Страница 16 из 41
Наконец, и армия не оказала поддержки падавшему Временному правительству, которое, несмотря на все миролюбивые заявления, не "дало" мира, тогда как большевики, с полной уверенностью, обещали "дать" всеобщий демократический мир. Солдатская масса, конечно, плохо разбиралась в вопросах партийных программ и тактики ("а чёрт вас разберет, кто из вас прав") и в споре Ленина и Керенского видела какую-то личную борьбу за власть. Интересный случай, несомненно, далеко не единственный, приводит в своих воспоминаниях В. Б. Станкевич. 26 октября, на другой день после большевистского переворота в Петрограде, комиссар низложенного Временного правительства на вокзале в Царском Селе обратился к собравшейся толпе солдат с горячей речью, в которой он призывал солдат не слушать большевиков и поддержать Временное правительство, стремящееся "дать народу честный мир, Учредительное собрание и землю". "Но едва я замолчал, уверенный в успехе речи, как какой-то пожилой солдат плюнул и со злобой, неизвестно на кого, начал кричать, что теперь уж он ничего не понимает. "Все говорят, и все по-разному. Всякий со своими программами, партиями. Все перепуталось, ничего не пойму, к чёрту всяких ораторов", - кричал он в исступленном негодовании. Впечатление речи сразу пропало, ведь все чувствовали тоже, что в голове (все) перепуталось"
Сталин об этом писал так:
"У большевиков не было, да и не могло быть в марте 1917 года готовой политической армии. Большевики лишь создавали такую армию (и создали её, наконец, к октябрю 1917 года) в ходе борьбы и столкновений классов с апреля по октябрь 1917 года, создавали ее и через апрельскую манифестацию, и через июньскую и июльскую демонстрации, и через выборы в районные и общегородские думы, и через борьбу с корниловщиной, и через завоевание Советов. Политическая армия не то, что армия военная. Если военное командование приступает к войне, имея в руках уже готовую армию, то партии приходится создавать свою армию в ходе самой борьбы, в ходе столкновений классов, по мере того, как сами массы убеждаются на собственном опыте в правильности лозунгов партии, в правильности её политики.
Конечно, каждая такая демонстрация давала вместе с тем известное освещение скрытых от глаз соотношений сил, известную разведку, но разведка являлась здесь не мотивом демонстрации, а ее естественным результатом.
Анализируя события перед восстанием в октябре и сравнивая их с событиями апреля - июля, Ленин говорит:
"Дело стоит именно не так, как перед 20-21 апреля, 9 июня, 3 июля, ибо тогда было стихийное возбуждение, которое мы, как партия, или не улавливали (20 апреля), или сдерживали и оформливали в мирную демонстрацию (9 июня и 3 июля). Ибо мы хорошо знали тогда, что Советы еще не наши, что крестьяне еще верят пути либердановско-черновскому, а не пути большевистскому (восстанию), что, следовательно, за нами большинства народа быть не может, что, следовательно, восстание преждевременно" (см. т. XXI, стр. 345).
Ясно, что на одной лишь "разведке" далеко не уедешь. Дело, очевидно, не в "разведке", а в том, что:
1) партия за весь период подготовки Октября неуклонно опиралась в своей борьбе на стихийный подъем массового революционного движения;
2) опираясь на стихийный подъём, она сохраняла за собой безраздельное руководство движением;
3) такое руководство движением облегчало ей дело формирования массовой политической армии для Октябрьского восстания;
4) такая политика не могла не привести к тому, что вся подготовка Октября прошла под руководством одной партии, партии большевиков;
5) такая подготовка Октября, в свою очередь, привела к тому, что в результате Октябрьского восстания власть оказалась в руках одной партии, партии большевиков.
Итак, безраздельное руководство одной партии, партии коммунистов, как основной момент подготовки Октября, - такова характерная черта Октябрьской революции, такова первая особенность тактики большевиков в период подготовки Октября.
Едва ли нужно доказывать, что без этой особенности тактики большевиков победа диктатуры пролетариата в обстановке империализма была бы невозможна.
Этим выгодно отличается Октябрьская революция от революции 1871 года во Франции, где руководство революцией делили между собой две партии, из коих ни одна не может быть названа коммунистической партией.
Вторая особенность. Подготовка Октября проходила, таким образом, под руководством одной партии, партии большевиков. Но как велось партией это руководство, по какой линии оно проходило? Руководство это проходило по линии изоляции соглашательских партий, как наиболее опасных группировок в период развязки революции, по линии изоляции эсеров и меньшевиков.
В чём состоит основное стратегическое правило ленинизма?
Оно состоит в признании того, что:
1) наиболее опасной социальной опорой врагов революции в период приближающейся революционной развязки являются соглашательские партии;
2) свергнуть врага (царизм или буржуазию) невозможно без изоляции этих партий;
3) главные стрелы в период подготовки революции должны быть, ввиду этого, направлены на изоляцию этих партий, на отрыв от них широких масс трудящихся."
В период подготовки Октября центр тяжести борющихся сил переместился на новую плоскость. Не стало царя. Партия кадетов из силы соглашательской превратилась в силу правящую, в господствующую силу империализма. Борьба шла уже не между царизмом и народом, а между буржуазией и пролетариатом. В этот период наиболее опасной социальной опорой империализма являлись мелкобуржуазные демократические партии, партии эсеров и меньшевиков. Почему? Потому, что эти партии были тогда партиями соглашательскими, партиями соглашения между империализмом и трудящимися массами. Естественно, что главные удары большевиков направлялись тогда против этих партий, ибо без изоляции этих партий нельзя было рассчитывать на разрыв трудящихся масс с империализмом, без обеспечения же этого разрыва нельзя было рассчитывать на победу советской революции. Многие не понимали тогда этой особенности большевистской тактики, обвиняя большевиков в "излишней ненависти" к эсерам и меньшевикам и в "забвении" ими главной цели. Но весь период подготовки Октября красноречиво говорит о том, что только такой тактикой могли обеспечить большевики победу Октябрьской революции.
Характерной чертой этого периода является дальнейшее революционизирование трудящихся масс крестьянства, их разочарование в эсерах и меньшевиках, их отход от этих партий, их поворот в сторону прямого сплочения вокруг пролетариата, как единственной до конца революционной силы, способной привести страну к миру. История этого периода есть история борьбы эсеров и меньшевиков, с одной стороны, и большевиков, с другой стороны, за трудящиеся массы крестьянства, за овладение этими массами. Судьбу этой борьбы решили коалиционный период, период керенщины, отказ эсеров и меньшевиков от конфискации помещичьей земли, борьба эсеров и меньшевиков за продолжение войны, июньское наступление на фронте, смертная казнь для солдат, корниловское восстание.
Поражение корниловского восстания открыло вторую стадию. Лозунг "Вся власть Советам!" вновь стал на очереди. Но теперь этот лозунг означал уже не то, что на первой стадии. Его содержание изменилось коренным образом. Теперь этот лозунг означал полный разрыв с империализмом и переход власти к большевикам, ибо Советы в своём большинстве были уже большевистскими. Теперь этот лозунг означал прямой подход революции к диктатуре пролетариата путём восстания. Более того, теперь этот лозунг означал организацию и государственное оформление диктатуры пролетариата.
Неоценимое значение тактики превращения Советов в органы государственной власти состояло в том, что она отрывала миллионные массы трудящихся от империализма, развенчивала партии меньшевиков и эсеров, как орудие империализма, и подводила эти массы, так сказать, прямым сообщением к диктатуре пролетариата.