Исток

   — Нанять работника.

   — Даже беглые рабы не желают в такие работы наниматься. Целый день, света белого не видя, крутить в подземелье жернова — это же какая жизнь? Хуже рабской.

   — Ты, Бьёрн, видно, забыл, с чего начал эту беседу, — негромко вставил конунг Рюрик. — Все ждут от тебя рассказов про весёлые дома и доступных женщин, а ты о каких-то жерновах, хлебопёках...

   — Так я же говорю про весёлые дома! — хлопая себя по ляжкам, воскликнул Бьёрн. — Слушайте, друзья мои, и запоминайте: никогда не заходите в харчевни и весёлые дома, которые помещаются рядом с пекарнями!..

   — Это почему? — удивился даже конунг Рюрик.

   — Подлые хлебопёки нарочно устраивают харчевни и кабаки поблизости от пекарен. И в этих харчевнях гетеры подносят мужчинам, особенно крепким и статным, вроде нашего Олафа, вина и закуски и обещают отдаться за самую малую плату, а чтобы вовсе уж раззадорить, танцуют перед ними без одежд...

   — Они вино наливают, а хлебопёки при чём? — почёсывая в затылке, спросил Олаф.

   — Я же тебе битый час втолковываю: это всё подстроено!.. А когда хмель тебе в голову ударит, гетера возьмёт тебя под руки и поведёт в соседнюю каморку. Там она тебе станет всякие слова говорить, там она тебя на постель уложит, развяжет тебе рукава, снимет с тебя рубаху...

   — Сама? — обалдело глядя то на товарищей, то на Бьёрна, уточнил Олаф.

   — Да. Разденет, заберёт всю твою одежду и скроется за дверью. А ты проснёшься в глухом вонючем подземелье, и будет стоять над тобой пекарь с палкой в руке и станет колотить тебя нещадно, понуждая вертеть жернова. Кто в такое подземелье попал, считай, пропал навеки!

   — Ну да!.. Друзья придут на выручку, — сказал Олаф. — Друзья не дадут погибнуть, на то они и друзья.

   — Коварные хлебопёки всё предусмотрели. Друзьям они скажут, что ты нечаянно погиб... У них это запросто. Ещё и приведут целую дюжину свидетелей, которые поклянутся, будто видели, как ты свалился с моста и утонул.

   — А ты откуда знаешь? — насмешливо спросил конунг Рюрик. — И не тебе ли самому довелось потрудиться в тёмном подвале вместо ложа любви?

   — Да, друзья мои, я действительно угодил однажды в такую ловушку... Красивая женщина напоила меня допьяна, стала обнимать, целовать, повела за дверь, уложила на ложе... Очнулся я без меча. Но оставался у меня за голенищем верный нож. Он-то меня и спас! И когда пришёл хлебопёк, я набросился на него и ударил ножом. Выбежал на улицу, а тут как раз идёт городская стража... Так-то было. Так-то я и спасся... Но если бы я ещё раз встретил ту женщину, я бы снова принял из её рук не только вино, но даже отраву — такая это была красавица!.. Эх, братцы, какие женщины живут в Миклагарде!..

Конунг Рюрик видел, что варяги слушали Бьёрна с усмешками, верили и не верили, но каждый из них проверил, на месте ли его засапожный нож.

Всего лишь за десять дней драккары конунга Рюрика прошли от устья Русской реки до пролива Босфор, а там попутное течение само вынесло их к вожделенному Миклагарду...

Справа по курсу показалась удобная гавань, заполненная кораблями, и конунг Рюрик уже собирался отдать приказ поворачивать в бухту, когда Бьёрн негромко заметил:

   — Я бы не стал причаливать в этом месте.

   — Почему? — удивился Рюрик.

   — Эта бухта называется Золотой Рог, сюда приходят торговые суда и рыбацкие лодки... А мы пойдём туда, откуда ближе всего до истинной цели нашего путешествия — до императорского дворца, — сказал Бьёрн. — Вперёд!..

Легко лавируя между утлыми рыбацкими лодками и низко сидящими торговыми судами, драккары оставили по правую руку бухту Золотой Рог, обогнули высокий мыс и вошли в гавань Буколеон.

