Страница 9 из 32
«Знает ли Драко? Обнаружил ли? Знает ли он, что это я добавила в торт Амортенцию?»
Эти вопросы беспокойно вертелись в её взбудораженном мозгу. Её сегодняшнее унижение меркло в сравнении со встречей лицом к лицу с ухмыляющимся Драко Малфоем. Он без сомнений знал о поступке Филча. Лаванда говорила, что фабрика сплетен Хогвартса имела внушительные размеры. Драко, должно быть, узнал обо всем через несколько секунд после окончания урока.
А что ученики? Поняли ли они, что Филч действовал не по своей воле? Было ли это заметно? Конечно, такое поведение крайне нетипично для него. Как ученики могли этого не заметить? Слышала ли профессор Макгонагалл? Слышал ли Северус Снейп?
Гермиона глубже зарылась лицом в подушку, пытаясь справиться с настигшим её приступом страха и стыда. В какую неприятность она себя втянула. Почему не подумала об этом раньше? Почему не учла возможность того, что этот план выйдет ей же самой боком? Мерлин, что же делать?
Гермиона просто не могла сейчас никого видеть. Профессор Макгонагалл знала о её чувствах к Драко и могла сделать соответствующие выводы, но Северус Снейп… о боже. Это ведь он сварил зелье. Ему не нужно было предполагать или строить догадки. Он знал. И он сочтет своей обязанностью, как обычно, оскорбить ум Гермионы. И будет иметь на это полное право.
А Лаванда… Гермиона и её не могла видеть. Даже мысль о сочувствующем тоне подруги, слегка сомневающейся в её вменяемости, о её наполненных жалостью голубых глазах было тяжело вынести. Это стало бы полным крахом. Гермиона просто разрыдается, что и сейчас очень хотелось сделать.
«Что же делать? Уволиться?»
Тайно подать прошение об отставке и навечно покинуть волшебный мир. Гермиона представила, как снова будет жить среди маглов, возможно, без магии. А затем отбросила драматичные мысли и приструнила свое воображение. Она не будет увольняться. Гермиона любила свою работу, любила магию. Увольнение не выход.
«Просто держись».
Так говорила её мать всякий раз, когда сталкивалась с, казалось бы, неразрешимой проблемой. Как и за что нужно держаться, Гермиона не знала, и поэтому часто приставала к матери с этим вопросом. Но общий смысл поняла: просто перешагни через это. Не имеет значения, насколько это кажется трудным, просто сделай это.
Желудок пробурчал, будто в знак согласия: «Просто сделай это! Накорми меня! Просто держись моего зова!»
«Но я не могу… просто не могу сейчас никого видеть…»
«Держись!»
Гермиона встала и застыла в раздумьях. Так, может у нее и получится. Получится посмотреть в глаза всем ученикам Хогвартса и преподавателям, в том числе Снейпу, Макгонагалл и Лаванде. Получится посмотреть в глаза и вместе со всеми посмеяться над нелепым поведением Филча. Но сможет ли она посмотреть в глаза Драко Малфою? Тому, чьё мнение сейчас было важнее всего? Сможет ли?
Гермиона снова села на кровать. Нет, не сможет.
Желудок сердито запротестовал.
Хоть это ей и не нравилось, Гермиона решила воспользоваться своими преподавательскими привилегиями и вызвать эльфа к себе в комнату. Она в одиночестве ужинала картофельным пюре и ростбифом с гарниром из приготовленной на пару смесью из моркови и брокколи, как вдруг в дверь резко постучали. Гермиона оторвалась от еды, крепко сжав вилку. Кто бы это мог быть?
В дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво. Гермиона встала, ворча про себя, что тот, кто стоит за дверью ― нетерпеливый, бестактный придурок, кем бы он ни оказался.
Открыв дверь, она обнаружила за ней ухмыляющегося Драко Малфоя.
― Здравствуй, Грейнджер.
В присутствии Драко, Гермиона, как обычно, застыла в молчании.
― Хитрая маленькая распутница… напичкать торт Амортенцией, ― продолжил он. ― Ай-ай-ай, а ты ведь утверждала, что это предложение мира.
Тут его улыбка исчезла, лицо превратилось в холодную, презрительную маску, а взгляд будто окаменел. Гермиона внезапно поняла, что он был зол. Очень зол.
