В плену отражения

==============================================

Вместо сеанса живописи мы с Тони внаглую отправились на кухню. Хотя «отправились» - это сильно сказано. Побрели, поползли, потащились – так ближе к истине. Поскольку по плану нас не должно было там быть, никто нас и не видел. Ради эксперимента я встала прямо на пути Роберта Стоуна. Он врезался в меня и замер. Стоило мне отойти в сторону – и он отправился прежним курсом, словно ничего не произошло. В его отраженной жизни ничего и не произошло. Просто кто-то извне нажал на паузу.

На вертеле над очагом жарились несколько цыплят. Тони проткнул одного ножом – закапал прозрачный сок. Срезав его с вертела прямо в корзину, он бросил туда же половину свежеиспеченного хлеба. Налил в кувшин с крышкой воды, долил вином из бутылки. Я хихикнула: жареный цыпленок, хлеб и вино были в той самой корзине для пикника – нашего первого пикника в настоящем.

- Эти цыплята для Хьюго и Роджера, - сказала я, когда мы вышли во двор. – Интересно, что будет, когда одного не хватит? Кто-то из них навсегда останется сидеть над пустой тарелкой?

- Вот и проверим.

Под аркой, замерев, стояла Элис. Я дернула подбородком, указывая Тони на нее. Он кивнул и подвел Маргарет к ней. Я стояла рядом и слушала.

- Миледи, вы пойдете сегодня на прогулку в лес? – Элис улыбнулась, как заговорщица.

- Да, конечно, - не менее хитро улыбнулась Маргарет.

- Миледи, - Элис посерьезнела и понизила голос, - простите меня, но что будет, когда ваш жених в брачную ночь поймет, что вы не девственны? А что, если вы понесете? Вы не боитесь?

- Об этом мне надо было думать раньше, - Маргарет тяжело вздохнула. – Теперь уже ничего не исправишь. Будь что будет.

Вот уж точно, повторяясь, история превращает трагедию в фарс[27]. Конечно, Гегель имел в виду совсем другое, но сейчас, когда слова Маргарет фактически произносил мужчина, все выглядело самым настоящим театром абсурда. Да и в целом – если раньше ее жизнь просилась в трагедию Шекспира, теперь это был сплошной «Декамерон»[28].

- «Теперь уже ничего не исправишь. Будь что будет», - передразнила я, когда мы с Тони пришли в парк и сели на скамейку.

- Замолчи! – фыркнул он.

- Ладно. Но скажи мне одну вещь. Я не прошу рассказывать сейчас обо всей жизни Мартина, язык отвалится. Только скажи, он действительно любил Маргарет?

- Откуда я знаю. Он бросил меня в своем теле в тот день, когда они должны были встретиться. Я же тебе говорил. Так что все его чувства и мотивы остались за кадром. Могу сказать одно. Захотел он ее сразу же, как увидел. Когда она упала в обморок, и он пытался привести ее в чувства. Но это ни разу не показатель. Наш любезный предок хотел все, что шевелится. Прямо как подросток. Так что если ты еще не испытала некоторые неловкие моменты при виде женщин, будь готова.

Я покосилась на приапических размеров стеганую конструкцию, выглядывающую из-под складок вамса[29]. Заполнена она была примерно на половину.

- Знаешь, при дворе Генриха была популярна одна непристойная шутка из книги «Detti piacevoli»[30]. Даму спросили, какого размера мужские члены предпочитают женщины: маленькие, средние или большие. Она ответила, что средние - самые лучшие. Когда же у нее уточнили причину, сказала: «Потому что больших не бывает».

- Почему не бывает? – не понял Тони.

- Да потому что ваши дурацкие гульфики всегда вдвое больше содержимого. Еще и ватой подложены. Зато убивают сразу двух зайцев. И неловкие, как ты говоришь, моменты маскируют, и похвастаться своим мнимым достоинством можно.

- Ну, у меня на данный момент нет ни гульфика, ни содержимого, - ухмыльнулся Тони. – Так что не по адресу.

Нам надо было проверить две вещи: как будут себя вести наши тела, если их надолго оторвать от заложенной программы, и что при этом будет происходить со всеми остальными людьми в отражении. Для этого мы решили провести один день, делая то, что не должны были делать. Это оказалось гораздо труднее, чем мы себе представляли. Даже когда я молча сидела на скамейке, тело находилось в таком напряжении, что порою сводило мышцы. Стоило на мгновение расслабиться, оно тут же порывалось вскочить и галопом понестись туда, где должно было в этот момент находиться.

