Страница 10 из 32
Мерлин, её ум оставил её, причём вместе с чувствами! Ей безусловно необходимо быть осторожной, чтобы не повторять ошибок. Снейп будет смеяться над ней бесконечно — до самой её смерти, — если такое случится. Это её увлечение Драко Малфоем было опасным, и его нужно было держать в узде. На ошибках стоило поучиться; извлечь выводы из последствий своих поступков.
«Не надоело осуждать меня?»
Гермиона закрыла глаза и помассировала виски. Образ Драко искажался: мрачное выражение лица и голос, выплёвывавший резкие обвинения, адски мучили её. Не надоело ли ей осуждать его? Что он имел в виду? За всё время, что знала Малфоя, она никогда не была судьёй, лишь подсудимой. Вечная «грязнокровка», «гадкий маленький книжный червь», «невыносимая всезнайка», «зубастая стерва».
Так как же ей могло надоесть? Не ему ли должно было надоесть осуждать её?
Кто перепробовал всё возможное, чтобы подружиться? Кто пытался вести дружелюбные беседы? Кто переступал через себя, только чтобы заметили? И ещё, кто раз за разом получал в ответ лишь неприязнь, насмешки и оскорбления? Кто страдал от безответной страсти? Она и только она! Всегда, чёрт возьми, и всё время она!
Гермиона яростно выдохнула, и сердце болезненно сжалось. Почему именно ей уготована такая участь? И почему она так настойчиво пытается утонуть в своей печали? Безответная любовь — вполне обычное явление, верно? Не она первая, не она последняя. Может, сосредотачиваться на завоевании интереса Драко — это не тот путь. Может, стоит отвлечься. Кем-нибудь ещё, кто сможет занять её разум, отодвинув в сторону мысли о Драко. Возможно, ей нужен новый предмет обожания…
Но кто? В окружении не было никого подходящего, кроме Драко Малфоя. Большинство работников Хогвартса составляли женщины, а оставшиеся мужчины были либо некрасивы (Флитвик), либо несвободны (Снейп), либо невыносимы настолько, чтобы сметь даже думать об этом (Филч). Где же найти достойного? Кого-нибудь, кто был бы настолько красив, обаятелен и мил, что превзошёл бы все положительные качества Драко, если таковые вообще были.
Гермиона так погрузилась в свои страдания, что не услышала лёгкий стук в окно. Её поглотили мысли о том, что она полнейшая неудачница, обречённая всю жизнь желать мужчину, который её ненавидит. Но стук усилился, и Гермиона вздрогнула. Развернувшись в сторону звука, она заметила зависший за окном самолётик из пергамента.
Гермиона поспешила открыть окно. Вплыв внутрь, самолётик аккуратно приземлился на стол. Гермиона подняла его и развернула. Это была записка от профессора Макгонагалл:
«Мисс Грейнджер!
Сегодня в восемь вечера в учительской пройдёт важное совещание. Пожалуйста, не опаздывайте.
С уважением,
Минерва Макгонагалл».
Гермиона нахмурилась, аккуратно складывая пергамент. Почему следующее совещание проводится так скоро? Не из-за её ли неудачи с Амортенцией? Не является ли эта записка предупреждением о взыскании? Не потеряет ли Гермиона работу?
Гермиона на мгновение запаниковала, но, включив логику, тут же успокоилась. Логика подсказала ей, что если бы письмо предвещало увольнение, то там было бы прямо сказано об этом, а профессор Макгонагалл подписалась бы строгим «директор Макгонагалл». Нет, Гермиону не уволят. Слава Мерлину.
«Но интересно, к чему это всё…»
***
Без пятнадцати восемь Гермиона, держа в руках пергамент, перо и чернильницу, вошла в учительскую. Вежливо улыбнувшись профессорам Флитвику и Стебль, она прошла на своё обычное место, чтобы дождаться остальных. Гермиона было подумала спросить профессоров, обсуждавших зверства оборотней, знают ли они, чему будет посвящено совещание, но решила не прерывать их.
Скоро подошла и профессор Макгонагалл, а затем и остальные. Драко Малфой пришёл последним, и Гермиона тут же опустила голову, пристально вглядываясь в пергамент. Хоть она и знала, что Драко даже не посмотрел в её сторону, всё равно не хотела рисковать встретиться с ним взглядом.
