Страница 141 из 160
Вспоминая те дни, я не могу не остановиться еще на одной фигуре, которая сыграла немалую роль в англо-французском саботаже тройных переговоров, — на фигуре тогдашнего американского посла в Лондоне Джозефа Кеннеди, отца будущего президента США Джона Кеннеди.
Выходец из состоятельной семьи, Джозеф Кеннеди сделал быструю карьеру как финансист и делец, и к 50 годам стал очень богатым человеком. За услуги, оказанные Франклину Рузвельту во время избирательной кампании, он, как водится в Америке, получил свою «компенсацию» и в 1938 г. прибыл в Англию в качестве посла США. Здесь Кеннеди сразу стал «сенсацией» сезона. Прежде всего как отец девяти детей! Такие вещи случаются не часто среди членов дипломатического корпуса. В течение нескольких месяцев улыбающаяся физиономия американского посла неизменно украшала страницы газет и журналов — то во главе всей семьи, то вместе о сыновьями, которых было четверо, то вместе с дочерьми, которых было пятеро. Потом началась кампания пожалований Кеннеди звания почетного доктора прав: шесть (!) университетов — в Дублине, Эдинбурге, Манчестере, Бирмингеме, Бристоле и Кембридже — удостоили американского посла этой чести. Каждый раз при такой оказии по адресу Кеннеди раздавались всяческие славословия, а фотографы изображали его то в университетской мантии, то без оной, то в профессорской шапочке, то с открытой головой.
Однако американский посол увлекался не только светской жизнью и представительскими функциями — он занимался также политикой. И тут он скоро стал идолом «кливденской клики». Две основные идеи владели Кеннеди: вера в могущество гитлеровской Германии и неверие в жизнеспособность Великобритании. Так как одновременно американский посол очень не жаловал СССР, то он, естественно, стал апостолом «умиротворения» агрессоров. Он поддерживал политику Чемберлена во время чехословацкого кризиса, а после Мюнхена говорил, что английский народ должен воздвигнуть статую своему премьеру за то, что тот спас Британию и Европу от войны.
Я вспоминаю, как несколько позднее, в июне 1940 г., после того как Франция капитулировала и перед Англией встал вопрос — идти ли ей на мир с Германией или продолжать войну, Кеннеди приехал ко мне в посольство и начал спрашивать, что я думаю по этому доводу? Сам Кеннеди был почти в панике. Он считал, что Англия бессильна перед Германией, что она безнадежно проиграла войну и что чем скорее она заключит мир с Гитлером, тем лучше. Американский посол был очень удивлен, когда я стал возражать ему и доказывать, что для Англии пока еще ничего не потеряно, что она имеет большие возможности успешно сопротивляться и отразить германскую угрозу, если, конечно, она сохранит мужество и готовность к борьбе. Я подчеркивал, что, по моим наблюдениям, дух широких масс народа крепок и что даже среди правящей верхушки имеются люди, которые не захотят поднять руки вверх перед наглостью фашистских агрессоров. Отсюда я делал вывод, что было бы неправильно открывающиеся перспективы рисовать в сугубо черных красках. Когда я кончил, Кеннеди, разведя руками, воскликнул:
— Ну, знаете, вы просто оптимист… Ничего подобного я не слышал даже от англичан!
Еще бы! Ведь англичане, с которыми встречался Кеннеди, были англичане «кливденской» марки, а они не верили ни в себя, ни в будущее своей страны.
Однако в Великобритании в тот момент у власти стояло правительство, возглавляемое Черчиллем. Оно имело свои недостатки, но все-таки лучше отражало массовые настроения, и совсем не собиралось капитулировать перед гитлеровской Германией. Американский посол и его друзья в ужасе заламывали руки, однако история полностью оправдала решимость тогдашнего британского правительства.
Легко понять, как человек, подобный Кеннеди, мог влиять и действительно влиял на поведение англичан в тройных переговорах 1939 года. Он был верной опорой Чемберлена во всех сложных перипетиях этой злосчастной истории.
