Страница 19 из 101
Л и н а. Вы хотите встать?
О т е ц. Да. Не надо, не надо мне помо-огать. Идите. Я буду тре-енироваться. Тренироваться. Сейчас для ме-еня это са-амое важное…
Лина уходит. Она уходит покорная, чуть равнодушная, как бы ничего не слышащая, какой она была во время всей сцены. Отец поднимается с кресла с трудом, стоит, потом пытается сделать шаг, невольно схватывается за ручку кресла, потом он снова выпрямляется и делает один медленный, но почти уверенный шаг, отдыхает, потом делает второй, третий… Сейчас. Должно быть впечатление, что он действительно дойдет такими шагами до того места, где под торжественную музыку и под вспышки блицев журналистов всего мира ему вручат премию, которую он заработал всей своей жизнью. Гаснет свет. И почти сразу же раздается смех, веселые восклицания. Это смеются М а к с и м и М а р и н а. На сцене светло, они полуодеты, и первое впечатление должно быть таким, что ни всех их разговоров, ни десяти лет их жизни, ни револьвера, ни всей пьесы для них не было. Они как бы начинают все сначала и очень рады друг другу.
М а р и н а. Ой, не смеши меня… пусти.
М а к с и м. Подожди, дай я тебя еще поцелую. Ну что, ну что ты бежишь? Тебе-то спешить некуда. Ой, как вкусно от тебя пахнет.
М а р и н а (смеется). Дай-ка я лучше рубашку тебе выстираю, сними.
М а к с и м. Если бы ты знала, как мне не хочется вставать, идти на работу, ух… Ты знаешь, я улетаю послезавтра в Англию. На два дня, больше нельзя, много здесь дел. Не сдирай ты с меня рубаху, в чем я сейчас поеду?
М а р и н а. Да она успеет высохнуть.
М а к с и м. А ты со мной не поедешь?
М а р и н а. Нет, я останусь. (Сняла с Максима рубаху и пошла за кулисы.)
М а к с и м (вслед). Только не отжимай сильно. (Вскочил.) Давай лучше я сам.
М а р и н а (кричит). Сядь, я быстро…
М а к с и м. Ты не знаешь, что я не могу быть один. Ты знаешь, это серьезно, это что-то вроде водобоязни. Я знаю тебя — ты скажешь: ты боишься самого себя. Теперь-то мне чего бояться?
М а р и н а. Ничего, к тебе скоро приставят охранника.
М а к с и м (злится). Ты знаешь, что я не люблю говорить о делах. Господи, Марина… Ну где ты?
М а р и н а. А что, дела уж так плохи? (Вышла, вытирает руки.) Или слишком хороши?
М а к с и м (хмурится). Ты многого не понимаешь.
М а р и н а (засмеялась). Конечно, не понимаю, но кое-что слышу.
М а к с и м. Ну иди сюда.
М а р и н а. Зачем?
М а к с и м. Ну ты хоть по мне соскучилась?
М а р и н а (не понимая). Когда?
М а к с и м (серьезно). Когда была на кухне.
М а р и н а (порывисто). Ну что с тобой делать? (Целует его.)
М а к с и м. Еще, еще…
М а р и н а. Максим, Максимушка… (Целует его страстно, в каком-то исступлении и не может оторваться. Это настолько неожиданно, что Максим отодвинулся от нее.)
М а к с и м. Ты что? А-а… кто тебя научил так целоваться? Ты что, влюбилась в кого-то другого и теперь замаливаешь грехи?
М а р и н а (тихо). Прости.
М а к с и м. Нет, мне это серьезно не нравится. Кто он такой?
М а р и н а. Ты.
М а к с и м (злится). Не дури.
М а р и н а. Ты ничего не заметил? Во мне?
М а к с и м. Подожди. Ты, по-моему, волосы перекрасила. (Неожиданно.) Нет, я понял. Ты мне сегодня не сказала ни одного серьезного слова. Это что, прием? Ты что, думаешь, что я?..
М а р и н а. Что ты?
М а к с и м. Ни черта я не понимаю. Одно твердит — женщина должна быть никакой, женщина — секретарь, женщина — подстилка, женщина — уборщица. А ты что, тоже в эту колонну записалась? (Не ждя ответа.) Никого мне не нужно. Всё хитрости какие-то. Ты знаешь, как сказал Эразм Роттердамский: «Женщины — это такие маленькие зверьки, которые даны мужчине для развлечения». Глупо сказал.
