Страница 4 из 70
Получив ультиматум, майор Ильинский собрал военный совет. Рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. Ближайшие русские войска — две роты егерей — находились за 220 верст в Шемахе. В итоге совет решил защищать Ленкорань до последней возможности, после чего эвакуировать батальон на остров Сари, а затем в Баку. После этого Ильинский ответил на персидский ультиматум: «Уважаемый Мулла Мир Азиз! Письмо ваше получил и верю весьма, что вы почтенный мулла, который находится для усовершенствования магометанского закона! Но зная проницательность восточного царя, и сколько он имеет у себя начальников, удивляюсь — как мог (он) вам поручить дела военные? Если мир кончен, и вы известны от двора вашего, то и я имею (указания) от своего Господина Главнокомандующего, и когда прикажут отдать крепость, то не буду сметь противоречить. <…> Теперь же нахожусь в своем месте, и когда кто покусится сделать нападение, то буду стараться, не хвастаясь оружием, сдержать клятву, данную мной Православному Царю Русскому».
Получив такой ответ, персы и мятежники 27 июля «сильно нападали на укрепление со всех фасов оного, но удачные выстрелы нашей артиллерии прекратили их нападение». В перестрелке погибли 3 рядовых батальона. В тот же день началась подготовка к эвакуации. 28 июля защитники крепости сделали вылазку, во время которой морские солдаты выбили противника из земляного укрепления, а также вырубили сады и сожгли постройки, мешавшие обстрелу. На вылазке 1 рядовой был убит, 2 унтер-офицера и 4 рядовых ранены. 29 и 30 июля «майор Ильинский оборонялся сколько было возможно», одновременно отправляя тяжести батальона на остров Сари. Для скрытности под фасом крепости, обращенным к берегу, «подрыли» ход, через который шла эвакуация. Наконец, 30 июля Ильинский получил предписание Ермолова от 22 июля, уверившее его в правильности принятых мер.
Генерал-фельдмаршал светлейший князь Иван Федорович Варшавский граф Паскевич-Эриванский. Гравюра Н.И. Уткина по рисунку Ф. Реймерса. 1832 г. Фрагмент. (Музей-панорама «Бородинская битва»).
В то время как Ильинский храбро защищал крепость и готовился к эвакуации, генерал Ермолов лишь 30 июля с большим опозданием получил известие о начале восстания в Талышах и истреблении пограничных постов. Не зная всех обстоятельств, Ермолов был крайне раздосадован, считая, что посты батальона «по нерасторопности командира оного майора Ильинского не были собраны вместе и, хотя отчаянно защищались, но потеря с нашей стороны в разных сшибках весьма чувствительная». В тот же день Ермолов доложил о такой «нерасторопности» императору и «послал штаб-офицера сменить неспособного и робкого майора Ильинского и вывести войска из Талышинского ханства, которое сохранить невозможно». Однако назначенец проехать в Ленкорань уже не смог.
Между тем «неспособный и робкий» Ильинский ночью с 1 на 2 августа незаметно для персов переправил батальон на суда Каспийской флотилии и эвакуировался на остров Сари. При этом майору удалось вывезти все 5 медных пушек батальона. Но две 6-фунтовые тяжелые чугунные крепостные пушки, а также чугунное орудие с «Грома» пришлось оставить, заклепав их[5]. При отходе батальон запалил город и сжег не поместившиеся на суда 2260 четвертей провианта, а также личное имущество офицеров.
Так завершилась оборона Талышинского ханства Каспийским морским батальоном, во время которой он потерял 1 обер-офицера, 2 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 13 рядовых и 1 канонира убитыми; 3 унтер-офицеров и 22 рядовых ранеными; 1 обер-офицера, 3 унтер-офицеров, 2 барабанщиков, 55 рядовых, 1 бомбардира и 2 канониров пленными. Генерал Ермолов, узнав, наконец, всю правду о действиях Ильинского, остался доволен. «Отступление Каспийского батальона, — писал он в своем донесении, — почитаю я весьма счастливым событием, ибо в действии против него уже были два регулярные батальона с артиллерией, к которым возмутившийся талышинский хан присоединился сам с четырехтысячной милицией. Неприятель не сумел воспрепятствовать отплытию Каспийского батальона, и сие по расторопности морских офицеров совершилось без всякой потери (если не считать покинутого нами заклепанного орудия) на мелких судах, которые захватили у жителей». Более того, за спасение от персов и мятежников знамени, сабли и кинжала, пожалованных в свое время Александром I талышинским ханам, Ильинского премировали годовым жалованьем. Но это признание пришло слишком поздно. Еще 20 августа 1826 г. Николай I по июльскому рапорту Ермолова распорядился предать Ильинского военному суду «за постыдную робость и неспособность к командованию». Маховик военного правосудия начал свою неумолимую работу.