С физиологией никаких проблем не обнаружилось. Цыпленка, хлеб и воду с вином Маргарет и Мартин уничтожили за милую душу. Хотя жевать и глотать приходилось все так же через силу. Все остальное тоже работало исправно. Так что вопрос о том, не можем ли мы как-то внепланово умереть от голода или разрыва мочевого пузыря, был снят. Он был самым важным. Что произойдет с отражением, когда мы проковыряем в нем дыру, - это вызывало скорее любопытство, чем беспокойство.

Окружающий нас мир выглядел настолько настоящим, что мне время от времени приходилось напоминать себе: все вокруг – мертвое. Иллюзия жизни. VR[31]. Можно сказать, отход жизнедеятельности реального мира. И даже если он не восстановится, как мы предполагали, а застынет навсегда, словно часы с лопнувшей пружиной, - какая нам разница?

И все же крошечный червячок легонько покусывал.

«Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно?»[32]. Если отражение было создано, должен же в этом быть какой-то смысл?

Час шел за часом. Мы все так же сидели в парке, перебираясь с одной скамейки на другую, в тень, чтобы не обгореть на солнце. Иногда о чем-то разговаривали, но больше молчали - слишком много сил отнимали разговоры. Впрочем, одна только мысль о том, что мы вместе, уже была радостью.

К обеду мы решили, что жалкий цыпленок и половина хлеба, - это не еда для двоих на целый день. Желудки музыкально подтверждали: маловато будет. Тони предложил похулиганить: зайти в дом и унести еду прямо из-под носа Хьюго и Роджера. А заодно взглянуть – как там они без цыпленка.

В средние века знатные люди обычно завтракали рано утром в своих комнатах, довольно скудно. Доедали вчерашние остатки, но чаще ограничивались куском хлеба и стаканом воды или вина. Считалось, что есть с утра – значит, потакать телесным слабостям и тешить дьявола. Однако второй завтрак, ближе к полудню, был уже более солидным, с несколькими переменами блюд. Послеполуденная трапеза снова напоминала легкий перекус – чтобы только дотянуть до вечера. Главной едой дня являлся обильный ужин, который позднее почему-то стали называть обедом.

Но в Скайхилле порядки были иными. Завтрак – всего один и такой жалкий, что едва живот с голоду не подводило. Обед – более основательный, но не сообща. И только на ужин все собирались в большом зале. Мы с Миртл обедали или каждая у себя, или вдвоем в одной из комнат недалеко от кухонной лестницы. Хьюго и Роджер использовали для этого большую гостиную. Если в доме были гости – что случалось нечасто, - их приглашали туда же. Столовой как таковой в доме не было.

Когда мы вошли в гостиную, слуги еще только накрывали на стол, точнее, на большую доску, положенную на специальные козлы и покрытую скатертью. Хьюго смотрел из окна в сад, Роджер мыл руки в тазике. Мы с Тони стояли наготове с корзиной – как невидимки. По сути, мы и были невидимками для всех.

Внесли блюдо с тремя цыплятами. Значит, такое небольшое нарушение не вызвало общего сбоя. Слуга, который снимал птицу с вертела, не замер, когда его нож воткнулся в пустоту. Он просто положил несуществующую птицу на блюдо и понес его к столу.

И тут произошло нечто странное. Пустое место между цыплячьими тушками начало заполняться. Сначала эта была легкая дымка, как будто пар от горячего блюда. Буквально на глазах она густела, теряла прозрачность. Не прошло и минуты, как на блюде лежало уже четыре цыпленка, причем появившийся из ниоткуда ничем – по крайней мере, на вид – не отличался от своих собратьев. Похоже, мелкие повреждения своей ткани отражение латало на ходу.

Не успели Хьюго и Роджер усесться за стол, как мы подобрались и принялись сгребать все, до чего могли дотянуться. В корзину посыпались цыплята, сырный пирог, круглые хлебцы-манчеты, копченый лосось, баранья колбаса. Даже тренчеры[33]. За ужином или при гостях на стол ставили нормальные тарелки – металлические или серебряные, но за обедом мы по старинке ели с больших черствых ломтей хлеба, которые потом отдавали нищим. Когда корзина наполнилась, я забрала кувшин эля и другой – с водой. На столе остался только горячий горшок с вареными овощами, который нечем было прихватить. Разумеется, мы не рассчитывали съесть все это, но хотели посмотреть, что будет, если папаша и сын Скайворты останутся без обеда.