Страница 8 из 41
— Погоди, — прервала пирожница, — сегодня я и половины товара не распродала, и все из-за него. Подам на него в суд.
— Где вы живете? — продолжал расспросы Салливан.
— Везде, где сухо в дождливые ночи.
— Так вы бездомный?
Нодди кивнул.
Торговка браслетами смягчилась.
— Ты слышала? Он бездомный. На него подавать в суд бесполезно.
— А я все равно подам, — заявила пирожница. — Он вор. И вот вам доказательство! — Она подняла вверх пирог, но слишком крепко сжала пальцы, и от «доказательства» осталась лишь горстка крошек на земле.
— Рассыпались твои обвинения, — захихикала торговка браслетами. — Одни крошки остались. Что, досудилась?
Этого пирожница не стерпела. Схватив обидчицу за шарф, она повалила ее на землю, и обе покатились клубком в вихре мелькающих ног и нижнего белья.
— Уйми их, — велел Энди Салливан, обращаясь к Дениз.
Исполнение приказа заняло полминуты — Дениз ловко заломила за спину руку пирожницы, вынуждая ее подняться. Тем временем торговка браслетами отползла подальше и тоже встала, заметив:
— Надо в суд на нее подать за нападение!
— Не советую, — отозвался Салливан и кивнул Дениз. — Можешь отпустить.
Пирожница выпрямилась, бранясь вполголоса.
— Где он? — вдруг спохватилась она. — Где ворюга?
В суматохе никто не заметил, как Нодди исчез.
Позднее тем же вечером Даймонду позвонила Ингеборг — сообщить, что связалась со своим другом Перри и выяснила насчет Лансдаунского общества. По словам Перри, два члена комитета по утрам в понедельник регулярно играют в гольф — там, на поле, с ними и можно поговорить. Майор Суитин и сэр Колин Типпинг встречаются ровно в десять.
Даймонд записал имена.
— Типпинг был спонсором скачек, на которых я недавно был.
— Не знала, что вы увлекаетесь скачками, шеф.
— Мне что скачки, что гольф — все едино. Видимо, речь идет о поле для гольфа в Лансдауне. Ладно, стану третьим, испорчу им утро.
Рано утром Даймонд завернул на Мэнверс-стрит и предупредил Кита Холлиуэлла, что на сегодня назначена пресс-конференция.
— В сущности, наша задача — раструбить о том, что мы нашли скелет, вдруг кто-нибудь припомнит хоть что-нибудь ценное. Джон Уигфулл все уже организовал, к вам наверняка обратятся с расспросами. Я еду в гольф-клуб, так что остаетесь за старшего.
Стоянка возле здания клуба была почти пуста. Вместо того чтобы зайти в зал, Даймонд направился прямиком на поле, к первой метке.
Даймонд бросил взгляд на часы: без двух десять. И никаких следов Лансдаунского общества. Внезапно со стороны клуба послышалось жужжание, и гольфмобиль подъехал к первой метке точно в назначенный срок. Одним из двух пассажиров был сэр Колин Типпинг. Второй, судя по выправке принадлежал к касте военных, он вышел из жужжавшего автомобильчика и направился к Даймонду.
— Есть проблемы?
— Насколько мне известно, нет, — отозвался Даймонд. — Не вы ли майор Суитин?
— Я. Это время зарезервировано для нас. На один раунд, как обычно. Вы член клуба?
— Я не собираюсь играть.
Сэр Колин Типпинг выглядел так же достойно, как на скачках. Сегодня на нем был свободный желтый свитер и клетчатые брюки.
— Что там, Реджи? — спросил он. — Вы наняли профессионального тренера, чтобы улучшить свои результаты? — И он усмехнулся собственной шутке.
Даймонд продемонстрировал обоим полицейское удостоверение.
— Я не намерен мешать вам играть. Мне нужен только ваш опыт.
— Если имеется в виду опыт в гольфе, тогда вы сильно просчитались, — усмехнулся Типпинг.
— Речь пойдет о Лансдауне, — объяснил Даймонд. — Насколько я понимаю, эта местность интересует вас обоих.
— Кто вам сказал? — спросил майор.
— Репутация Лансдаунского общества широко известна.
— Что вы знаете о Лансдаунском обществе?
— Он хочет вступить в него, Реджи, — объяснил Типпинг. — Как думаете, стоит рассказать ему про тайный обряд посвящения с кремовыми булочками?