В это время ничего не знавший о тыловых интригах Ильинский был всецело занят перевозкой своего батальона в Баку. Эвакуацию решили осуществить в два этапа. С 6 августа две роты батальона с майором А.Х. Карцовым начали на лодках покидать остров. В то же время сам Ильинский с остальными двумя ротами сделал 24 августа десант на Кизил-Агачский мыс. Высадившись с баркасов на берег, они забрали 60 четвертей муки, 54 пуда соли, а также 13 сороковых бочек, которые успели увезти на глазах появившегося неприятеля. Отплыв, наконец, с острова Сари 11 сентября, Ильинский из-за встречных ветров смог с трудом добраться до Баку только 2 октября.
Покинувшие Сари две роты майора Карцова 30 августа собрались в Баку. Их прибытие оказалось очень кстати. Пока Ильинский защищал Ленкорань, персидские войска при поддержке местных ханов и беков быстро шли на север. Непримиримый враг России Хуссейн-Кули-хан Бакинский, бежавший в Персию еще в 1806 году, страстно желал вернуть свои владения. Собрав около 3 тысяч мятежников, он подступил к Баку. Крепость имела высокие каменные стены с башнями и бастионами, окруженные глубоким рвом и земляным валом. Но защищал ее лишь один гарнизонный батальон, которого не хватало даже для охраны периметра. Опасаясь измены, комендант Баку полковник барон А.Ф. Розен выслал из города большинство жителей. Вооружив всех нестроевых и верных армян, он удачно расположил свои небольшие силы. Несколько раз мятежники и персы ходили на штурм Баку с лестницами, но всякий раз защитники отбивали их приступ с большим уроном. Собравшиеся 30 августа в Баку две роты Каспийского морского батальона сразу вступили в бой и уже 1 сентября участвовали в отражении очередного вражеского штурма. После бесплодных приступов, Хуссейн начал правильную осаду крепости. Но неудачи противника воодушевили гарнизон, и Розен даже сделал несколько успешных вылазок. За оборону Баку фельдфебель Каспийского батальона Иван Ландурин, рядовые Василий Гладченко, Игнатий Митчук и Степан Бычков были награждены Знаками отличия Военного Ордена Св. Георгия.
Командир Отдельного Кавказского корпуса генерал Алексей Петрович Ермолов. Портрет кисти Дж. Доу. 1825 г. Фрагмент. (ГИМ).
Пока отряды персов и мятежников хозяйничали в Талышинском, Ширванском, Кубинском и Бакинском ханствах, на главном театре военных действий в Грузии генерал-лейтенант И.Ф. Паскевич разгромил 13 сентября 1826 г. при Елисаветполе армию принца Аббас-мирзы, бежавшего за Араке, после чего русские войска вступили в Шекинское ханство. Эти сведения заставили персов и мятежников быстро оставить занятые ими восточные провинции Кавказа и отступать за Куру. В ночь на 24 сентября персидский принц Ших-Али- мирза, осаждавший Кубу с шеститысячным отрядом, «бежал самым поспешным образом, — как писал в своем донесении Ермолов, — и догнать его было невозможно». «Стремительно» бежал в Шемаху Мустафа-хан Ширванский, занимавший с конницей другую часть Кубинской провинции. Осаждавший Баку Хуссейн-Кули-хан также поспешил снять осаду и, разграбив крепостной форштадт, ушел в Талышинские степи.
5
Эти пушки персы перевезли в Ардебиль, где они были обратно взяты русскими войсками при капитуляции крепости 25 января 1828 г.