Страница 62 из 73
- Гельмут!
От темных кустов гибискуса отделилась едва заметная в лунном свете тень.
- Софи!
Он подхватил в объятия хрупкую фигурку, и накатившая волна нежности смыла усталость, будто её и не было.
- Откуда ты знала, что я вернусь сегодня ночью? – радовался он, как мальчишка, затаскивая любимую в тёмную прихожую и осыпая хищными поцелуями.
- Я знала! Знала, что ты не оставишь меня надолго! – счастливо смеялась она, прижимаясь к нему горячим телом, отчего кровь его вскипала так, как не вскипала даже в далекой, полузабытой молодости.
Он взял её прямо в коридоре, на лестничных ступеньках, не включая света, довольствуясь одними лишь тактильными ощущениями и запахами.
Потом они вдвоем тонули в горячих пузырях джакузи, попивая ледяное шампанское. Софи ловко склёвывала клубнику с позолоченного блюда и пыталась не глядя, через плечо кормить ею разомлевшего профессора.
- Не надо, малышка. Ешь сама. Папочка не любит сладкого.
- Вот как? Значит, ты – мой папочка? – она смеялась, запрокидывая голову назад, ему на грудь, и от мокрых прядей Гельмуту становилось щекотно.
- Да, именно так. Папочка. И ты, малышка, должна меня слушаться. А я за это дам тебе всё, чего ты только пожелаешь.
- Я не знаю, чего желать, - пожала она плечами и отправила очередную ягоду в рот. – У меня всё есть. Ты разве забыл – мы вносим вклад в дело мира и гармонии, а за это имеем все блага, не отвлекаясь на изнурительный труд.
- Так тебе здесь нравится? Ты бы не хотела отсюда уехать?
- Куда? – она шумно развернулась на стовосемьдесят градусов и уставилась на него с любопытством, расплываясь в улыбке.
- Куда-нибудь. Я ещё не решил. Куда-то, где нас никто не знает, где нам не нужно будет прятаться.
- О, Гельмут! Это было бы тааак здорово! Я всегда… то есть я хотела сказать, я даже написала в опроснике, что через пять лет вижу себя замужем. У меня двое детей – мальчик и девочка. И прекрасный любящий муж!
- О нет, Софи. Пожалуйста! Давай без детей. Я буду твоим папочкой, ты будешь моей малышкой. Только представь, как нам будет весело вдвоём. Зачем нам нужны дети? Они не спят ночами, у них болят животы, им надо менять памперсы. С ними столько забот. А что случится с твоим прекрасным телом, ты подумала?
Он отставил в сторону бокал с шампанским, подался вперед и нежно взял в ладони маленькую грудь.
- А, вот ещё - в опроснике был вопрос, - не унималась Софи, - «что делает тебя счастливым»? Мне кажется, меня бы сделал счастливой кабриолет…
- О каком опроснике ты всё толкуешь, любовь моя? – недоуменно воззрился на неё профессор. Я не одобрял никаких опросников.
- Да это мальчишки их раздавали. Хайли, если говорить точнее.
- Хайли? Друг этого проблемного Джереми? – по лицу Верхаена пробежала быстрая тень. – Что тут, вообще, происходит под носом у лопоухого Фреттхена? – спросил он скорее сам себя, нежели свою простодушную подружку.
- Я не знаю, - честно ответила она. – Все, что я знаю, это то, что я хочу спать! И ребёнка! От тебя, Гельмут. И кабриолет!
- Ты очаровательна, Софи. Пойдём, я уложу тебя в кроватку.
Глава 24
- Проход закрыт, - прошептала Вилина.
- Не проход, а проезд, - поправил Джереми, хотя и ему стало не по себе. Ночь. Тёмная, клубящаяся туманом степь позади. Холодный ветер с океана. Пустынная дорога. Шлагбаум. - Это для машин, а мы обойдем по краю.
Только он ступил на обочину, как под каблуком у него щёлкнуло, загорелась жёлтая лампочка на шлагбауме — тускло и зло, будто волчий глаз, глянула в их побелевшие лица — и по степи разнёсся пронзительный вой. Очевидно, сработала сигнализация.
Беглецы шарахнулись прочь — но поздно. Из клочков тумана соткалась плотная приземистая фигура с автоматом наперевес — а может, это им с перепугу померещилось, и в руках у часового была всего лишь палка? Сонный молодой голос окликнул:
- Ребята, вы куда? Пропуска покажите.
- Что? - боязливо переспросил Джереми.
Пропуска ни у него, ни у Вилины не было — да и вообще, он плохо понимал, что это такое. Какой-то документ, судя по всему. Но их единственные документы — а именно, учетные карточки, в которые заносились результаты тестов — остались у Хорька.
Солдат с автоматом — или молодчик с палкой — нетерпеливо тряхнул оружием, чем бы то ни являлось в действительности, и поторопил:
- Ну? Ты что, парень, глухой?
- У нас нет пропусков, - сказал Джереми.
Вилина вцепилась ему в плечо. Он ощущал всем телом её озноб — и сам трясся, как медуза в горсти, каждой мышцей и каждым суставом, зябко и мучительно, и никак не мог унять постыдную дрожь. Он не хотел, чтобы Вилина чувствовала его страх.
Часовой потоптался на краю дороги. Судя по смачному звуку, сплюнул себе под ноги.
- Вы из Эколы, что ли?
- Да.
- Идите за мной.
Там, куда их привели, было много людей и столов. По столам плескался золотой свет, клубился сизый папиросный дым, и воняло чем-то противным, как бы колорадским жуком — только острее и гаже. Несгораемые шкафы выстроились вдоль стен, скособочился огромный стенд с фотографиями — слишком мелкими, чтобы издали разобрать, что на них, но достаточно крупными, чтобы не сливаться в единый, переливчатый фон — и броским заголовком: «Наше счастье – в нашей силе».
Мужчины в пятнисто-серых униформах отвечали на телефонные звонки, перебирали какие-то документы, пили кофе и разговаривали, отчего в комнате стоял гул, тихий и монотонный, точно шум прибоя. Они могли бы оказаться родными братьями доктора Корка — похожие на него и друг на друга, но не лицом или фигурой, а мёртвенной пустотой в глазах.