Детство Менолли

Петирон отослал служанок прочь, а затем с грустной улыбкой посмотрел на спящих Мави и Менолли. Ещё раз покачав головой, арфист потушил два из трёх горевших светильников, а затем вышел из покоев. "Надеюсь, что Менолли оправдает данное ей имя. Голос у неё звонкий и чистый, такие сразу выделяются", - подумал Петирон. Только арфисты знали, как распознать будущего певца, даже если он или она только появились на свет...

***

Три Оборота спустя.

- Со мной никто не иглает! - пожаловалась Менолли старой служанке. Та лишь развела руками: её послали на минутку проверить, как там дела у младшей дочери Януса. Играть с ней она явно не собиралась.

Девочка сидела на циновке, пытаясь хоть что-то сделать с тяжёлыми деревянными куклами. Часом ранее Мави велела Селле остаться с сестрёнкой и занять её чем-нибудь, а та не придумала ничего лучше, как достать из сундука старых кукол. Вручив их Менолли и показав, как с ними играть, сестра убежала по делам: её помощь понадобилась на кухне. Несмотря на то, что Селле было всего пять Оборотов, её постоянно заставляли заниматься чем-нибудь полезным для холда. Поэтому она втайне мечтала, чтобы младшенькая поскорее выросла, и тогда Селла сможет передавать ей часть своих поручений.

После того, как сестра ушла, Менолли старательно таскала кукол по комнате, как будто они путешествовали вместе с ней. Но это ей быстро надоело; к тому же из-за вставленных в игрушки утяжелителей у неё быстро устали руки. Тогда девочка усадила кукол на полу и попыталась им что-то рассказать. Но она знала не так много слов, к тому же пока что совсем не выговаривала букву "р". Ей пообещали, что скоро она всему научится на занятиях у арфиста, но позже: она ещё слишком мала, чтобы их посещать.

- Альфист, альфист, - попробовала выговорить незнакомое слово Менолли. Ей понравилось, как оно прозвучало, и девочка принялась повторять его нараспев. Звонкий голос Менолли хорошо разносился по комнате, и она в восторге захлопала в ладоши. Служанка шикнула на неё:

- Тише ты, тише.

- Тиссе, - повторила Менолли, понимая, что ей не удалось произнести ещё одну букву. - Эх, придётся тебя действительно отвести к арфисту, раз уж у такой маленькой девочки уже прорезался голос, - ворча, сказала служанка. - И, хоть правитель Янус не велел этого делать раньше, чем тебе, детка, исполнится четыре Оборота, я всё равно считаю, что именно у арфиста тебе самое место. Пойдём со мной.

Менолли встала, поправила сандалики, чтобы они не съезжали, и пошла за медленно идущей служанкой. Ей хотелось бежать и прыгать от радости: наконец-то она увидит и узнает что-то новое и, быть может, научится хорошо говорить. Ведь раньше, по сути, её мир был ограничен покоями Мави, кухней холда, коридором, ведущим к выходу, и узким участком берега снаружи, где она с удовольствием играла с песком, а ещё просто обожала плескаться на мелководье под бдительным присмотром взрослых. Они, правда, часто недовольно кричали ей, что совсем рядом есть глубокие места, но Менолли неплохо плавала, прекрасно зная, куда ей пока что нельзя - в длине дракона от берега волны усиливались, и приближаться к ним она не рисковала.

Служанка вела её по незнакомому ранее коридору, куда-то вглубь холда. Издалека разносились звуки музыки; затем кто-то запел. Менолли с интересом посмотрела в ту сторону, ведь музыку она слышала не так часто, в основном только по праздникам, когда в главном зале холда собиралось почти всё население Полукруглого. Но это она помнила слишком смутно: маленькую девочку, чтобы никого не беспокоила, напоили соком, добавив в него сонного зелья.

Пение становилось громче и отчётливее; торопясь увидеть исполнителя, Менолли отпустила руку служанки и побежала по коридору, но неосторожно споткнулась и упала, поцарапав коленки и ладоши. От боли и обиды девочка чуть не заплакала, но ей никак не хотелось, чтобы служанка повела её обратно, чтобы умыть, смазать ссадины холодилкой и оставить в покоях матери. Поэтому Менолли отряхнулась и встала, стараясь не подавать виду, что ей больно. Старая служанка не поспевала за быстрой девочкой, добежавшей до конца коридора и оказавшейся возле полураскрытой двери. Там, в комнате, по-прежнему кто-то пел, и Менолли, затаив дыхание, заглянула внутрь. И чего она там только не увидела!

