На сладенькое

Мне становится дурно от этих мыслей. Пусть полиция разбирается.

Пытаюсь пробраться к выходу через толпу, меня подзывают мама и Тома. Мама хочет забрать у меня коробку с тортом и тоже продавать, ее наполеон уже разобрали, осталось только пару кусочков медовика.

- Нет, мама. Это не на продажу, это особенный торт для Захара. Сама пекла. – Мама меня поняла, кивнула. Потом резко воскликнула: - ничего себе! Постой - особенный? По бабушкиному рецепту? Из той Книги? А что ты заплатила? - Мама разволновалась.

- Так, ерунда. Не беспокойся.

Тома наклоняется ко мне через столик и говорит почти в ухо:

- У меня задержка! Я уже тест купила, не могу только проверить!

- Так, пошли немедленно! – Я оставляю свой торт и синнабоны Томы на мамино попечение и тащу сестру к дамской комнате. У меня нет терпения ждать.

Через пять минут из кабинки высовывается рука с пластиковой палочкой в руке. Как победный флаг.

- Две! Ты видишь? Две!

- Вижу, вижу, точно вижу! Томка! Поздравляю!

Я так искренне радуюсь, что даже забываю о всех своих проблемах. Получилось! Сработало! Вокруг нас собираются другие посетительницы дамской комнаты, поздравляют Тому. Я счастлива. Должно же быть в мире и счастье для равновесия.

- Не говор пока никому, - просит Тома. – Даже маме. Хочу, чтобы прошло больше времени. Ребенок сейчас такой уязвимый.

- Ну, конечно. Как скажешь. А мужу будешь говорить?

- Да, уже написала сообщение.

Для меня это прекрасная новость. Книга работает, рецепты работают. С Захаром все будет хорошо.

Попрощалась с мамой и сестрой, пошла к выходу. Встретила Любу.

- Слушай, что хочу тебе сказать! Понимаю, что не очень вовремя, но я должна с кем-то поделиться.

- Что случилось? Опять Вася гуляет?

- Нет. Вася теперь ведет себя так, как будто вчера только посватал. Носится со мной и ухаживает постоянно. Уже даже немного надоел. Я из-за него выспаться не могу. Словно молодость вспомнил. Красотка та, кстати, оказалась не женой, а любовницей на содержании. Мужик тот ее выгнал. Теперь она без содержания и уехала. Так, я не об этом хотела с тобой поговорить.

- А о чем? – Не затягивай с новостями, нервы у меня ни к черту в последнее время.

- На днях в моем магазине скандалила покупательница и девочки позвали меня разбираться. Выхожу, значит, в торговый зал, и вижу там твоего бывшего Славика собственной персоной. Че его бес попутал, и он ко мне в магазин приперся, я не знаю. И не боится ведь, что я его ноженьки переломаю.

- И? – Я не понимаю. Ну, Славик и Славик. Бывший муж, что тут такого. Город у нас не большой, иногда люди пересекаются.

- С ним была его жена, белая эта. Она скандал закатила, что с ней недостаточно уважительно обращаются, а она собралась нас осчастливить крупной покупкой. Я-то своих девочек знаю, они всем улыбаются и отвечают правильно, не могло такого быть.

- Она хамка еще та. – Ничего нового.

- С ними был их ребенок. Мальчик месяцев десять.

Эта новость меня резанула по сердцу. У Славика есть теперь мальчик. А почти все свое счастье потеряла.

Мальчик… Другая женщина родила ему его долгожданного и такого желанного сына.

- Славик твой светловолосый и голубоглазый, у Марины глаза тоже светлые, волосы крашены в блонд, а так вроде русые. А мальчик смуглый, черноволосый и кареглазый. И с таким характерным раскосым разрезом глаз – точно не в Славика пошел. У него в роду турки были?

- Ты, что… Ты хочешь сказать, что ребенок может быть не от Славика?

- Точно не от Славика! Не родятся у двух голубоглазых родителей дети с карими глазами, это даже я знаю из урока по биологии. Или им его в роддоме подменили, что маловероятно. Или Марина вовремя подсуетилась и замылила глаза твоему бывшему мужу. Выглядел Славик неважно, потухший был какой-то.

- Ой, это уже только его проблемы. – Мне некогда об этом думать, а тем более, волноваться о Славике и его ветвистых рогах. И чужом мальчике, которого он считает своим сыном. Сами разберутся.

