первых князей!..»

Ходили о князе Всеславе таинственные слухи: будто был он наделен колдовскими чарами, отчего и получил свое прозвище – Чародей. Сказывали, что мать родила его «от волхвования», и с самого рождения была у князя некая волшебная метка – рана на голове. Будто бы всю свою жизнь Всеслав носил, не снимая, чудесную повязку на голове, которой была перевязана вечно кровоточащая рана, что из-за нее-то и был полоцкий князь «жесток на кровопролитие». А еще называли Всеслава оборотнем, чему подтверждением и поэтические строки древнего «Слова…».

Из шести сыновей князя-чародея Святослав продолжил родственные линии к поэту. Далекая прапраправнучка Святослава Всеславича, полоцкая княжна Александра Брячиславна (Рогнеда и Владимир I – ее предки в 10-м колене), обвенчалась с девятнадцатилетним Александром Ярославичем, будущим князем Невским. Союз древних родов дал мощную ветвь на генеалогическом древе поэта: род князей суздальских.

Ярослав Мудрый

Свою кровь дал поэту и великий князь Древней Руси Ярослав Мудрый.

Первоначально Ярослав княжил в Ростове, но после смерти своего родного брата Вышеслава получил в княжение Новгород. Новгородцы, издавна известные своей вольницей, отказались давать Киеву ежегодную дань («урок») в две тысячи гривен. Разгневанный Владимир уже готовил военный поход на непокорный город: велел мостить мосты, расчищать дороги в дремучих лесах. И только смерть самого князя-отца помешала неизбежной кровопролитной войне. В 1015 году, в год смерти Владимира, киевский стол наследует его сын Святополк. (Был ли он сыном Владимира, доподлинно неизвестно. Ведь Владимир после захвата Киева в 980 году взял в жены вдову своего брата Ярополка, ставшую в скором времени матерью Святополка.)

«Княжение Ярослава может назваться продолжением Владимирова, как по отношениям киевского князя к подчиненным землям, так и по содействию к расширению в Руси новых начал жизни, внесенных христианством. Ярослав является в первый раз в истории мятежным сыном против отца…» – так начинает свое повествование о князе русский историк Н.И. Костомаров.

Прежде чем пойти на такой решительный шаг – отказаться платить ежегодный «урок», Ярослав заручился поддержкой наемного варяжского войска. Сделать это князю было несложно: со скандинавами его связывали родственные узы, ведь женой Ярослава была дочь шведского короля Олафа Ингигерда. (Мать Ингигерды, королева Швеции, по некоторым сведениям, происходила из бодричских славян.)

Варягам, нанятым на службу Ярославом, жилось в Новгороде вольно. Их многочисленные бесчинства, и особенно приставания к замужним женщинам, не могли прийтись по душе новгородцам. Не стерпели жители вольного города обид, чинимых наемниками, завлекли их на двор некоего Поромони, там их и изрубили.

Прознав о той расправе, Ярослав зазвал к себе обманом новгородцев, особо усердствовавших в избиении варягов, и повелел своим воинам всех зачинщиков перебить. Пало жертвой княжеского гнева немало достойных новгородских мужей – было их около тысячи: воевод, бояр, воинов.

А к исходу той страшной ночи примчавшийся из Киева гонец вручил Ярославу письмо от сестры Предславы. Извещала его сестра о смерти отца и о страшных, кровавых деяниях Святополка: «Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, а на Глеба послал, берегись его очень».

Пришлось Ярославу на вече повиниться перед новгородцами и просить их о помощи: «О моя любимая и честная дружина, которую я вчера в безумии своем изрубил! Смерть их теперь никаким золотом нельзя искупить… Братья! Отец мой Владимир умер; в Киеве княжит Святополк. Я хочу идти на него войной – поддержите меня!» Ответствовали ему новгородцы: «Хотя, князь, ты и перебил нашу братью, но мы можем за тебя бороться».

В 1016 году, собрав более чем сорокатысячное новгородское ополчение, взяв на подмогу варяжское войско, Ярослав пошел войной на братоубийцу. Святополк же со своей ратью, заключив союз с печенегами, вывел свои войска навстречу Ярославову войску и подошел к днепровскому берегу. Так и стояли три месяца под Любечем друг против друга обе рати, разделенные могучей рекой.