— Итак, — ровно усевшись на стуле, начала профессор Макгонагалл, — как вы все знаете, через две недели заканчиваются экзамены.
Со всех сторон послышалось одобрительное бормотание.
— К концу июня, — продолжила она, — большинство учеников разъедутся по домам на лето. Однако, мы с мисс Браун посовещались…
Гермиона тут же подняла голову, пристально вглядываясь в Лаванду. Та упорно отводила взгляд, и в животе Гермионы поселилось какое-то нехорошее, тянущее чувство. Это всё подозрительно напоминало те проклятые учебные поединки, которые она вынуждена была проводить вместе с Драко Малфоем. Гермиону, будто одеялом, накрыло предчувствие беды.
— …И я решила ввести в Хогвартсе новую традицию. Небольшой прощальный вечер, если хотите, — улыбнувшись, закончила Макгонагалл.
— Что вы придумали, профессор? — спросила Гермиона, пытаясь скрыть нервозность в голосе.
Горящий взгляд профессора Макгонагалл тут же обратился к ней.
— Интересно, что именно вы об этом спросили, Гермиона, ведь вы принимаете в этом непосредственное участие.
Страх возрос в десять раз.
— Но что я должна буду делать? С чем это вообще связано?
— В этом году мы проведем выпускной для семикурсников, — с несвойственным ей ликованием объявила профессор Макгонагалл. А затем, сверкнув глазами, обернулась к Гермионе. — А вы, мисс Грейнджер, его организуете…
Округлив глаза, Гермиона едва успела принять одну новость, как Макгонагалл продолжила:
— …А мистер Малфой вам в этом поможет.
***
Тишина.
Она настойчиво заполнила собой практически пустую учительскую — будто накрыла теплым одеялом в жаркую, душную летнюю ночь. Формально тишина была тиха, но сквозь неё будто пробивался громкий стук, непохожий на ровные барабанные удары. «Бум-бум-бум! Бам-бам-бам!» — именно так звучала тишина, заполнявшая учительскую, занимаемую профессорами Гермионой Грейнджер и Драко Малфоем.
«Или, — подумала Гермиона, — это вполне мог быть стук моего сердца».
Гермиона смутно помнила, что было после объявления профессора Макгонагалл. Умудрившись записать важные мелочи, касающиеся финансирования вечера, и взять с профессора Флитвика письменное обещание помочь с заклинаниями, она, тем не менее, едва досидела до конца совещания. Гермиона совершенно не представляла, что было в промежутках между этими событиями.
Сейчас же её чувства находились в полном беспорядке. Гермиона одновременно и злилась, и радовалась плану Лаванды и профессора Макгонагалл, втайне довольная, что удалось остаться с Драко наедине. Украдкой бросая на него взгляды, она задавалась вопросом, что же он обо всем этом думает. Судя по мрачному выражению лица, явно нечто не очень хорошее.
И Гермиона не могла его в этом винить. Кому понравится, когда тебя заставляют сотрудничать с врагом? Кто захочет помогать человеку, которого от всей души ненавидит?
Гермиона понимала корыстный интерес профессора Макгонагалл, но разве организация выпускного не тяжкое бремя? Зачем перекладывать его на плечи двоих, когда вокруг есть столько людей, готовых разделить ношу? Почему Лаванда, предложившая эту идею, не стала участницей этого так называемого организационного комитета?
Ужасная несправедливость. Гермиону вынудили, как это было с оценками за домашние задания, планами уроков, изучением записей и проведением исследований. Кроме того, она собиралась подыскать новое романтическое увлечение. Пытаться завоевать Драко бесполезно. Значит, нужно найти настолько красивого парня, что тот сотрёт все мысли о Драко из головы. Теперь же всё пропало.
Резкий скрип ножек стула об пол вернул Гермиону к реальности, и, подняв голову, она заметила, что Драко направился к двери.
— Куда ты? — тревожно воскликнула Гермиона, тоже поднявшись со стула.
— На свежий воздух, — обернувшись, презрительно выплюнул Драко. — Здесь совершенно невозможно находиться.
— Сомневаюсь, что ты почувствуешь себя лучше в другом месте, — не подумав, зло возразила Гермиона.
— Готов поспорить, Грейнджер, — ответил он. — Я отлично себя чувствую, когда тебя нет рядом.