Солдат

На дороге мы вскоре наткнулись на пробку, созданную длинной колонной десятитонных грузовиков 101-й дивизии. Отыскивая другой путь, мы обнаружили, что можем ехать по одной из двух проселочных дорог, ведущих к Вербомону. Я выбрал ту, которая шла через Марш. Само провидение заставило меня выбрать именно ее. Оказывается, другая дорога была занята большими ситами немцев, и если бы мы двинулись по ней, нашему каравану из двух «седанов» пришлось бы пробиваться через две немецкие дивизии.

Гейвина я нашел в Вербомоне, который оказался вовсе не городом, а небольшой фермой с единственным двухэтажным домиком на заброшенном перекрестке дорог. К этому времени сюда подошел только один батальон 82-й дивизии. Остальные ее части и подразделения мучились на дорогах, продвигаясь настолько быстро, насколько позволяли туман и грязь. С присущей ему инициативой Гейвин выслал вперед дозоры, чтобы определить положение противника, который, как нам было известно, наступал где-то в стороне.

Постепенно начали прибывать другие части дивизии. Свой передовой командный пункт я расположил в фермерском доме, откуда и руководил боем в течение последующих пяти-шести дней. Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой командный пункт корпуса действовал в пределах столь ограниченной территории, но другого выхода у мае не было.

82-я дивизия прибывала батальон за батальоном, и каждое подразделение сразу вступало в бой. Нам пред-' стояло одной этой дивизией закрыть брешь на фронте протяжением свыше 20 километров, и я очень обрадо-

вался, когда для ликвидации прорыва мне было придано такое отличное соединение, как 3-я бронетанковая дивизия. Она была еще далеко, и проходили только ее отдельные части. Крайне нуждаясь в немедленном установлении связи с передовыми подразделениями этой дивизии, я решил ночью выехать на поиски их и быстро добрался до Тьё — довольно большого бельгийского городка. Он казался вымершим. Когда я бродил по его темным улицам, чтобы у кого-нибудь расспросить о дороге, я заметил полоску света, пробивавшуюся сквозь щель в двери. Я осторо?кно подошел к ней, допуская, что могу наткнуться на немцев, ню, к своей радости, обнаружил шесть американских солдат с треугольными нашивками 3-й бронетанковой дивизии.

Они были из взвода разведки, заблудились и теперь сами старались определить свое местонахождение по карте. Но они знали дорогу, по которой двигалась их дивизия, и помогли мне найти одно из боевых командований 20 дивизии.

Командиром дивизии был генерал Морис Роуз — один из самых отважных солдат, каких я когда-либо встречал. Позднее он погиб в бою. Рассказывают, что этот храбрый офицер на своем виллисе вырвался далеко вперед и наскочил на колонну немецких танков. Как нам сообщили, он был коварно убит немцами. Позднее немцы утверждали, что они приказали ему поднять руки вверх, и когда он уже готов был подчиниться, один нз водителей, решив, что он потянулся за пистолетом, в упор застрелил его.

Постепенно вводя в бой все новые и новые части, мы, наконец, сумели заткнуть широкую брешь на своем участке фронта, и мало-помалу стремительное продвижение немцев стало замедляться. Сражение происходило в очень трудных условиях. Температура воздуха упала до 23—26° ниже нуля по Цельсию. Эти бои уже стали достоянием истории, и я не хочу сейчас углубляться в их детали. Скажу лишь, что тяжелые бои не прекращались

1 В целях достижения гибкости и надежности управления, а также организации взаимодействия с другими родами войск на поле боя бронетанковая дивизия армии США делится на три боевых командования (Combat Command) — «А», «В», «С»,— которые предусмотрены штатами дивизии. Состав боевых командований дивизий зависит от задач и обстановки {Прим ред)

в течение шести недель, и одно время под моим командованием находилось шесть дивизий, насчитывавших 97 тысяч солдат.

