Исток

Василий толкнул дверь знакомой лавки. Раздался мелодичный звон колокольчика. Вофр вошёл под прохладные каменные своды, уверенно оглядел стены, где висели на блестящих железных крюках куски парной говядины.

Хозяину лавки Василий однажды помог выбрать доброго коня и за это иногда пользовался его кредитом.

   — Здравствуй, вофр! — радостно приветствовал его мясник, по каким-то неуловимым признакам умевший безошибочно определять, когда Василий приходил с деньгами, а когда — просить в долг. — Почему давно не появлялся?

   — Недосуг, — сдержанно ответил Василий, выбирая кусок получше.

   — Получил наследство от богатой тётки? — весело подмигнул ему мясник. — Шальные деньги пояс жгут, а?

   — Разве в деньгах дело? — пренебрежительно махнул рукой Василий.

   — И правильно! Чего над каждой монетой трястись? В гроб их с собой не положишь. Я терпеть не могу скупцов. Попомни моё слово, вофр, — все беды на земле от завистливых скупердяев! Сами жить не умеют и другим мешают.

Василий бросил на мраморный прилавок золотую монету:

   — Сочти, сколько там за мной...

Мясник со всех сторон оглядел монету и даже на зуб попробовал, дабы удостовериться, что она не фальшивая, затем закатил глаза к потолку, припоминая сумму долга, и добросовестно отсчитал сдачу — целую пригоршню серебра.

   — Рекомендую тебе, дорогой Василий, заглянуть в соседнюю лавку. Там сегодня ты можешь купить макрели!

   — Спасибо за совет, — сказал Василий, небрежно подцепил кус мяса и отправился в соседнюю лавку.

Обычно Мария, жена Василия, ходила за рыбой в Большие Камары, на берег Золотого Рога. Там всегда можно было найти свежую рыбу на любой вкус и каждому по средствам. Однако сейчас, имея целую кучу денег, Василий решил, что не стоит трудить ноги, брести через весь город в надежде выгадать два-три обола, когда здесь можно купить всё, что только душа пожелает, — и кефаль, и скумбрию, и форель, и даже вкуснейшую рыбу султанку, прозываемую барабулькой...

В придачу к рыбе торговец продал и плетёную корзинку, в которую погрузил и рыбу и мясо, заботливо переложил влажными листьями.

По дороге домой Василий посетил булочника и зеленщика, которые нагрузили корзину так, что Василия стало клонить набок.

Уже ступив на свою улицу, Василий не удержался, чтобы не заглянуть в лавчонку салдамария, торговавшего всякой снедью.

   — Здорово, вофр! Я рад тебя видеть во всякое время, но особенно рад тебе, когда ты при деньгах!..

   — Сколько мы тебе задолжали?

   — Пустяки — четыре милиарисия.

   — Возьми пять! И вот тебе ещё два, дай мне на них всякой всячины — сыру, пряностей, сластей, копчёностей.

   — Я рад, сосед, что у тебя дела пошли... И ты, и твоя жена, вы оба заслужили награду Всевышнего... Я же знаю, кто как живёт. Меня не проведёшь!..

Нагрузив корзину с верхом, салдамарий помог Василию взгромоздить её на плечо и проводил до порога лавки.

У своего дома Василий увидел сидевшего на низенькой скамеечке злого, как обычно, домохозяина.

   — Я вижу, ты разбогател, — проскрипел домохозяин, заглядываясь на корзину со снедью. — Наверное, тебе покажутся тесными твои покои и ты пожелаешь съехать?.. Но прежде, чем сбежать, не забудь отдать долг!..

Василий поглядел на домохозяина с нескрываемым презрением, а корзину с провизией нарочно поставил поближе к алчному старику, чтобы подразнить сквалыгу видом и запахом всяческой снеди. Достал кошель, отсчитал на ладони дюжину серебряных монет и бросил к ногам старика со словами:

   — В расчёте!

Старик схватил монеты, проскрипел ехидно:

А ежели у тебя есть деньги, почему вперёд не платишь?

   — Не хочу!

А вдруг ты денежки пропьёшь или потеряешь, чем будешь платить?.. Чтоб завтра к вечеру принёс плату за месяц вперёд! А не то пожалуюсь квартальному надзирателю и он засадит тебя в тюрьму!

