Неизвестный террорист

В отличие от окружавших его бизнесменов Ферди Холстейн был невелик как ростом, так и объемом талии. Он, собственно, всегда отличался хрупкостью телосложения, этакий крошка-попугайчик, но в течение многих лет упорно работал над собой, применяя и различные средства для увеличения веса, и даже стероиды, а также постоянно упражняясь в спортзале и накачивая мускулы, так что в итоге превратился в довольно увесистого мужчину-попугая с широкой, бочкообразной грудью. И хотя Ферди почти совсем облысел, он все же упорно красил остатки волос оттенком «светлый блонд». Однако при всем том, что в нем было действительно смешного, облик его тем не менее излучал потаенную угрозу.

Точно осколок блестящей льдинки, Ферди выплыл из круга пончикообразных бизнесменов в дорогих костюмах, подошел к Ричарду Коуди и сказал:

– Я ваш большой поклонник, мистер Коуди. А вы, насколько я заметил, решили примкнуть к нашему обществу? – И он, сунув руку в карман несколько потрепанных и обвисших джинс, вытащил визитку и подал ее гостю. – Дайте мне знать, если я когда-либо смогу быть вам полезен. – Ферди произнес это с таким нажимом, что в уголке рта у него даже вздулся белый пузырек слюны.

Ричард Коуди посмотрел на визитку.

– Ферди Холстейн… – задумчиво протянул он и снова поднял глаза на собеседника: – Позвольте… вы ведь, кажется, фигурировали в одном из наших сюжетов, не так ли? – Он сунул визитку в карман.

– Да, в силу неудачно сложившихся обстоятельств, – согласился Ферди.

– В связи с делом об изнасиловании в состоянии наркотического опьянения, верно?

– Я просто выступал в качестве свидетеля, – поправил его Ферди. – И потом, насколько мне известно, это был секс по взаимному согласию между моим партнером по бизнесу и девушкой. Но я никогда не утверждал, что видел все.

– Да уж, обстоятельства и впрямь сложились неудачно, – пробормотал Ричард Коуди и вдруг встрепенулся: – По-моему, это просто ужасно – оказаться причастным к подобному судебному расследованию! Знаете, Ферди, что говорят в таких случаях тайцы? «Лучше собачье дерьмо съесть, чем в суд пойти».

– Это они в самую точку, – восхитился Ферди и даже руку Ричарду Коуди пожал. – Ну что ж, приятно было с вами познакомиться. И, как я уже сказал, если я смогу вам хоть чем-то помочь, дайте мне знать. – Он особо подчеркнул это «хоть чем-то». – Видите ли, наш вид развлекательного искусства не всегда правильно воспринимают. Но мы охотно помогаем друзьям из СМИ, мистер Коуди. А иначе нам всем в итоге пришлось бы «есть собачье дерьмо».

И все же, когда Ричард Коуди сверкнул в ответ ему мимолетной улыбкой, Ферди отчего-то почувствовал себя виноватым и немного испуганным. Он поднял голову, в слепящем свете прожектора обнаружил на пилоне Куколку и незаметным кивком указал ей на Коуди.

Музыкальный трек, сопровождавший танец, кончился, и объявили номер следующей танцовщицы. Вновь загремел неизбежный бит, Куколка сошла с выстланного пурпурным фетром помоста и направилась прямиком к Ричарду Коуди.

Впоследствии она не раз вспомнит странные полчаса, которые провела с ним в одном из номеров. Это были два «приватных шоу» подряд, но заплатил за них не Ричард Коуди, а Ферди. Сперва журналист выразил желание понаблюдать, как она будет ласкать перед ним свои груди; сам он при этом непрерывно бормотал всякие непристойности. Выглядел он невероятно самоуверенным – в отличие от большинства других клиентов, которые, несмотря на предшествовавшее походу в номер громогласное хвастовство, зачастую вели себя как ягнята, стоило им оказаться один на один с красивой обнаженной женщиной. Да, именно как растерявшиеся, беспомощные ягнята. Но про этого типа ничего подобного сказать было нельзя. Мало того, в какой-то момент он вполне веселым тоном попытался оскорбить Куколку, заявив:

– Ну, разве это не унизительно?

– Что именно? – переспросила она и неторопливо отпила несколько глотков из своего бокала. Она, разумеется, прекрасно понимала, что он имеет в виду. – Пить водку с тоником вместо того, чтобы употреблять ее в чистом виде?

