Страница 13 из 24
Но не от коварных печенегов, не от лихих недругов поджидала смертельная опасность князя. Беда таилась рядом, в родном доме.
Не забыла полоцкая княжна горечь своего невольного замужества. И хотя четверых сыновей и двух дочерей родила она Владимиру (Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, Предславу и Марию), все чаще вспоминались ей счастливые девичьи дни в родном Полоцке, а после – разоренный город, пылающий терем, дорогие лица убитых отца и братьев… Терзала и ревность к новым женам Владимира. (Карамзин писал, что, кроме пяти законных жен, «ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде, 300 в нынешней Белогородке (близ Киева) и 200 в селе Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшилась его любострастного взора…») Вскипало жгучей местью сердце княжны – решилась она убить Владимира.
Как-то тяжелым полуденным сном забылся Владимир в опочивальне Рогнеды, жившей уединенно в селе Предславино, неподалеку от Киева… И вдруг словно яркий луч света полоснул по глазам князя – то ли блеск кинжального острия, то ли безумный, горячечный взгляд Рогнеды. Опытная рука воина перехватила слабое женское запястье – бесшумно выскользнул из разжатой ладони в княжеские пуховики нож…
(Пушкин в планах задуманной им исторической поэмы «Вадим» Рогнедой именовал дочь Гостомысла: «Рогнеда, раскаянье ее, воспоминанья…»)
Разгневанный Владимир приказал Рогнеде одеться в нарядные брачные одежды и готовиться к смерти.
Но только вступил князь в опочивальню, чтобы собственноручно покарать преступившую закон жену, как малолетний сын Изяслав храбро выступил навстречу ему и подал тяжелый меч со словами, которым научила его мать: «Ты не один, о родитель мой! Сын будет свидетелем». В сердцах швырнул Владимир меч об пол: «Кто знал, что ты здесь!»
По совету дружины Владимир отправил Рогнеду в только что выстроенный город, наименовав его в честь сына Изяславлем. Изяслав же и положил начало династии полоцких князей.
Так повествует Лаврентьевская летопись.
Ну а как же сложилась судьба полоцкой княжны Рогнеды? Сохранилось интересное свидетельство в Тверской летописи: Владимиру после принятия христианства и венчания с византийской царевной Анной надлежало оставить всех своих прежних жен. Послал он о том сказать Рогнеде и предложил ей выбрать себе мужа из княжеских вельмож. На что гордая Рогнеда ответствовала: «…не хощю раба быти земному царю, ни князю, но уневеститися хощю Христови, а въсприиму ангельский образ».
Ее сын Ярослав, услышав эти слова, воскликнул: «О мати моя! Воистину царица еси царицам и госпожа госпожам».
Рогнеда, которую народ за ее слезы и страдания нарек Гориславой, постриглась в монахини. Сохранилось предание, что в Краславе, небольшом городке близ Полоцка, на высоком берегу Западной Двины, доживала свой век некогда гордая красавица. Умерла Рогнеда в 1000 году, на пороге XI столетия.
Читателю, видимо, небезынтересно будет узнать, что три сына Рогнеды – прямые предки поэта. Александр Сергеевич состоит в родстве с Ярославом Мудрым через князей Черниговских в 25-м колене, через князей Ржевских и Смоленских – в 27-м колене, а по линии Холмских – в 24-м колене; с Мстиславом Храбрым поэт связан родством по линии Глебовых в 26-м колене (примерно); с Изяславом, родоначальником династии полоцких князей, идущей от Владимира I и Рогнеды, – в 29-м колене.
Креститель
Подобно солнечным лучам, сияла и проникала во все дальние уголки Древней Руси слава о мудром князе киевском Владимире Красное Солнышко. Но не за ратные подвиги и не за свою государственную мудрость восславлен был князь.
В годы правления Владимира произошло одно из самых знаменательных событий древнерусской истории – крещение Руси.
По преданию, Владимир должен был избрать лучшую для Руси веру, выслушав проповедников, восхвалявших каждый свою религию.
Магометанские обряды (отказ от свинины, питья) были явно неприемлемы для русских. «Руси есть веселие пить, не можем без того быть», – ответил князь болгарам-магометанам.
Иудейское верование Владимир тоже не принял, сказав проповедникам такие слова: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?» Отверг князь и учение, что предлагали ему посланцы папы римского: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого».
Христианство же было известно на Руси – еще княгиня Ольга, бабушка Владимира, приняла крещение. О красоте, пышности греческой веры давно был наслышан князь от странников и своих бояр, бывавших в Константинополе. Говорили они князю Владимиру так: «Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве». Владимир выбрал православие.
Вот как описаны историком С.М. Соловьевым события, предшествовавшие крещению: «Таким образом, все было готово к принятию новой веры, ждали только удобного случая. «Подожду еще немного», – говорил Владимир, по свидетельству начального летописца киевского. Удобный случай представился в войне с греками; предание тесно соединяет поход на греков с принятием христианства, хочет выставить, что первый был предпринят для второго. Владимир спросил у бояр: «Где принять нам крещение?» Те отвечали: «Где тебе любо». И по прошествии года Владимир выступил с войском на Корсунь»[17].
Далее события развивались так. Корсунь после длительной осады сдалась, и Владимир, покорив город, отправил византийским императорам – братьям Василию II и Константину VIII такое послание: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу». В ответ Владимиру было предложено креститься. Крестился князь в церкви Святого Василия в Корсуни и после крещения обвенчался с византийской царевной Анной[18]. И как заключил С.М. Соловьев, «это предание очень верно обстоятельствам в своих подробностях и потому не может быть отвергнуто».
Здесь важно и другое – новая вера не была насильственно навязана киевскому князю, напротив, он сам завоевал право принять ее, и Русь не стала зависимой от Византии.
На смену язычеству славян пришло православие. Горели деревянные идолы языческих богов[19], медленно уплывали, покачиваясь на речных волнах, статуи низвергнутых кумиров, сопровождаемые людскими воплями и плачем. Непокорных же поклонников Сварога, Даждьбога и Перуна силой заставляли креститься в днепровских водах: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом». И восклицал в великом смятении летописец, ведавший, как привязывали Перуна к лошадиному хвосту, как волочили к воде, а двенадцать мужей колотили деревянного бога жезлами: «Велик ты, Господи, и чудны дела твои! Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем». Плыл уносимый Днепром, низверженный и иссеченный Перун. И никто не осмеливался спасти некогда страшного и всесильного бога, помнили люди княжеский наказ – отпихивать его, если пристанет где к берегу.
Все было необычно в тот летний день 988 года на Днепре. Множество киевлян собралось на его берегу. С опаской входили они в воду: самых маленьких держали на руках матери, дряхлых старцев и недужных поддерживали под руки. Были там и слезы прощания со старыми богами, и радость приобщения к новой, неведомой доселе вере, страх и умиление, любовь и надежда.
Корсунские священники в блестящих на солнце ризах осеняли крестным знамением киевлян, размахивали кадилами, источавшими тонкий смолистый запах ладана. И стар и млад приняли в тот великий день таинство крещения. Как сказано в летописи, «земля и небо ликовали».
17
Корсунь – древнерусское название Херсонеса, византийской колонии в Крыму.
18
Царевна Анна – внучка византийского императора Константина VII Багрянородного.
19
В начале своего княжения в Киеве Владимир поставил кумирню языческим богам на холме, за теремным двором. В центре ее возвышался деревянный Перун с серебряной головой и золотыми усами.