Страница 20 из 101
М а к с и м (резко поднял голову). Что тебе из Англии привезти?
М а р и н а. Ничего не надо. (Медленно идет в кулису.)
М а к с и м. Ты же знаешь, что я не могу быть один. Подожди.
М а р и н а. Я на минутку. Я же сказала, что я тебе приготовила…
М а к с и м. Хорошо, минутку, только слушай меня. Я буду громко говорить. Ты знаешь, что я тебе привезу. Замшевое пальто, хочешь? Нет, не коричневое, а такое светлое, под цвет твоих волос. Или вот что, из жеребца, отделанное замшей… Тебе жутко пойдет, или нет… что я говорю, — я привезу тебе платье, вечернее, настоящее, уж ты не беспокойся, я-то сумею выбрать. Рокфеллерша закачается… Да что я говорю, наверно, все вместе смогу тебе привезти, уж я как-нибудь…
За сценой раздается выстрел из револьвера. Марина покончила с собой. Максим вздрагивает… первым его движением было броситься туда, но он все понял, опускается в кресло и долго, очень долго сидит молча…
М е д л е н н о и д е т з а н а в е с
ИСПАНЕЦ
Драма в двух действиях
Памяти матери
Н и к и т а Т у р ч а н и н о в.
К а т я — его жена.
Н и к о л а с.
В а р в а р а А р х и п о в н а — его приемная мать.
Г р а ч В а с и л и й А л е к с а н д р о в и ч.
Т о н я.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната с альковом в современной типовой квартире. Когда-то здесь был железный порядок строгого, угловатого, одинокого человека.
Потом в этот порядок вломился другой человек, безалаберный, вздорный, из тех, кто может прерваться, задумавшись, посреди любого дела. Остатки еды в тарелке, стоящей прямо на полу, брошенные где попало газеты, полуоборванная штора. Даже пыль в одной половине комнаты вытерта, в другой — нет.
Мы чувствуем, что в комнате кто-то есть.
Резкое июльское солнце бьет в ярко-оранжевую стену и рассыпается среди зелени — в горшках на полу, на подоконнике, на низких решетчатых сооружениях… Это настолько ошеломляет, что на какое-то мгновение хочется прикрыть ладонью глаза.
Уже потом мы начинаем слышать какие-то движения на тахте.
В углу мы видим огромный, как колонна, рулон фотобумаги.
Долго звенит стоящий на полу телефон.
Наконец протягивается голая мужская рука и появляется взлохмаченная физиономия Н и к и т ы Т у р ч а н и н о в а. Ему немного за сорок.
Н и к и т а (в трубку). Говорите! Ну, говорите, я разрешаю.
Т о н я (накидывая халат). Мог бы и отвернуться.
Н и к и т а (кладет трубку). Кто-то потерял две копейки.
Т о н я. Обед кончается, а я так ничего и не поела.
Н и к и т а. Вон тарелка на полу. Кто-то с утра яичницу жарил. (Пытается обнять ее.)
Т о н я. Вечером, вечером.
Н и к и т а. До вечера еще дожить надо.
Т о н я. Какие вы, мужики, все-таки безответственные! Все вроде бы как у людей — жена, дочь, дом. Кандидат там какой-то. За границу даже посылают. Живи — не хочу! Так он здесь, в этой грязи валяется! (Повернулась.) Ты что, умнее всех, что ли?
Н и к и т а. Есть малость.
Т о н я. Ты на меня особо не надейся.
Н и к и т а. Позвоню, так сразу выскочишь.
Т о н я. А что у тебя за работа — по неделям можно не являться? Устроил бы. Ящик, что ли?
Н и к и т а. Не-е…
Т о н я (готовится уходить). А то кого ни спросишь — все по ящикам сидят. Как на почтамте.
Н и к и т а. Почему на почтамте?
Т о н я. Юмор. (Подошла.) Ты чего-то совсем страшненький сегодня.
Снова звонит телефон. Никита отворачивается от него, как от рвотного. Тогда Тоня поднимает трубку.