Везде - на стенах, столах, полу были прикреплены, расставлены и разложены незнакомые ей музыкальные инструменты. Шкаф недалеко от входа был полон свитков, пергаментов, дощечек. Окна, выходящие во двор холда, были приоткрыты, и внутрь проникал лёгкий ветерок. В центре комнаты полукругом стояли стулья. Сидящие на них дети разных возрастов - некоторые ненамного старше Менолли - внимательно слушали стоящего перед ними пожилого мужчину. Это именно он пел, и его чудесный голос казался девочке восхитительным. Она слушала, как он поёт, стараясь не обращать внимания на его внешность. Конечно, седые волосы и морщины на лице совсем не красили певца, но зато как хорошо он пел!

Никто - ни сидящие дети, ни подоспевшая служанка, ни тем более сама Менолли - не решался прервать чудную песню. Девочка слушала с наслаждением, стараясь запомнить слова, хотя некоторые из них были для неё незнакомы. А мужчина - видимо, тот самый арфист - продолжал петь, казалось, не обращая внимания на появившихся у порога гостей. Но на самом деле он их прекрасно видел.

"Кажется, это она, та самая девочка Менолли, - подумал Петирон. - Что ж, чем раньше она начнёт у меня заниматься, тем лучше". Закончив петь, он приглашающе указал на несколько свободных стульев, предлагая девочке садиться. Менолли робко прошла в комнату, стараясь ничего не задеть.

- Пока наша новая ученица выбирает себе место, - не менее звучным, хотя и старческим голосом сказал арфист, - я напомню вам всем, для чего я сейчас пел общеизвестную балладу. Это важный и очень полезный урок, постарайтесь запомнить его. Вы видите здесь множество инструментов, - он широким жестом обвёл всю комнату, - и каждый из них по-своему хорош. Но вы их можете не взять в морское плавание или в дальний путь, поэтому вам понадобится один-единственный, самый главный инструмент. Как вы думаете, дети, что это?

- Байябан! - заявил мальчуган на Оборот старше Менолли. Он, видимо, тоже ещё не выговаривал "р". Девочка припомнила, что иногда видела его гуляющим вместе с другими детьми на песчаной косе. Она села на свободный стул рядом с ним.

- Гитара! - сказал высокорослый парень.

Арфист лишь покачал головой.

- Вы их тоже можете не взять с собой, но есть инструмент, который имеют большинство людей, он всегда при себе, вот только не все умеют им пользоваться. А ведь он нужен не только арфистам, но и каждому человеку. Этот инструмент сложно показать, потому что он вот здесь, - Петирон дотронулся рукой до своей шеи. - Речь идёт о голосе. Он может быть высокий и низкий, крикливый и тихий, чарующий и грубый, нежный и металлический, - все эпитеты арфист произносил именно такой интонацией, о которой говорил.

Менолли с интересом слушала арфиста, не всё, правда, понимая, но при этом ловя каждое слово. А Петирон тем временем продолжал:

- Без хорошо поставленного голоса или без умения им пользоваться нельзя перекричать шум штормовых волн на море, позвать на помощь, если вы попали в беду, отдавать приказы, подобно правителю Янусу, просить о чём-либо, когда вокруг шумно. Вы все слышали сейчас мой голос - и в песне, и в речи, и чувствуете, что с его помощью я могу исполнить любую мелодию без инструментов. Но теперь я хочу послушать ваши голоса, и не в хоре, как это часто бывает, а каждого в отдельности. И начнём мы с новенькой.

Менолли от неожиданности оторопела. Она с трудом привстала со стула, чувствуя, как дрожат исцарапанные коленки.

- Не бойся, детка, разве я голован, чтобы кусаться? - ласково спросил арфист. - Давай познакомимся. Меня зовут Петирон, а тебя?

Он, конечно, прекрасно знал имя, но хотел услышать её голос.