Страница 27 из 136
— Возможно, — сказал Викас, закуривая сигарету, — но, мне кажется, от них исходили только стратегические планы, — он закинул ногу за ногу и продолжил — а строили великие умельцы: архитекторы, строители, каменотесы, садовники… словом, народ.
— Так было, есть и будет, — резюмировала Ешода.
— Вот какая у меня умная жена, просто кладезь знаний! — пошутил Викас и рассмеялся так громко, что прохожие оглянулись на них.
Заметив, что жена была уже готова одернуть его, как школьника, он успокоил ее:
— Ничего, я у себя дома! Ешода, едем домой, я хочу есть.
— А что тебе приготовить? Твой любимые кюфты?
— Нет. На этот раз мне хотелось бы куриного плова «Между двух огней».
— Хорошо, милый, но предупреждаю: это блюдо готовится не за пять минут.
— Ну что ж, я пока отдохну и почитаю немного.
Они встали и пешком направились к своему дому. По дороге Викас напевал полюбившуюся ему песню времен войны.
Завтра в аэропорту у меня немного работы. Полет пока отменяется, — сообщил он жене, — поэтому можно будет и выпить.
Викас ускорил шаг. Ешода едва поспевала за ним, но не перечила мужу, зная его характер.
«Покорность — неплохая черта у женщины», — думал он, шагая уверенной походкой.
— А к нам никто не придет сегодня? — спросил он, прервав свой излюбленный напев.
— Возможно, приедут отец и мать, — тихо ответила Ешода.
— Тем более! Обед нужен основательный!
Немолодой слуга с козьей бородкой, сильно смахивающий на Хо Ши Мина, церемонно поливал на руки Викаса воду.
— Я, хозяин, приготовил божественный пан, бетель! — сказал слуга, сощурив глаза так, что они исчезли с его лица, а на их месте остались только две дополнительные морщины. — Я знаю, вы небольшой любитель этого освежающего, в какой-то мере, наркотика, но вдруг гости… И я подумал, что…
— Очень хорошо, что ты такой предусмотрительный. Спасибо, — ответил Викас. — И если у тебя больше нет дел, можешь идти домой. Или оставайся у нас, выпей…
— Что вы, господин, мне выпить? Да я отродясь кроме соков и воды ничего не пил.
— А молоко? — усмехнувшись, спросил Викас.
— Да, молоко пил, козье, в детстве.
— Козье молоко надо пить и сейчас, в твоем возрасте. Махатма Ганди питался в основном козьим молоком.
— Куда мне до Великого и божественного гуру! Я пожевал бы бетеля.
— Так в чем вопрос? Где он? Пойдем!
Они вошли в столовую. На столе, покрытом белоснежной скатертью, в фарфоровом кувшине благоухали розы. На низкой табуреточке блестел начищенный пандан — серебряная коробочка для листьев бетеля и компонентов для приготовления пана: мелких колотых орешков арековой пальмы, табака, кардамона с гвоздикой и белой липкой извести. Для сплевывания бетелевой жвачки были приготовлены чеканные тхукданы — серебряные и медные плевательницы в форме больших чаш.
Викас зажег сандаловую ароматную палочку. На пышном кашмирском ковре с мягкими подушками — посеребренная хукка.
— Это все осталось мне от отца, — кивнул Викас в сторону восточных вещей. — Возьми себе несколько штук бетеля.
Слуга взял две скрутки и, поклонившись, хотел удалиться, но остановился: в столовую вошла Ешода и сообщила, что обед скоро будет готов.
— У тебя здесь, как у наваба, — сказала она, лукаво глядя на мужа.
— Да, как у наваба, это уж точно! Вот, — указал он на слугу, — ответственный за приготовление бетеля. Для полноты нужен еще и ответственный за хукку, за расстилание ковров, за… Викас захохотал, — и старший евнух в гареме.
Ешода, смущенная, но с улыбкой, вышла на кухню. За ней направился слуга, вновь поклонившись хозяину и поблагодарив его за доброту и внимание к нему.
Викас вошел в кухню. Раскрасневшаяся Ешода была увлечена приготовлением плова. В глиняном горшке варилось мясо барана с луком, имбирем, корицей и душистым перцем. В кастрюле варился цыпленок. В медной кастрюле, в растопленном масле жарился лук. В нее Ешода положила цыпленка, когда он сварился.
