Певчая: Ярость (ЛП)

† † †

Следующее утро наступило слишком быстро, принесло еще больше дождя. Мрачная перспектива, но моей лодыжке хотя бы стало лучше. Я оделась как можно быстрее, поела немного каши с Норри, пока я читала ночные отчеты. Ночью не видели ни монстров, ни русалок, и это радовало.

От капитана Кноллиса пришла лишь короткая записка с просьбой увидеться. Позавтракав, я поспешила к комнатам стражи, чтобы узнать, что случилось.

На половине пути мои спешно заколотые волосы распустились. Зажав ладонью распавшийся пучок, я поспешила на поиски зеркала и нашла в небольшой шкатулке в комнате неподалеку. Пока я стояла у зеркала и заплетала волосы, из соседней комнаты донеслись голоса.

— Думаешь, лорд Уолбрук женится на Певчей? Милая Клеменс!

Я не видела говорящую, но узнала ее по голосу. Это была старшая сестра леди Клеменс, Арделла, вышедшая замуж за лорда адмирала.

— Это не так и смешно, — сказала другая женщина. Было похоже на леди Джиллиан. — Не видели, как он смотрел на нее, когда они отходили от реки?

— Я слышала, как кто-то говорил, что он не прекращал любить ее, — мечтательно сказала Клеменс.

— Бред, — сказала Арделла. — Она, наверное, как-то очаровала его. Но не переживай. Он не выйдет за нее. Кто станет? Никто не захочет жену с магией, поверь. Уолбрук точно.

Под моими застывшими руками прядь волос выпала из пучка на спину. Я начала снова заплетать ее, но злое любопытство заставляло меня слушать их слова обо мне.

— Наверное, ты права, — решила леди Джиллиан. — Она странная. Если уж на то пошло, она даже не человек. Не совсем.

— Да, — сказала Арделла. — А ведь в браке нужно думать о детях.

— Детях? — растерялась Клеменс. — О чем ты?

— Ты не слышала историю Мелузины? — голос Арделлы стал тише, словно она сплетничала. — Говорили, она тоже была Певчей, дочерью фейри Прессины. Она пыталась скрыть свою истинную сущность от мужа, но кровь предала ее. Ее дети были чудовищами. У одного сына из лица росла львиная лапа. У другого был бивень вместо зуба. И когда муж отказался от нее, она превратилась в свой истинный облик, в морского змея.

Не такое рассказывала леди Илейн. По ее словам, сыновья Мелузины были нормальными. И у нее была дочь Певчая.

Что было правдой? Я не знала. Но я достаточно выслушала сплетен Арделлы. Женщина была ядом. Я закрепила шпильками пучок, желая сбежать.

— Фу, — сказала леди Джиллиан. — Кому захочется жениться на таком существе?

— Никому, — едко сказала Арделла. — Даже папе милой маленькой Люси не захотелось.

Шпилька соскользнула и впилась в кожу головы. Папа? Я знала, что он был музыкантом. Что Арделла могла рассказать о нем?

— Я знаю кое-кого, кто дружил с ее матерью, Вивиан, — продолжала Арделла. — Она отчаянно любила его, даже сбежала от опекунши, чтобы выйти за него замуж. Но, когда она сказала ему, что ждет ребенка, он испугался. Может, подумал, что дитя будет с бивнями. И он ее бросил.

У меня кружилась голова, зеркало словно покачивалось. Мне говорили, что отец умер до моего рождения, но детали опускали. Было ли это выдумкой? Говорила ли Арделла правду?

— Как ужасно, — сказала Клеменс.

Голова пылала. Мне нужно было уйти. Я отчаянно заколола последнюю шпильку и отправилась в сторону своей комнаты. Тут я вспомнила, что мне нужно было увидеть капитана Кноллиса. В тумане я развернулась и чуть не столкнулась Габриэлем.

— Певчая! А я вас и искал, — он улыбнулся, а потом присмотрелся. — Вы в порядке?

Нет, но я старалась это скрыть. Я коснулась браслета на его протянутой руке, теперь такое приветствие становилось привычным.

— В порядке. Я просто шла в комнату стражи, а потом хотела заглянуть к вам. Вы нашли что-нибудь в библиотеке?

— Толком ничего, — сказал Габриэль. — Хотя я был там почти до рассвета.