― На что ты надеялась, Грейнджер? ― ледяным тоном отчеканил он, угрожающе шагнув вперёд. ― Я думал, ты достаточно умна, чтобы понять: Амортенцию легко распознать по запаху. В конце концов, ты самая невыносимая зубрила на свете.
Драко сделал ещё один шаг, и Гермиона была вынуждена отойти назад, иначе он вторгся бы в её личное пространство. А Драко Малфой, находясь в её личном пространстве, творил с ней презабавные штуки.
― Ну же, Грейнджер, ответь мне, ― продолжал он своим убийственным тоном. ― Чего ты добивалась? ― он подошел еще ближе. ― Чтобы я вёл себя, как Филч, как дурак? ― ещё один шаг. ― Чтобы я пел для тебя, а все, смеясь, тыкали пальцем в Драко Малфоя? ― и ещё один. ― Разве тебе не надоело делать из меня посмешище? Не надоело осуждать меня? Не надоело, Грейнджер?
Гермиона бесцельно двигалась назад, не осознавая, куда направляется. Понимание настигло её, когда она упёрлась спиной в сплошную стену, догадавшись, что стоит возле одной из боковых стен небольшого закутка у входа.
― Драко, я не… я не осуждаю тебя, ― тихо сказала она, чувствуя близость Драко.
― Да ладно? ― не поверил тот. ― Расскажи мне, Грейнджер, я хочу услышать, зачем ты напичкала торт Амортенцией.
«Потому что я по уши влюблена в тебя и хочу, чтобы ты стал моим».
Если бы у Гермионы только хватило мужества сказать это.
― Я… я… ― она запнулась, не в состоянии придумать правдоподобную ложь.
― Ты сделала это, чтобы унизить меня, ― сердито констатировал Драко. ― Конец истории. Но, ха-ха, шутка обернулась против тебя, верно? Я уверен, лекарство тоже покажется тебе горьким.
― Драко, пожалуйста… ― начала Гермиона.
― Что за фамильярность? ― ледяным тоном осведомился он. ― Мне это не нравится настолько же сильно, как и ты.
Драко поднял руку и обхватил шею Гермионы. Рука была тёплой, но, казалось, обжигала кожу. Драко не сжимал руку, но намёк на угрозу был ясен. Он наклонился так, что их с Гермионой глаза оказались на одном уровне, а губы ― буквально на расстоянии в несколько сантиметров. Её губы закололо, когда Драко выдохнул:
― Не шути со мной, Грейнджер. Серьёзно. Не делай этого. Я не люблю, когда со мной играют.
И ушёл, захлопнув её же дверь перед её лицом.
_______________
[1] Отсылка к стихотворению Роберта Бёрнса «My Luve’s like a red, red rose», недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
[2] Отсылка к «Roses are red, violets are blue…», помните такой стишок? Недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
[3] Отсылка к сорок третьему сонету Э.Б.Браунинг из цикла «So
[4] Цитата из песни Marvin Gaye «Let’s Get It On», недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
[5] Недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
========== Глава шестая ==========
В конце мая начались экзамены, и «фиаско Филча» отошло на второй план. Гермиона была рада этому больше всех — теперь можно и не увольняться, да и объектом общешкольного интереса она больше не являлась. Чувство стыда со временем уменьшилось, даже несмотря на редкие насмешки Снейпа, но в присутствии Драко Гермиона по-прежнему чувствовала себя неловко.
К счастью, Драко она видела только во время еды и, очень редко, между уроками. Но она всё равно сократила их встречи ещё сильнее, принимая пищу у себя в комнате. Такому решению способствовало не столько смущение, сколько чувство вины. Гермионе было отвратительно собственное отчаянное поведение, а каждый раз, когда в мыслях всплывала сцена у входа в её комнату, она терзалась угрызениями совести.
Гермиона наконец-то поняла, какой была эгоисткой.
Нельзя заставить кого-либо любить себя. Любовь может только прийти сама. Как Гермиона могла поверить в то, что Амортенция станет её спасением, когда та вызывала лишь обожание, а не любовь? Нет, на самом деле Гермиона желала не любви. Она желала оттянуть неизбежное. Хоть какого-то вознаграждения: улыбки, смеха над её шуткой… а может, и страстного поцелуя…