Мне хотелось бы рассказать здесь о нескольких случаях, которые произошли со мной во время этих боев

Однажды я был в расположении 30-й дивизии в районе Мальмеди в холмистой местности, покрытой лесом Снег был по колено на ровных местах и по пояс в ложбинах. Дивизия наступала. Один из ее батальонов встретил упорное сопротивление противника Наступление при-. остановилось, и я направился посмотреть, что нужно сделать для его возобновления. Я шел через лес к одному из взводов, где, как мне сказали, находился командир батальона. Вдруг я услышал страшный грохот и всего метрах в 15 за своей спиной увидел что-то вроде легкого танка с большой черной свастикой на боку. Я был один, мой ординарец куда-то пропал, Действовать нужно немедленно и решительно, иначе через две секунды я буду мертв. Быстро повернувшись, я выпустил из своего Спрингфильда 20 пять пуль прямо в свастику. Танк прошел еще метров 15, как-то странно дернулся и остановился. Тут только я разглядел, что это не танк, а немецкое самоходное орудие. Бросившись в снег, я быстро пополз в сторону, благодаря бога за то, что догадался зарядить свой Сприигфильд бронебойными патронами. Вероятно, Сприигфильд старомоден, но я люблю его. С ним я вырос и всегда ношу его с собой — ведь Спрингфильдом я могу действовать почти автоматически, а с новым М-1 я как-то не уверен в себе. Сприигфильд я могу разобрать и собрать в темноте и везде чувствую себя с ним как дома.

Я полз до тех нор, пока не нашел нужный мне взвод, наткнувшись на солдата с реактивным противотанковым ружьем базука. Он укрывался за небольшой насыпью.

— Иди сюда!—крикнул я ему.— Смотри, вон твоя добыча!

И я рассказал ему о самоходном немецком орудии, которое осталось в лесу совсем рядом с нами.

Он посмотрел на свою базуку и сказал;

— Я не могу. Эта... эта штука полна снега.

— Так возьми палку и вычисти этот... снег.

Он не сдвинулся с места, безучастный, с тупым, бессмысленным взглядом, Но у меня больше не было времени. Вернувшись гуда на следующий день, я отыскал немецкое орудие на том же самом месте. Наши солдаты вытащили из него мертвый экипаж. Мои старый Спринг-фильд сослужил мне хорошую службу.

В этих же боях, несколько позднее, я встретил другого умудренного и утомленного войной солдата. Это был минометчик, который сидел со своим минометом в окопе и не стрелял. ,

— Эй! — закричал я.—Поработай-ка своим минометом! Немцы как раз там. Поддай им жару! Выбей их оттуда!

Он угрюмо посмотрел на меня.

— Генерал,—ответил, наконец, он,—как только мы начинаем стрелять, эти сукины дети немедленно отвечают.

— Черт с ними,— ответил я,— не оставляй без дела свой миномет.

Он прицелился в гребень холма, и миномет с грохотом и дымом выбросил мину. Наш снаряд едва успел взорваться, как в нескольких метрах слева от нас раздался оглушительный взрыв, и между деревьями завизжали осколки. Оглушенный грохотом и отброшенный взрывной волной, я с трудом поднялся на ноги. Минометчик осторожно выглядывал из своего окопа.

— Ну что, поняли теперь? — спросил он.

Некоторые солдаты, целые подразделения и части во время битвы за Арденнский выступ достигли таких высот героизма, какие редки в истории войн. Но на войне всякое бывает: одни солдаты и даже части не выдержали морозов, а другие в постоянно менявшейся боевой обстановке лишились уверенности в своих силах. Я пришел к убеждению, что таких солдат и такие части следует выводить из боя. Я хотел бы разобрать здесь причины, которые заставили меня сделать этот вывод, ибо в них заключается вся моя военная философия.

Впервые мне пришлось снять с должности одного старшего офицера в самом начале Арденнской битвы/ Начальник артиллерии моего корпуса годом позже меня окончил Уэст-Пойнт, и я хорошо его знал. У него был

великолепный послужной список, и я относился к нему не только с расположением, но и с глубоким восхищением и уважением. Он служил в корпусе еще в Штатах, до отплытия в Англию. Когда я узнал, что меня назначили командиром корпуса, я тотчас же запросил список офицеров, занимавших руководящие посты в штабе корпуса, и произвел много изменений. Из 82-й дивизии с собой я взял своего начальника штаба Д. Итона, начальника отдела кадров полковника Шельхамсра, начальника разведывательного отдела полковника Джека и начальника связи дивизии полковника Мурмана. В Вашингтоне я написал, что был бы очень благодарен, если бы соответствующие должности для этих офицеров были освобождены до отъезда штаба корпуса из Штатов. Я подчеркнул, что без хорошо подготовленных штабных офицеров, знакомых с воздушнодссаитными операциями, рискованно вести боевые действия совершенно особого характера.