М а р и н а. Не торопись, рубаха все равно еще мокрая.
М а к с и м. Ничего, надену шарф, заеду домой за рубахой. Вот уж не ожидал от тебя такой хитрости.
М а р и н а (наигранно). А что делать? Надо же мне тебя как-то задержать.
М а к с и м (дает ей пощечину). Майна-вира.
М а р и н а (нежно). Тебе было хорошо сегодня со мной? Спокойно?
М а к с и м (опустив голову). Хорошо, только ты не спала всю ночь. Почему ты все время смотрела на меня?
М а р и н а. Я же не знаю, когда тебя снова увижу.
М а к с и м. Надо бы сказать, чтобы машину прислали сюда.
М а р и н а (усмехнувшись). Но это не в ваших правилах. Кодекс. А потом, ты стесняешься шофера.
М а к с и м. Раньше! Теперь уже нет.
М а р и н а. А ты знаешь, я тебе тут приготовила небольшой сюрприз.
М а к с и м (не слушая). А где Лешка? Почему ты мне его не показываешь?
М а р и н а. Эти встречи для него не нужны сейчас. Он переживает.
М а к с и м. А где он сейчас? Вот назло я сейчас поеду и найду его…
М а р и н а (почти прося). Ну зачем же назло? Зачем назло? А потом ты и не найдешь его. Я отослала его к матери.
М а к с и м. Зачем?
М а р и н а. Так лучше… Так нужно.
М а к с и м (улыбнувшись). А я по-прежнему на зайца похож?
М а р и н а (не сразу, серьезно). Нет, ты теперь похож на что-то другое. Может быть… просто на хищного зайца.
М а к с и м. Ты смешная… (Пауза.) Все равно ты меня не уговоришь. Меня уже, наверно, никто не уговорит. А жаль. А может быть, нет. Ты знаешь, я думаю, что слишком высокие помыслы чаще всего приводят к слишком низким последствиям…
М а р и н а. Ты хочешь успокоиться… А потом не забывай, что эта фраза одинаково относится и к тебе вчерашнему, ну… бывшему, и к тебе сегодняшнему. На этих весах не хватает чего-то очень простого.
М а к с и м (серьезно). А ты знаешь чего?
М а р и н а. Кажется, знаю. (Обняла его сзади и уткнулась лицом в его волосы.) Может быть… вот этого…
М а к с и м. Очень хорошо, а то я совсем замерз без рубашки. Я же совсем голый, дай мне что-нибудь.
М а р и н а. Подожди, я думаю над тем, что ты сказал.
М а к с и м. Только не думай ты меня переспорить. И не надо тебе думать, все равно же я тебя переубедил тогда, ну недавно, когда была вся эта идиотская история с револьвером. Кстати, откуда ты его взяла?
М а р и н а. Успокойся, я уже давно отдала его. А кому — не важно.
М а к с и м (вскочил). Я понял.
М а р и н а. Что ты понял?
М а к с и м. Ты брала его у отца.
М а р и н а (засмеялась). Ну какое это теперь имеет значение?
М а к с и м. Он знал об этом?
М а р и н а. Знал. Я сказала, что боюсь быть одна на даче, ведь в поселке никого практически нет. А сейчас знаешь сколько случаев бандитизма.
М а к с и м (успокаиваясь). Обязательно посмотрю, отдала ли ты ему… Он в правом ящике лежит. Странный все-таки человек отец. Мне он вообще даже в руки его не давал, особый замок сделал, а тебе…
М а р и н а (улыбнулась). Тебе опасно давать в руки оружие.
М а к с и м. А ты знаешь, я уже привык на новом месте. Там, в общем, ничего особенного. Кстати, я, по-моему, влюбился. Идиотски, на улице, совсем молодая девчонка, на втором, что ли, курсе… (Неожиданно.) Боже, боже, что со мной будет… (Опустил голову на руки.)
Марина смотрит на него долго, пристально, как бы решаясь и не имея сил оторвать взгляда.
(В той же позе, фальшиво и почти с отчаянием напевает.) «Где мне силы взять, люди русские…» Па-па-ри, па-па.
М а р и н а. Я постараюсь как-нибудь тебе помочь. (Положила руку ему на плечо.) Ты знаешь, Максимка, из любого положения в конце концов есть выход. Только не бойся самого себя… Ты же умный… Ты все правильно поймешь.