   — Я тебе ничего не должен, и нет такого закона, чтобы сажать в тюрьму невинных людей, — сказал Василий, с трудом поднимая корзину.

   — Недавно одного купчишку посадили в долговую яму, — торопился рассказать очередную сплетню домохозяин, пока Василий пристраивал тяжёлую корзину на плече. — Так его жёнка, чтобы купчишку своего из позора выкупить, стала торговать собой! Гляди, как бы и своей красотке не пришлось вечерами ходить в Платею!.. Хе-хе-хе...

Василий прошёл через двор, свернул в тёмный подъезд.

По каменной лестнице поднялся на самый верх дома, где снимал каморку. Толкнул дверь — она оказалась на запоре.

Постучал, прислушался.

Ещё раз постучал.

Наконец послышался робкий голос:

   — Кто там?

   — Открывай, Мария!..

Лязгнул засов, тихо отворилась дверь, и Василий увидел заплаканные глаза жены.

   — Я уже боялась подходить к двери, — пожаловалась Мария. — Домохозяин трижды приходил, грозился согнать с квартиры, если мы не внесём сполна всю недоимку... Я его умоляла потерпеть хотя бы несколько дней, а он, он...

   — Успокойся, — тихо сказал Василий, проходя мимо Марии в комнату. — Никуда не сгонит. Я заплатил ему.

   — Тебе дали жалованье? — обрадовалась Мария. — Ох, сколько купил! Ты истратил все деньги?

   — Только самую малую часть. Сейчас я тебе объясню...

Мария тихо охнула и опустилась на лавку, в испуге прикрывая рот ладонью.

   — Что-то случилось? — едва слышно спросила она.

   — Да... Я ушёл из вофров.

   — Ох! — испуганно всплеснула руками Мария.

   — И поступил на службу, где будут платить больше!

   — Господи!.. Неужели нам наконец улыбнулось счастье? — не веря себе, прошептала Мария и бухнулась на колени перед образом Богородицы. — Услышала мои молитвы заступница наша! Смилостивилась Пресвятая Дева!

Василий неловко улыбнулся.

   — Благодари благодетельницу нашу! — пылко и благостно прошептала Мария и заставила мужа стать на колени.

В своей кроватке проснулся Константин, приполз к родителям, чинно стал рядом, принялся крестить лоб и отбивать поклоны.

Потом Мария проворно вздула огонь в очаге, и поплыл по комнате сладкий аромат жареной барабульки.

Устало сложив руки на коленях, Василий сел к очагу, поглядел на хлопочущую жену, на малыша, уминающего за обе щеки сласти, и почувствовал себя совершенно счастливым...

   — Нет ничего теплее семейного очага!.. — весело глядя на мужа, сказала Мария.

   — Дымоходы давно прочистить пора, — заметил Василий. — Наш жирный боров только деньги горазд требовать с постояльцев, а за домом вовсе не следит.

Вспомнилось недавнее ворчание домохозяина — и Василий снова подумал о том, что пора съезжать из этой убогой конуры. Может быть, удастся подыскать для начала домик, небольшой, с крохотным садиком. Или попросить у нового господина жалованье за год вперёд, и тогда, может быть, не нанимать, а даже купить дом, хотя бы маленький, хотя бы на окраине, но — свой. И тогда заживут они мирно и счастливо...

Но даже в самых радужных мечтах не мог представить себе Василий, какая судьба ему уготована, какие перемены подстерегают его в самом недалёком будущем.

А если бы кто-то сказал двадцатилетнему вофру с площади Амастриана, что он станет основателем одной из самых блистательных династий на византийском престоле, Василий бы ни за что не поверил. Да и кто бы на его месте мог поверить?..

ГЛАВА ВТОРАЯ

В главном храме небогатого монастыря Пресвятой богородицы в одном из тихих предместий Адрианополя подходила к концу заутреня. Священник уже запел «Отче наш», когда к воспитанницам, благоговейно преклонившим колени перед тёмной иконой Девы Марии, бесцеремонно шаркая стоптанными кожаными сандалиями по каменному полу, приблизилась дородная монастырская ключница, склонилась к одной из молящихся юных дев и проворчала: