Закон парных случаев

48.

Последние две ночи я спал всего по несколько часов и теперь думал, что усну сразу же. Но, несмотря на усталость, сон где-то заблудился. Мысли атаковали – одна неприятнее другой. Я пробовал считать белых слонов – не помогало. Пробовал думать о Жене – но это было опасно.

Вот и еще один кусочек головоломки встал на свое место. Мама что-то натворила. И, если Нина и Дарья ничего не перепутали, была под следствием. Причем именно в тот момент, когда была беременна мною. Или когда уже родила?

Все это напоминало американский телесериал «Lost», в который я при всей своей нелюбви к сериалам неожиданно втянулся. В этой истории о пассажирах потерпевшего катастрофу самолета, которые попали на таинственный остров, загадок прибавлялось с каждой новой серией. Причем каждая разгадка плодила новые вопросы.

Утром мы с Виктором покормили Кота и отправились покупать средства обороны. Кот намылился выскочить за нами, но я ногой затолкал его обратно в квартиру и запер дверь.

Я был страшно рад, что иду не один. Наверняка пучеглазый, если и караулит где-нибудь поблизости, не рискнет напасть, если я буду с Виктором. Хотя… Напал же он нас троих. Да нет, это совсем другое дело. Не будет же он убивать постороннего человека. Или будет – если этот посторонний ему помешает? Откуда я знаю, до какой степени он псих?

- Что ты дергаешься так? – спросил Виктор, когда мы шли через двор и я озирался, как испуганный суслик. – Мания преследования?

- Типа того, - буркнул я.

Шокеры мы купили в маленьком магазинчике недалеко от Невского. Продавец показал нам несколько моделей, и мы выбрали одну из них, похожую на злобное черное насекомое с плоской головкой и оскаленными зубами. Шокер, подвешенный петлей на запястье, удобно ложился в ладонь и назывался «Каракурт». Мне это ничего не сказало, но Виктор пояснил, что каракурт – ядовитый паук. Продавец подробно объяснил, как пользоваться, и предложил опробовать на себе самих, установив минимальную мощность. Даже на минимуме удар был сильным и очень неприятным.

- Будьте осторожны, - предупредил он. – На максимальной мощности этой штукой можно убить. И сесть за превышение необходимой обороны. В инструкции подробно описаны опасные точки на теле. Для защиты лучше держать на среднем уровне. А еще – носите на всякий случай с собой сертификат. Чтобы ни у кого не было сомнений, что это заводское производство. А то с самопальным тоже погореть можно.

Выйдя из магазина, мы с Виктором распрощались. Он отправился по своим делам, а я поехал к маме. И там меня ждал новый неприятный сюрприз.

В палату меня пропустили без вопросов, только проверили документы. И мама не спала.

- Мартин? – как-то вяло и безразлично спросила она.

Выглядела мама очень странно. Как человек, который очнулся после тяжелого и длительного наркоза.

- Это последствия комы, - пояснил материализовавшийся из ниоткуда лысый врач. Еще минуту назад его в палате не было, и я не заметил, как он вошел. – Она все понимает, у нее нет амнезии, но все реакции очень сильно заторможены.

- Это пройдет?

- Думаю, что да. Завтра мы переводим ее в обычную палату. Скажите, вы хотите отдельную? Есть подешевле – на двоих или на троих.

- Нет, пусть будет отдельная.

От меня постоянно требовали оплачивать какие-то счета, и я уже ничему не удивлялся, просто шел к ближайшему отделению банка, снимал с карты евро, менял на рубли и платил. Евро в больнице брать отказывались.

Врач шепнул мне на ухо, что мама ничего не знает об отце. Она спросила о нем, когда пришла в себя, ей сказали, что он в больнице, в другом отделении. И что со мной все в порядке.

- Понимаете, ей нельзя волноваться. Ни в коем случае. Так что уж придется вам самому… сообщать плохие вести. Потом. Когда она будет в состоянии их выслушать.

Вот спасибо тебе, лысый! Ты будешь герой-спаситель на белом коне, а вся черная работа достанется мне. Впрочем… Пожалуй, так действительно будет лучше. Просто мне, как всегда, страшно.

Я побыл с мамой минут двадцать. Держал за руку, рассказывал, как живу в бабушкиной квартире. Что у меня все хорошо. Она время от времени задавала какой-нибудь вопрос – с огромным трудом, останавливаясь на каждом слове. Об отце не спрашивала, и я был этому рад.

- Сходи… на кладбище, - попросила мама, когда я уже собирался уходить.

- На кладбище? – я замер, подумав о могиле отца на Ольшанах.

- Да… к бабушке… Посмотри… как там.

Я вздохнул с облегчением. Честно говоря, я совсем забыл об этом. Наверняка там надо что-то сделать. Памятник ставить было еще рано – так мне и в Праге сказали, надо подождать, пока земля осядет. Но все равно – посмотреть, прибрать. Правда… Мне очень не хотелось. Я почти был уверен, что та страшная женщина из моих воспоминаний – бабушка. Но раз мама просила…

- Хорошо, завтра утром съезжу.

49.

- Молодой человек, вы мне не поможете?

Я обернулся.

Девушка в белом халате, наверно, медсестра, спускалась по лестнице, держа в каждой руке по большому металлическому стерилизатору.

- Подержите дверь, пожалуйста. Она очень тугая.

Я придержал дверь, она вышла и направилась через двор к другому корпусу.

- Скажите, там есть еще один выход? – крикнул я ей вслед.

- Есть, - обернулась она. – Рядом с автостоянкой калитка.

Это было гораздо удобнее, чем обходить всю больницу вокруг. И трамвайная остановка рядом. Я вышел через калитку и решил, что буду теперь пользоваться именно этим путем.

От метро до университета я дошел пешком, приобретя по дороге «борзых щенков» - коробку конфет и бутылку полусладкого шампанского. На факультете растревоженным муравейником копошились абитуриенты. Кое-как протиснувшись сквозь это броуновское движение, я пошел искать деканат. Все, кого я ни спрашивал, отправляли меня по разным направлениям.

Наконец деканат обнаружился. Скучавшая в приемной секретарша декана послала меня в соседнее помещение, где пили чай с бубликами две увядшего вида женщины средних лет.

Конечно, я предпочел бы иметь дело с молодыми девушками, но раз нет - так нет. Если уж они не клюнут на мои сладкие улыбки, придется бить на жалость и материнский инстинкт.

- Простите, пожалуйста, вы не могли бы мне помочь? – улыбаясь во все тридцать два зуба, попросил я и осторожно поставил на стол пакет, из которого стыдливо выглядывали коробка и бутылка.

- Никаких пересдач, условных переводов, восстановлений, академок, никаких ничего без разрешения оттуда, - отрезала одна из них, дернув локтем в сторону кабинета декана.

- Совсем обнаглели, - проворчала другая. – И заберите свой пакет.

- Мне не нужны пересдачи, - еще шире улыбнулся я, аж челюсть свело. – И вообще ничего такого. Мне просто нужна справка.

- Так бы сразу и сказал, - первая, постарше, в синем брючном костюме, выдвинула ящик с бланками. – Какая справка? Что учишься?

- Нет. Мне нужно узнать кое-что об одной студентке. Она училась на английском отделении с 83-го по 88-ой год.

Тетки, замерев, уставились на меня вытаращенными глазами. Как будто я сказал что-то чудовищное.

- Ты что, парень, совсем того? – первой пришла в себя та, что помоложе, в джинсах и черной кофточке. – Ты бы еще пришел за справкой о своей бабушке.

- Моя бабушка здесь не училась, - отпарировал я. – Поймите, пожалуйста, я мог бы прикинуться частным детективом, например, или еще кем-нибудь, но не хочется врать. Моего отца убили, мать чудом осталась жива. Она училась здесь. Все, что с ними произошло, как-то связано с их прошлым. Я пытаюсь выяснить, как именно связано. Мне надо только узнать фамилию маминой подруги, она на четвертом курсе вышла замуж. И ее адрес. Ну, может быть, еще за что маму отчислили из университета. Если, конечно, это где-то сохранилось. Если моего… - я покосился на пакет, - презента не достаточно, я могу заплатить. Сколько скажете.