(Манерно.) Магазин похоронных принадлежностей слушает. (Пауза.) А ты глаза разуй, прежде чем на тот свет звонить! (Бросает трубку.)
Н и к и т а. Дурацкие шутки.
Т о н я. Ты всегда по телефону юморишь.
Н и к и т а. Полежи три месяца среди инфарктников… Такая же краля из-под тебя судно убирает.
Т о н я (раздражаясь справедливости его слов). А если ты такой больной, нечего к девчонкам в кафе приставать. «Девочки, девочки, что во поле пыльно?» Сказала бы я тогда тебе, где пыльно, а где нет. Ларка-то, умница, ушла, а я, как дура, с тобой третий месяц валандаюсь. Кондрашка тебя хватит, что я с тобой буду делать?
Н и к и т а. Значит, жалеешь меня?
Т о н я. На всех жалелки не хватит. (Неожиданно.) Пойдем со мной в аптеку? Посидишь в фармацевтической. Знаешь, какие там у нас бабцы! Может, спиртику отвалят. (Роется в сумке.) А то у меня уже грошей…
Н и к и т а. Послезавтра зарплата.
Т о н я. Чего ты краснеешь? Дело-то понятное. (Неожиданно.) Господи, убила бы я вас всех, мокальщиков. Ведь вижу, что не хочешь! А пьешь, пьешь… (Села рядом на корточки.) Ты чего-то придумал, да?
Н и к и т а (тихо). Страш-шно…
Т о н я (положила ему руку на плечо). Нет, так ты мне подходишь. С тобой не соскучишься. Все лучше, чем с волосатиками в кафе-мороженом околачиваться.
Никита целует ей руку.
Пауза.
(Тихо.) Ларка теперь мне даже завидует.
Н и к и т а (вздохнув). Каждый день обещаю себе прогнать тебя! Не могу!
Т о н я. А я ничего? Да?
Н и к и т а. Мы с одной учились, она потом каким-то образом в дикторы телевидения поступила. Все, сказали ей, у вас хорошо, только ножки того… А она баба резкая: «А я виновата, что в Ленинграде родилась в тридцать восьмом? Что первый раз досыта наелась, может быть, только после десятилетки?!»
Т о н я. Наглая! Выгнали?
Н и к и т а. Ничего вы, хиппешники, не сечете! Взяли! А теперь еще за версту шапку ломят!
Т о н я. Чего это? (Увлеченно.) А как ее фамилия?
Н и к и т а. Не о том думаешь… Если вообще думаешь.
Т о н я. А я поняла!.. Делов-то! Конечно, нас с вашими бабами не сравнить! У них что? Одна косметика. Хоть из Парижа привези, а такой кожи лица все равно не будет. (Прошлась по комнате, уже чувствует некоторые права.) Прибраться бы надо… Ты этот рулон когда выбросишь?
Н и к и т а (резко). Тс-сс!
Т о н я. Чего это ты?
Н и к и т а. Обходи его за километр! Ясно?
Т о н я (пытаясь быть независимой). А я видела — фото там какие-то…
Н и к и т а (почти кричит). На работу!
Т о н я (качает головой). Спрятал, да? Чего из себя мученика-то строишь? Уж пей!
Снова телефонный звонок.
Н и к и т а (резко в трубку). Ну, разродитесь вы, наконец! Кто? (Пауза.) Ты? Откуда? Это ты, что ли, звонил? Да так, одна моя аспирантка… Дуй, конечно, дождусь… Дождусь! (Кладет трубку. На наших глазах молодеет лет на десять. На двадцать! Тень счастья родилась на его лице. Не очень понимает, где он, что с ним, кто рядом.)
Т о н я (почти испуганно). Аспирантка? Все юморишь! А я, может быть, в сто раз чище ваших аспиранток…
Н и к и т а. Хозяин вернулся!
Т о н я. Какой хозяин? Ты же говорил…
Н и к и т а. Испанец вернулся. Николас! Николито… «Бандьера росса… Аппассионария… Гвадалахара…»