Заход чужеземцев в царскую гавань не остался незамеченным, и вскоре два длиннотелых двухпалубных дромона, зияя чёрными жерлами огнепальных сифонов, приблизились к драккарам, надёжно притёрли их к гранитной причальной стене.

Рюрик вблизи мощных городских стен и величественных башен почувствовал себя крохотным и жалким, но старался сохранять бодрый вид, чтобы соратники не заметили его робости.

Зато Бьёрн чувствовал себя как рыба в воде, бойко залопотал по-гречески и сумел скоро объясниться с недоверчивыми греками.

Во дворец поскакал гонец, а Бьёрн удовлетворённо сказал:

   — Сейчас о нашем приходе будет доложено не кому-нибудь, а самому императору!

Военные моряки, притаившиеся на могучих дромонах, не спускали глаз с варягов. Бьёрн обратился к грекам, поведал им какую-то байку, и настороженные воины мало-помалу расслабились, заулыбались.

Прискакал гонец в пышном облачении, передал конунгу Рюрику, что логофет Феоктист готов принять предводителя варангов.

   — Бьёрн, ты пойдёшь со мной, — приказал конунг Рюрик, спрыгивая на каменный причал. — Кто такой этот логофет? Это не император?

   — Нет, но... Это очень важный чин, — негромко объяснил конунгу Бьёрн. — Император слишком молод, чтобы править своей страной, и поручил это Феоктисту. Это первый министр... Можешь воздать ему почести, словно это сам император.

Издалека казавшийся дородным и величественным, обряженный в златотканые дорогие одежды, волочившиеся за ним по мраморному полу, великий логофет Феоктист на поверку оказался скопцом, и, когда заговорил, конунгу Рюрику стоило немалых трудов удержаться от смеха — так не вязался писклявый голосок всесильного правителя империи с его внушительной внешностью.

После кратких взаимных приветствий перешли к делу.

   — Я желал бы вместе со своими воинами поступить на службу к императору Михаилу, — сказал конунг Рюрик.

   — Императору Михаилу нужны отважные воины, император Михаил принимает вас на службу, — сказал Феоктист. — Под жильё вам отведут Дом Варвара, всем твоим воинам хватит места в этом доме.

   — Дом Варвара, значит — Дом Варвара... Хотя мы вовсе не варвары, — сказал конунг Рюрик. — И ты вскоре сможешь сам в этом убедиться.

Бьёрн не замедлил тотчас же перевести эти слова на греческий.

   — В Доме Варвара пребывали весьма достойные люди и все остались довольны. Твои воины не станут испытывать нужды ни в чём, в Доме Варвара довольно всякой челяди — поваров и виночерпиев, гетер и менял, готовых без промедления исполнить всякую просьбу, — словно стремясь загладить некую оплошность, сказал великий логофет.

Рюрик выслушал Феоктиста, через Бьёрна спросил, велика ли будет награда за службу.

   — По истечении года предводитель получит десять литр золота, полусотники — по шесть, воины — по три литры золота. Платить ругу буду я. И слушать будете только мои приказания.

Конунг Рюрик не стал прекословить, лишь попросил великого логофета уточнить:

   — Какая служба потребуется от нас?

   — Вначале варанги будут охранять дворец снаружи. После того, как мы удостоверимся, что твои воины вполне надёжны, варангам будет доверена охрана самых важных постов Ромейской империи — опочивальни императора, дворца василиссы, моих личных покоев, Золотой Палаты... Варанги должны сопровождать его величество василевса во время всех его выездов из дворца. Вы должны быть готовы также исполнять некоторые дополнительные поручения...

   — Разумеется, за дополнительную плату? — ловко ввернул сообразительный Бьёрн.

   — Разумеется, — ответил Феоктист. — А сейчас вас проводят в Дом Варвара. На устройство и отдых даю вам три дня. Однако, если мои люди выяснят, что среди вас есть лазутчики... Лучше бы им оставаться в своих домах и никогда не появляться в пределах Ромейской империи. По закону, вражескому соглядатаю вначале выкалывают глаза, затем отрезают уши, затем отрубают руки, и только после этих невинных шалостей его сжигают прилюдно, в назидание иным чужеземцам. Наш закон и строг и справедлив...