Страница 3 из 70
Между тем отряд капитана Перкина 10 июля тоже встретил в лесу неприятеля. Причем талышинцы и персы зашли в тыл отряду и отрезали его от лагеря. До глубокой ночи Перкин вел перестрелку в лесу, потеряв 1 унтер-офицера, 1 барабанщика и 3 рядовых убитыми, 1 унтер-офицера и 6 рядовых ранеными. Видя обратную дорогу отрезанной, Перкин ночью вывел своих людей через камыши к морскому побережью и на подручных средствах переправился через залив вместе с ранеными на остров Бабий. На следующий день присланные Ильинским баркасы доставили отряд Перкина в Ленкорань.
11 и 12 июля мятежники продолжали нападения на лагерь Каспийского батальона. Видя, что положение становится серьезным, Ильинский приказал Джейранбаргинскому посту идти в Сальяны и просил Каспийскую флотилию прислать к Ленкорани три военных судна. Одновременно батальон стал чинить городскую крепость, а также выжег брошенные жителями постройки и сады, мешавшие обороне. 13, 14, 15 и 16 июля батальон вел успешную перестрелку с мятежниками. Но 17 июля в лагерь пробрался гренадер, сообщивший об очередной потере.
Герминский пограничный пост занимал отряд штабс-капитана В.Ф. Свистуна-1 унтер-офицер, 1 барабанщик, 30 рядовых, 1 бомбардир, 2 канонира и 5 казаков. Посланные к Свистуну с приказом об отступлении 2 казака были захвачены персами. 13 июля мятежники напали на пост, но «команда защищалась весьма храбро и удерживала его почти целые сутки». Ночью 14 июля к посту подошли многочисленные персидские войска, начальник которых объявил, что Персия вступила в войну с Россией, и потребовал сдать пост без сопротивления. Свистун отверг предложение, и маленький русский отряд приготовился к отчаянной обороне. Но тут коварный уджарлинский хан, правивший в Термине, сообщил Свистуну, что якобы майор Ильинский с батальоном находится недалеко, и предложил провести его безопасной дорогой. Свистун поверил хану, который завел отряд в засаду. Увидев, что план удался, хан ударил Свистуна саблей, после чего персы со всех сторон напали на отряд и взяли солдат и казаков в плен. Лишь один гренадер, убив двух нападавших, сумел спастись и пробраться в Ленкорань[4].
Солдатская форма во время экспедиции на Кавказе. Рисунок с натуры Д.Л. Милютина из альбома 1839 г. (ОРРГБ).
Унтер-офицер мушкетерских рот 2-го морского полка. 1826–1828 гг. Акварель из «Исторического описания одежды и вооружения Российских войск…». Часть XIX. Лист № 80. (ВИМАИВиВС).
Известие о начале войны с Персией стало для Ильинского неприятным сюрпризом. Никаких официальных сведений об этом он не получал и воспринимал происходящее как обычный мятеж. Теперь же положение становилось критическим. 18, 19 и 20 июля Ильинский эвакуировал семьи солдат и верных жителей на остров Сари. Между тем генерал А.П. Ермолов еще 11 июля послал Каспийской флотилии приказ «по случаю военных намерении персов» собраться у Ленкорани, дать Ильинскому необходимое число орудий и снарядов, а в случае необходимости перевезти батальон на остров Сари. Как уже говорилось, Ермолов изначально считал оборону Ленкорани делом невозможным. Однако его приказ был получен бароном Левендалем только 20 июля. В тот же день эскадра собралась у Ленкорани. Семью хана, его имущество и регалии перевезли на бриг «Кура». Лазарет, цейхгауз и еще остававшиеся семьи Каспийского батальона, а также верных армян и татар, боявшихся мести персов, отправили на остров Сари. Вместе с тем для усиления обороны крепости с корвета «Геркулес» свезли одно 6-фунтовое чугунное орудие с 25 боевыми зарядами. Избавившись от лишнего населения и тяжестей, Ильинскому стало значительно легче защищаться.
22 июля приплывшие на Сари рыбаки сообщили, что мятежники уже захватили Сальяны, перерезав коммуникационную линию батальона. Теперь Ильинский окончательно убедился в начале войны с персами. Для обороны Сари от возможных десантов он послал на остров 40 солдат, а также 100 ружей с патронами для вооружения рыбаков. В это время генерал Ермолов, оценивая ситуацию и «по соображению обстоятельств полагая, что батальону Каспийскому морскому трудно будет долгое время удерживаться в Ленкорани», предписал 22 июля майору Ильинскому «со всеми войсками, имуществом их и казенным переправиться на остров Сару, а командующему эскадрой военных судов флота капитан-лейтенанту барону Левендалю предложил оказать в том зависящее от него пособие и немедленно перевезти сей батальон из острова Сары в Баку».