– Ха-ха-ха, – сказал Ричард Коуди, даже не улыбнувшись. – Нет, вот это. – И он выставил перед собой раскрытую ладонь с растопыренными пальцами – пальчики у него были короткие, тонкие, слабые, как у ребенка, и какие-то вялые, словно начисто лишенные силы, – с видом фокусника, который только что извлек откуда-то из воздуха живую голубку, а потом она вспорхнула у него с ладони. Куколка смотрела на его руку, испытывая непреодолимое отвращение. – Вот это, – повторил Ричард Коуди. – То, что вы здесь находитесь. То, что делаете… Вы привлекательная молодая женщина. Вы могли бы заниматься чем угодно.

– А ваша работа, дружок? – спросила Куколка. – Ваша работа вам не кажется унизительной?

Ричард Коуди издал какой-то странный звук – то ли пренебрежительный смешок, то ли злобное шипение.

– Нет, не кажется, – сказал он. – Ну что ж, а теперь покажите-ка мне вашу задницу.

Куколка улыбнулась ему той улыбкой, которой их всех учил пользоваться Ферди; она изо всех сил старалась не показать этому типу, как ей противно танцевать обнаженной. И она снова исполнила перед ним все свои эротические трюки, а он снова принялся монотонно бормотать, как ему хочется засунуть свой пенис ей в задницу, а потом в рот, а потом снова в задницу… В общем, Куколка чувствовала себя отвратительно. Ей казалось, что ее предали даже те слова, что невольно сорвались у нее с губ.

Ну, почему, почему она сразу не заткнулась? Почему не продолжила привычную эротическую игру, спрятав собственные мысли подальше, пока этот дерьмец не кончит, глядя на нее, как это обычно с подобными типами и случалось? Почему в данном случае ей изменили и самообладание, и умение резко осадить зарвавшегося клиента, ведь все это всегда так отлично действовало, так ее защищало, казалось ее второй натурой? И Куколка вновь почувствовала, что жизнь ее обманула.

А под конец, когда она уже одевалась, она заметила, как Коуди вытащил из кармана пиджака какую-то маленькую бутылочку, налил себе на ладонь несколько капель дезинфицирующей жидкости и, словно исполняя странный ритуал, тщательно протер руки. И в этот момент Куколка почувствовала себя ничуть не лучше той грязи, которую смывают с рук в раковину.

17

В баре Ферди вытащил здоровенную бухгалтерскую книгу в красной обложке – никаких блокнотов со сменным блоком он не признавал, – открыл ее, провел пальцем сверху вниз по недлинной колонке цифр и сообщил:

– Семьсот двадцать долларов.

Перевернув книгу, он подтолкнул ее к Куколке и подал ей ручку.

– Неплохо для раннего вечера, детка.

Пока Ферди ходил к кассовому аппарату и доставал из ящика под ним наличные, Куколка проверила запись, убедилась, что все правильно, и вытащила из сумочки от Gucci красивый бумажник из черной кожи Prada Saffiano. В бумажнике было шесть отделений для кредитных карточек, которые оказались пусты, и отделение для чековой книжки, хотя у Куколки не имелось ни счета в банке, ни кредита. Но этот красивый бумажник, как ей казалось, должен был производить впечатление. В отделении для наличных денег у нее уже лежали восемьсот долларов, и теперь она прибавила к ним ту сумму, которую вручил ей Ферди. Но прежде, разумеется, быстренько пересчитала банкноты с помощью большого пальца.

– Да, Ферди, – сказала она. – Теперь и это очень даже неплохо, хотя несколько лет назад всех нас подобная сумма слегка разочаровала бы.

Выйдя на улицу, Куколка почувствовала, как на нее обрушилась липкая жара ночного Сиднея. Несмотря на довольно поздний час, людей на улицах было куда больше, чем обычно. Куколка подошла к краю тротуара и вытянула руку, подзывая такси.

А Ричард Коуди, еще на какое-то время задержавшийся в Chairman’s Lounge, решил, что с него довольно, и направился к выходу. Он кивнул Билли Тонга, стоявшему на подступах к красной ковровой дорожке, и, подняв глаза, увидел, что темноволосая танцовщица с роскошной задницей стоит, теперь уже полностью одетая, на краю проезжей части и пытается поймать такси. Движение на дороге было, пожалуй, оживленней, чем в час пик; улица буквально задыхалась от трафика, а на тротуарах застыла толпа – туристы, семейные пары с детьми, диковато одетые геи и вообще всякой твари по паре. Ричард Коуди смотрел на все это и думал, как бы ему, когда он доберется домой, склонить жену к сексу, поскольку в данный момент сам он был настолько «на взводе», что чуть не лопался.