— Какой божественный запах, мой великий мастер поварского искусства! — воскликнул Викас, вдыхая ароматы, исходящие от приготовляемой пищи.
— Ты уже видел, как я готовлю. Можешь теперь приготовить и сам.
— С удовольствием, — сказал Викас, подходя поближе к плите.
— Ну уж нет, я тебе не доверяю. В следующий раз приготовишь все сам, от начала до конца. Кстати, мужчины стряпают лучше женщин.
— Мясо и огонь — дело мужчины, — пошутил в ответ супруг. — Рис у тебя уже, по-моему, готов.
— А сколько зубков чеснока положить? — спросила Ешода.
— Как всегда — двенадцать.
Спустя полчаса обед был готов. Пока Ешода накрывала на стол, Викас «опрокинул» рюмку виски и в прекрасном настроении стал ожидать, когда будет подан изысканный обед.
Граница Гималаев в Индии обозначена на севере ущельем реки Инд, а на юге — ущельем Брахмапутры. В Кашмире Гималаи к юго-востоку образуют форму кривой сабли.
«Тойота», развернувшись у скалистой горы, въехала в Сринагар. Сердце Ананда учащенно забилось и заныло в сладкой истоме.
«Надо будет позвонить дяде, обязательно, сегодня же, как только устроимся в гостиницу», — подумал он.
Могучие гималайские кедры величественно возвышались по обеим сторонам дороги вперемежку с платанами, создавая удивительную прохладу, возвышая душу и очищая мысли от дурных помыслов.
Гималайский кедр — деодар, искаженные индийские слова «дева дару» — божье дерево.
Склоны гор были покрыты вечнозелеными дубами и македонскими голубыми соснами, тополем, осиной, кленом, ясенем, каштаном, березой, жимолостью, шиповником, боярышником, барбарисом и облепихой. В подлесках — олеандры. Во влажных местах — бамбук.
— Лесное царство! — восхищенно сказал Ананд. Деваки молчала, завороженная великолепием и разнообразием лесного мира.
— Велики твои дела, Господи! — наконец промолвила она и посмотрела на мужа.
Они остановились в гостинице «Королева Кашмира», представляющей собой большую нарядную барку на озере Дал. Таких гостиниц на причале было множество. К гостинице была причалена шикхара — лодка с плотным пологом над головой. Сидения и пол лодки покрыты ковром.
Ананд и Деваки вошли в уютный номер.
В гостинице оказалась хорошая кухня.
— Здесь такое изобилие и разнообразие фруктов! — удивилась Деваки.
— Кашмир — основной поставщик фруктов, здесь море садов, — объяснил Ананд.
— Да! В этом благословенном краю только бы жить да жить и умирать не надо! — изрекла она. — Я впервые в Кашмире и много слышала о нем. Но то, что здесь так красиво, так великолепно, словно в раю, я и представить себе не могла…
— Ты еще не видела всю долину, сады, водопады, — сказал Ананд. — Все озера соединены каналами, и можно плыть и плыть целыми днями, любуясь красотой Кашмира.
— Ананд, надеюсь, мы останемся здесь до конца нашего месяца?
— Да, милая. Но мы сможем и отлучаться, путешествовать. Здесь недалеко есть прекрасный курорт Найни-Тал. Словом, будет видно. Но в принципе лучшего места для отдыха нам не найти. Здесь много всяких развлечений и воздух необычайно целебен.
— Ты замечательно выглядишь, Ананд. Плечи у тебя, кажется стали еще шире. А волосы такие шелковистые и густые!
— О тебе я помолчу, ладно? — улыбаясь, сказал в ответ супруг. И добавил, как бы между прочим: — Если Бог даст, дядя дождется крепкого потомства.
Деваки прижалась к нему и взор ее затуманился.
— А я заказал телефонный разговор с Найроби.
— Мы услышим голос дяди Джавара! Какое счастье! — обрадовалась она.
Зазвонил телефон. Ананд снял трубку и услышал женский голос, который сообщил на английском языке, что Найроби дадут через два часа.
— Спасибо, — ответил Ананд на кашмири, — да, запишите еще номер офиса!
Телефонистка записала номер и, видимо поняв, с кем имеет дело, поблагодарила его на кашмири.
После обеда вновь раздался телефонный звонок.