Начал Ярослав. Своим смелым и решительным нападением он добился победы и занял «трон отцов», оставленный бежавшим в Польшу Святополком.

Все воины были щедро одарены Ярославом: одни получили по гривне, а другие – по десять гривен серебра.

И еще. Отпустив новгородцев домой, дал им князь закон: «…по сей грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите… А се есть Правда Русская…» Созданный гражданский устав (свод законов) – Русская Правда – сослужил бесценную службу многим именитым историкам и первому из них – В.Н. Татищеву, воссоздавшему утраченные, казалось бы, навсегда картины обычной, повседневной жизни древних русичей.

Святополк же, изгнанный из Киева, не смирился с участью побежденного и свои надежды вновь занять отчий престол возлагал на помощь печенегов и польского короля Болеслава Храброго. И уже в 1017 году Киев был осажден печенегами.

Горожане придумали тогда множество хитроумных способов защитить город. Вокруг Киева выкопали глубокий ров, на воду положили бревна, а на крепостных стенах возвели частокол из зеленых ветвей, что послужило надежным заслоном от печенежских стрел. Тогда киевлянам удалось отбить все атаки вражеских орд. Зато в следующем году войска польского короля Болеслава Храброго разбили дружины Ярослава на пограничном Буге и вошли в Киев.

Болеслав Храбрый, захватив Киев, вовсе не собирался передавать киевский престол Святополку: слишком лакомым куском представлялся он польскому королю. Отсюда, из стольного русского града, возмечтал он править огромной империей. Скоро киевляне, да и сам Святополк, почувствовали на себе все «прелести» иноземного правления. И начали, не без благословения на то князя, избивать поляков. Пришлось Болеславу бежать к себе, в Польшу. В отместку русичам прихватил он немало княжеского добра и насильно взял с собой любимую сестру Ярослава Предславу.

После битвы с польским королем на Буге Ярослав бежал в Новгород. Мыслил он найти надежное укрытие в Швеции, но этим планам не суждено было сбыться: новгородцы в щепы изрубили княжеские корабли, уже готовые к отплытию. «Будем еще биться за тебя с Болеславом и Святополком!» – клялись они Ярославу.

Вновь собрали новгородцы рать, наняли варягов, и двинулось огромное войско под предводительством Ярослава, на Киев. В 1019 году, на берегу Альты, там, где был злодейски убит Борис (молодой князь, когда возвращался из похода на печенегов, был убит тайными убийцами – варягами, подосланными Святополком), разыгралась великая сеча. В яростной схватке во второй раз одолел Ярослав войско Святополка и половецкие орды, приведенные им.

Сам же Святополк вновь бежал на чужбину и где-то в пути – «между чехов и ляхов» – скончался. По свидетельству летописца, напал на князя безумный страх, силы покинули его – не мог он даже сидеть в седле. Пришлось слугам тащить его на носилках, а безумец все повторял: «Бежим, бежим, за нами гонятся!» За все его лихие дела и предательства осталось за Святополком в народной памяти прозвище Окаянный.

Но не настало спокойствие в русских землях. Родной племянник Ярослава полоцкий князь Брячислав Изяславич в 1021 году пошел войной на Новгород. Пришлось Ярославу вступиться за новгородцев: на реке Судомири напала княжеская дружина на полочан, отбила у них пленных и награбленное добро.

Опять предки поэта противостояли друг другу.

К тому времени, когда Ярослав прочно утвердился на киевском престоле, живы были только два его брата – Мстислав и Судислав.

Мстислав, владевший Тмутараканским княжеством, характером более всего походил на своего деда Святослава, превыше всех жизненных благ ценившего верную свою дружину и ратные подвиги. Недаром в русских преданиях звался он богатырем.

Воевал Мстислав с Ярославом за право владеть большей вотчиной. Жестокой была сеча двух ратей в 1023 году близ Листвена в Северской земле. Не выдержал Ярослав напора битвы, вновь бежал в Новгород. Но победитель Мстислав не воспользовался слабостью брата, отправил ему вдогонку письмо. В том послании он великодушно предлагал брату княжить в Киеве, а себе брал земли с городом Черниговом: «Ты, старейший брат, сиди в Киеве, а мне пусть будет левая сторона Днепра!»