Даймонд пока не мог решить, что сильнее действует ему на нервы: неприветливость майора или неиссякаемое остроумие обладателя дворянского титула.
— Мы приехали сюда играть в гольф, — сказал майор. — Нельзя ли повременить с разговорами?
— Поговорим, пока вы будете играть.
— Начинайте, Реджи, — поторопил товарища Типпинг. — Ну же, а то мы никогда не кончим раунд.
Мяч, пущенный рукой майора, улетел недалеко.
— Проще сразу сдаться, — бормотал он. — Разве это игра — в таких-то условиях?
— Берите пример с меня, — сказал Типпинг. Установив мяч, он ударил по нему, отправив в два раза дальше, чем это удалось майору. — Машина моя! Прошу на борт, инспектор! Реджи и пешком дойдет, ему недалеко.
Типпинг повел машину к фервею.
— Надеюсь, у вас не сложится превратное представление о Реджи, — обратился он к Даймонду. — Он хороший человек. Без него наше общество давно распалось бы.
— Кстати, чем именно оно занимается?
— Мы добиваемся, чтобы к этим историческим местам относились с уважением. И бдительно следим за всем, что тут происходит. Если кто-нибудь попытается устроить здесь барбекю, гонки на мотоциклах или захочет как-нибудь еще попортить дерн, мы вежливо попросим его поискать другое место.
— Значит, вы патрулируете холмы, высматривая нарушителей?
— Это невозможно. Нас не так много. Мы действуем, когда получаем сигналы. Поддерживаем связь с различными официальными организациями, и они держат нас в курсе событий. — Он остановил машину. — Если не возражаете, я сделаю второй удар.
На глазах у Даймонда он широко размахнулся и не попал по мячу. Со второй попытки ему все же удалось послать мяч вперед по тщательно подстриженной траве.
Автомобиль двинулся дальше. Даймонд заговорил, перекрывая шум мотора:
— Вы уже слышали, что мы нашли скелет?
— Да, мы сразу поняли, что все эти раскопки неспроста. Вы уже выяснили, чей это скелет?
— Молодой девушки, погибшей несколько лет назад.
— Но с какой стати ее зарыли на холме?
— Может, потому, что там ее и убили.
— В Лансдауне?
Гольфмобиль опять остановился. Типпинг выбрал клюшку, отбросил мяч на десяток ярдов, догнал его и повторил попытку — на этот раз успешнее.
Когда они продолжили путь по полю, Даймонд спросил:
— Давно существует ваше общество?
— Мы основали его в тот же год, когда здесь впервые устроили это шутовское побоище в честь трехсотпятидесятилетия исторической битвы. Нас, единомышленников, беспокоил ущерб, который мог быть нанесен этой земле пушками, лошадьми и так далее. Вот мы и образовали инициативную группу для встреч с реконструкторами и обсуждения некоторых процедур. Впоследствии мы решили придать обществу официальный статус и осуществлять надзор за некоторыми видами деятельности.
— Такими, как скачки?
— А вы любитель скачек?
— Нет, но на прошлой неделе я видел, как вы вручали приз.
— Да, за победу лошади, хозяйка которой — моя дочь Давина. Прелестно, не правда ли? В этом году я спонсировал несколько скачек без препятствий, а собственной лошади у меня давно уже нет.
— А как же Дельтаплан?
— О, это был изумительный жеребец. Печальная история. Он подавал такие надежды, что я отправил его тренироваться в Ламборн. В Ирландии он выиграл крупные состязания. Все были уверены, что ему суждена блистательная карьера, а он возьми да и порви сухожилие на левой передней ноге. Катастрофа.
— Его усыпили?
— Конечно, нет! Он годился для конного завода, я мог бы до неприличия разбогатеть благодаря ему. Одному арабскому шейху уже не терпелось стать следующим владельцем Дельтаплана. И тут случилось самое страшное. Однажды вечером после скачек меня попросили провести Дельтаплана перед трибунами, показать публике. Милый жест, дань уважения. Увы, с тех пор я его больше не видел. Какой-то мерзавец увел его из трейлера.
— Зачем? Ради выкупа?
— Нет. С нами никто так и не связался. По моим предположениям, его тайком отправили на какой-нибудь конный завод, и его потомство уже берет на скачках огромные призы. А мне досталась лишь грошовая страховка.