23 июля от пойманного лазутчика стало известно, что персидские войска вступили в Талыши и хан готовится напасть на лагерь Каспийского батальона. В связи с этим 24 июля Ильинский послал вдоль морского берега к Сенгеру майора А.Х. Карпова со 100 солдатами, 60 казаками и 1 орудием открыть неприятеля. В четырех верстах от Ленкорани Карцов встретил противника, «вступил в дело и удачно удержал его нападение, дав в то же время знать о сем майору Ильинскому». Ильинский выслал небольшое подкрепление и велел Карцову отступать к Ленкорани, сжигая на пути все береговые постройки. Одновременно батальон перешел из лагеря в крепость, спалив лагерные строения и дома бежавших жителей. К вечеру отряд Карпова пришел в Ленкорань, потеряв 1 унтер-офицера и 1 рядового убитыми и привезя 1 обер-офицера, 1 унтер-офицера, 8 рядовых, 1 сотника и 6 казаков ранеными. Позднее 1 рядовой, 1 сотник и 2 казака умерли от ран.
26 июля многотысячная армия под руководством персидского принца Али-Наги-мирзы подошла к Ленкорани и, прикрываясь лесом, стала рыть осадные окопы. Ночью персы построили две батареи, которые начали обстреливать крепость и флотилию. В то же время киржимы (длинные гребные лодки) «ленкоранских возмутителей» стали крейсировать на рейде и напали на катер мичмана Свистунова, посланного бароном Левендалем к Ильинскому с донесениями. Находившемуся на катере квартирмейстеру прострелили руку навылет, после чего Свистунов вынужден был вернуться к флотилии.
Георгиевский кавалер Каспийского морского батальона. 1828–1830 гг. Рисунок художника А.В. Каращука. 2001 г. Внешний вид солдат Отдельного Кавказского корпуса заметно отличался от уставных требований, педантично соблюдавшихся в частях, расположенных в средней полосе России. Постоянная боевая служба и особенности климата стимулировали приспособление обмундирования к кавказским условиям. Еще 18 октября 1810 г. командовавший корпусом маркиз Ф.О. Паулуччи приказал: «В походе, который предпринимается для военных действий, так же и в экстренных командировках <…> употреблять как господам офицерам, так и солдатам вверенного мне корпуса в драгунских и пехотных полках (фуражные шапки, а киверов и касок в поход вовсе не брать». Фуражки следовало иметь «сколько возможно выгодные для солдат как от зною, так и от дождя». Для защиты «от зною» на фуражки надевали белые полотняные чехлы. Вместо тяжелых и непрактичных ранцев пехотинцы носили заплечные мешки. В летнее время солдаты предпочитали совершать переходы в расстегнутых мундирах, а то и вовсе без них, только в рубахах. Опытные бойцы широко использовали местные сапоги с мягкими голенищами.
В тот же день Ильинскому доставили велеречивый ультиматум проповедника персидской армии муллы Мир-Азиза. «Сим объявляю, — писал почтенный мулла, — что по велению Бога какая была к вам милость, то оной уже больше от Него не будет, а должна она излиться теперь на персиян. Мы были унижены Аллахом и теперь должны повыситься — так гласит Святой Шариат наш. Сальяны уже взяты, и какие были солдаты ваши — те побиты; киржимы, доставлявшие вам провиант, захвачены. Все, осмелившиеся противиться нам, преданы смерти, и головы их доставлены на Муганскую степь к шахсеванцам, где за каждую из них платят по двадцать червонцев награды». Далее мулла уверял Ильинского, что двенадцать тысяч персидских сарбазов с шахским сыном Али-Наги-мирзой стоят под Ленкоранью и ждут только мановения Мир-Азиза, чтобы истребить неверных и выкрасить их кровью волны Каспия. «Если вы сдадите мне крепость без боя, — обращался Мир-Азиз уже лично к Ильинскому, — то вас никто не обидит; если захотите служить Великому Нашему Государю, — будете одарены его щедротами; и я вам порукой, что над всеми солдатами, находящимися у вас, вы будете начальником. Коль скоро вам не понравятся сии предложения и захватят вас наши, то поверьте Создателю, кроме насильственной смерти вам никакой пощады не будет».
4
После завершения войны штабс-капитан Василий Фомич Свистун вернулся из плена, дослужился до чина подполковника и в 1850-х гг. командовал Грузинским линейным № 18-го батальоном. За 25-летнюю беспорочную офицерскую службу он был награжден 3.XII.1842 г. орденом Св. Георгия 4-й степени.