До рассвета? Он так не выглядел. Он был свежевыбрит, ухожен, а туфли его были так отполированы, что я почти видела свое отражение на черной коже. Говорили, что слуга Габриэля был лучшим в Англии. Я не сомневалась.

— Давайте сядем, и я расскажу вам, — Габриэль провел меня в соседнюю комнату и указал на бархатный диван с высокой спинкой, уютный и мягкий.

Он выглядел слишком уютно, и я села вместо него на стул неподалеку.

— Начнем.

— Хорошо, — он придвинул другой стул. — Я нашел упоминание в хронике четырнадцатого века про мудрых женщин, говоривших с существами моря. Веком позже другой автор писал о группе, названной Добрые женщины, они проводили определенные обряды на берегах Темзы.

— Обряды?

— Главным образом, делали подношения. Есть упоминание плетеной Цветочной девы, которую сжигали в реке. Но нет ни слова о пении.

— Ни слова? — это удивляло. Конечно, в ранних хрониках могли упускать важные детали. — Там упоминалась хоть какая-то музыка?

— Нет, — Габриэль вытянул ноги, поджал челюсть, подавив зевок. — Один говорил о музыке сфер, но это было в другом разделе.

— Музыка сфер? — я слышала уже эту фразу, но не знала, что она значит. — Что это?

Габриэлю нравилось играть в эксперта, он был рад объяснить.

— Некоторые ученые говорят, что все небесные тела — солнце, луна, планеты и даже звезды обладают своей уникальной музыкой. Пифагор писал об этом, как и Платон, и многие другие. Некоторые считали это метафорой, способ описать теории в математике и астрономии. Но остальные говорят, что это именно музыка, — его ладонь придвинулась, оказавшись близко к моей.

Я отдернула свою руку.

— Никто не связывает это с водой?

— Нет, насколько я читал, — признался он. — Но луна управляет приливами, так что есть связь с океаном. Если подумать, стоит поискать об этой музыке у Парацельса…

— Он писал об элементалях?

— Да. Хотя он больше известен книгами по алхимии и медицине.

От упоминания алхимии я села прямее. Об этом я не думала, а стоило.

— Парацельс думал, что алхимия может дать людям власть над элементалями?

Пальцы Габриэля скользили по подлокотнику.

— Он думал, что настоящий мастер может делать невидимое видимым. И да, это могло дать власть над некоторыми элементалями.

— Он не говорил, как?

— Нет.

Тупик. Но не без подсказок. Могла ли алхимия быть замешана в головоломке? Кого спросить, как не человека рядом? Габриэль был одним из лучших алхимиков королевства, хоть он и поклялся оставить активную деятельность, после того как таланты сыграли с ним злую шутку в прошлом году.

— Габриэль, вы не знаете, может ли алхимия объяснить происходящее?

Его карие глаза вспыхнули.

— Думаете, я не сказал бы этого раньше? — в его голосе звучали обида и гнев. — Я выражал верность тысячами способов королю и вам. Как еще мне проявить себя?

Видя его расстройство, я забыла об осторожности. Моя ладонь легла поверх его.

— Я не сомневаюсь в вашей верности. Я просто надеялась, что вы вспомните какую-нибудь мелочь, которая сможет нам помочь. Может, вы что-то слышали от друзей-алхимиков…

— У меня нет таких друзей, — он обхватил мою ладонь, его глаза пылали. — Больше нет. Клянусь вам, я оставил это искусство. Поверьте мне.

— Верю, Габриэль. Верю, — я отпустила его ладонь, но он меня не отпускал.

— Не думаю, что вы меня понимаете, — его глаза были полны эмоций. — Певчая…

Дверь библиотеки за нами раскрылась. Я отпрянула от Габриэля и развернулась, юный Баррингтон ворвался в комнату, как сорвавшийся жеребец.

— Быстрее. Певчая! Мы вас везде ищем, — с сияющими глазами, задыхаясь, он широко улыбался мне. — Мы кое-что нашли.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ:

ЗА ВУАЛЬЮ

«Кое-что» оказалось женщиной.

— Мы ее еще не взяли, — голос капитана Кноллиса звенел в комнате стражи, но он замолчал, увидев Габриэля, пришедшего со мной. Я кивнула, он смирился с присутствием Габриэля и продолжил. — Говорят, она — та, кого вы ищите, мудрая женщина, работающая с водой. Она скрывается, но мы узнали, где она живет. У реки.