25 мая Сиидсу были посланы новые инструкции. В соответствии с этим британский посол в Москве (равно как и его французский коллега Наджиар) предложил Советскому правительству свой проект тройственного пакта взаимопомощи. Сущность его сводилась к следующему:
1. Англия, Франция и СССР, «действуя в соответствии с принципами ст. 16, § 1 и 2 устава Лиги Наций», оказывают друг другу всяческую поддержку и помощь в трех случаях: а) если кто либо из них подвергся агрессии со стороны европейской державы; б) если кто-либо из них вовлечен в военные действия как результат предоставления гарантии какому-либо европейскому государству и в) если кто-либо из них вовлечен в военные действия как результат помощи какому-либо европейскому государству, которое, не имея гарантии от участников пакта, тем не менее обратилось к ним за помощью в борьбе против агрессии (ст. 1 и 2).
2. Три правительства должны обсудить совместно методы, с помощью которых из взаимная поддержка и помощь могут в случае нужды дать наиболее эффективные результаты (ст. 3).
3. Пакт заключается на пятилетний срок[242].
Разумеется, этот проект никак не мог удовлетворить СССР, ибо он имел ряд недостатков.
Во-первых, он связывал тройственный пакт с Лигой Наций. Это фактически означало, что при господствовавших в данной организации правилах и нравах пакт никогда не привел бы к быстрым и эффективным действиям. Все ограничилось бы красивыми словами и бумажными резолюциями.
Во-вторых, он ставил СССР в неравноправное положение с его партнерами, обязывая СССР приходить на помощь Англии и Франции, если они будут вовлечены в войну как результат их гарантии Польше, Румынии, Греции и некоторым другим государствам, но он не обязывал Англию и Францию приходить на помощь СССР, если последним будет вовлечен в войну вследствие нападения Германии на прибалтийские государства, ибо Англия и Франция не давали им гарантий. А между тем с этой стороны СССР всегда мог ждать различных неприятных сюрпризов.
Наконец, пункт о подкреплении пакта военной конвенцией был сформулирован так общо и неопределенно, что трудно было сказать, когда военная конвенция будет подписана и будет ли она подписана вообще. Невольно создавалось впечатление, что англичане и французы мыслят себе пакт, как еще одну «бумажку», которой можно спекулировать в переговорах с Германией, но не как действительный инструмент борьбы с агрессией, вооруженной острыми зубами.
Да, содержание англо-французского проекта пакта наводило на грустные размышления и не предвещало ничего хорошего, но все таки советская сторона решила продолжать переговоры в надежде постепенно выправить положение. Поэтому 2 июня Советское правительство вручило своим партнерам ню переговорам контрпроект, сущность которого сводилась к следующему:
1. Франция, Англия и СССР оказывают друг другу немедленную эффективную помощь, если кто-нибудь из них окажется вовлеченным в военные действия с европейской державой в случае:
а) агрессии этой державы против одного из участников пакта;
б) агрессии этой державы против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии, которых Англия, Франция и СССР обязались защищать от нападения, и
в) оказания помощи одним из участников пакта какой-либо европейской державе (не из числа гарантированных), которая просила о такой помощи для борьбы против нарушения ее нейтралитета.
2. В случае возникновения совместных военных операций как результата применения пакта подписавшие его три державы обязуются заключать перемирие или мир только с общего согласия.
3. В случае возникновения угрозы агрессии со стороны европейской державы три участника пакта немедленно консультируются и в случае надобности сообща решают, когда и как должен быть пущен в ход механизм взаимной помощи, независимо от любой процедуры, установленной Лигой Наций для рассмотрения данного вопроса.
4. Три участника пакта в возможно более короткий срок заключают соглашению о методах, формах и размерах взаимной помощи друг другу. Пакт входит в силу одновременно с этим соглашением.
242
DBFP, Third Series, vol. V, p. 679.