Я иду к Захару. Несу торт. Впервые в жизни у меня получился целый торт! По крайней мере, на вид он вполне ниче так. Вот пригодились все уроки Захара и читанные-перечитанные рецепты бабушки.

Держись, любимый. Уже скоро.

Больничные коридоры меня всегда угнетают. Стараюсь не шаркать ногами в бахилах, торжественно несу коробку с тортом. А меня с ней в реанимацию не пускают.

- Какой торт? - Шипит на меня медсестра. - Вы с ума сошли? Он даже дышать сам не может, не то чтобы торт есть!

Я понимаю, что она права. Как я раньше об этом не подумала? Он не сможет его есть!

Кто тогда? Его мама? Лечащий врач, дежурный врач, медсестра на посту? Профессор? Стою с этой коробкой, как дура. Из палаты Захара выходит Мария Львовна, видит коробку с тортом у меня в руках, но делает вид, что так и надо.

- Какие новости? - Шепотом спрашиваю.

- Если температура не упадет, они не смогут делать операцию.

Упадет, обязательно. И операция будет, и лекарства, и все хорошо будет. Вот же у меня торт для этого.

Она просит меня побыть с Захаром ночь. Она плохо себя чувствует, поднялось давление, и она не может спать на том кресле. А у сестер Захара не с кем оставить детей.

Я могу. Легко. Чем я к нему ближе, тем мне легче.

- Он приходил в себя?

- Нет. Иди, наверное, сейчас домой, поспи, приходи вечером.

Отдала маме Захара деньги, который достала из банки в цветочек. Не так уж и много их оказалось. Или просто так много нам надо на операцию, что эта сумма кажется каплей в море.  Домой пошла через парк. Обнималась с тортом и деревьями. До звенящего состояния, как в отпуске, не зарядилась. Но уже ощутимо полна сил. Я их берегу, отдам вечером Захару.

Кто должен съесть этот торт, чтобы Захар вернулся к жизни? Я пришла домой, в коридоре споткнулась об туфли. Левый из пары раскрутился и повернулся носом ко мне. Не обратила на него внимание.

- Кто должен его есть?

В шкафу снова что-то падает. Сумка? Она на мне еще. Штанга? Нет, Захар закрепил ее надежно. Упала вешалка. Указывает на меня.

- Ну кто? - Спрашиваю свое отражение в зеркале.

- Кто? - Спрашиваю Книгу и наконец-то понимаю, ложка показывает хвостиком на меня.

Какая дура, как раньше не догадалась? У меня есть одно-единственное желание, только одна возможность, я сама испекла торт, платить буду я и есть его тоже должна я. Ну, а кто же еще?

Целый торт. В нем четыре слоя рулетиков, курага, чернослив, изюм, и три разных крема. А меня пол дня мутило раньше от одной конфеты или ложки десерта. Что со мной будет после торта? А еще там есть грецкие орехи! Орешки.

Ради того, чтобы Захар вернулся к жизни, я готова на все, не то, что тортик сожрать в одно лицо.

Рука дрожала, но я взяла десертную ложку-закладку из Книги и отковырнула кусочек. Резать его ножом мне показалось неправильным. Съела первую ложечку, не померла, приготовила себе ведро кофе и приступила. Чем быстрее съем, тем быстрее он подействует и наступит улучшение.

Торт был очень вкусный. Я очень удивилась, что он все-таки у меня получился не только съедобным, но и вкусным. Первые ложек двадцать пошли быстро. Дальше стало чуть сложнее, не так быстро, я стала больше запивать. Интересно, какой человек может за один присест сожрать целый торт?

Тот, кто хочет чуда.

Тот, кто готов на все.

Тот, кто любит.

Я его ем и ем, время идет, а он все не кончается. Аппетита последние дни у меня не было, я и не помню, когда еле последний раз нормально, значит во мне должно быть полно места.

Чувствую себя колобком, расстегнула ремень на джинсах, потом и вовсе их стянула. Щаз лопну. А впереди еще добрая четверть тортика. Вкус уже не ощущаю. Я должна это сделать. Хоть сдохну тут, прямо в миске от торта.

На последнем издыхании выгребаю последнюю ложку торта, ложусь на пол в кухне. Стены кружатся. Кажется, я сейчас лопну.

Хорошо, что меня в этот момент никто не видел - без штанов, только в майке, ноги в разные стороны, пузо арбузиком, морда в шоколаде, в руке ложка. Так и помру тут.